Джессика Марч - Наваждение
В комнате было тихо и покойно, только тикали, словно биение сердца, старинные часы. Сидя рядом на полу напротив камина, купаясь в нежном отблеске огня, они смотрели на тлеющие поленья. Она обратила к нему лицо и увидела свое отражение в его глазах, почувствовала жар его желания. Он нежно поцеловал ее, сплетя свои пальцы с ее.
— Я скучал по тебе, — тихо сказал он, — мне все время хотелось, чтобы ты была рядом. Повсюду, где я только ни был, я думал о том, что если бы только ты была там со мной…
— Я тоже скучала по тебе, — прошептала она. — Я… Он остановил готовый излиться поток слов другим поцелуем. Держа ее в своих объятиях, Уилл нежно уложил ее на кровать. Она застыла и внутренне напряглась. Уилл каким-то образом почувствовал это. Он коснулся ее лба, взлохматил волосы кончиками пальцев, словно желая сказать, что пришло время.
— Я полагаю, что люблю тебя, Ники Сандеман, — прошептал он. — Я люблю тебя, и с этим ничего не поделаешь.
Это простое заявление было произнесено тихо, оно как бы повисло в воздухе. Губы Ники дрогнули, но она не вымолвила ни слова. Она потянулась к Уиллу и прижалась ртом к его рту, сердце ее билось от страха и предвкушения.
— Не бойся, дорогая, — шептал он, — я не причиню тебе зла. Я только хочу любить тебя…
«Я не должна бояться», — сказала она себе. Любить Уилла — в этом не могло быть ничего плохого, не было бы, если бы она отнеслась к этому бережно…
Они сорвали с себя всю одежду, которая разделяла их, пока не остались совершенно обнаженными. Он зарылся лицом в ее груди, его руки двигались по гладкой шелковистой коже ее бедер.
Желание согрело тело Ники, когда любовь Уилла согрела ее душу. Дрожащими пальцами она ласкала руки, которые обнимали ее, твердые мышцы его ног.
Он глухо простонал, лаская ее груди, ее соски быстро набухли, все ее чувства проснулись после долгих лет спячки. Ее ноги раздвинулись и охватили его сильную спину, границы плоти расплылись, когда слились их тела. Нежно, сначала чуть дразняще, он распалял пламя ее желания. Ее тело выгнулось, мышцы напряглись, стремясь к нему в волнах ощущений, которые становились все острее… пока не достигли пика, поглотив их обоих в великом потрясении освобождения.
Охваченная новизной и чудом любви, Ники покойно и тихо лежала в объятиях Уилла, едва дыша, боясь нарушить очарование момента словами. Он улыбался ей в темноте, почти благоговейно целуя ее лицо, сияние его глаз выдавало его чувства, как и ее собственные. Они ненадолго заснули, пока Уилл снова не потянулся к ней, так жадно, словно они никогда не занимались любовью, пробуждая ее желание, призывая ее тело к жизни прикосновением своих рук, своего чувственного рта.
Пробуждение в мужских объятиях было новым и странным. Когда она вглядывалась в лицо Уилла, она находила в самой себе нежность, которой раньше в ней никогда не было. Думая сделать ему сюрприз роскошным завтраком, она на цыпочках прошла в гостиную и позвонила в бюро обслуживания. Она заказала все, что было в меню.
— А еще пришлите цветы, — сказала она, — и бутылку шампанского тоже.
Уилл все еще спал, когда явился щеголевато одетый в униформу официант и вкатил столик, покрытый скатертью. Проснувшись через несколько минут, разбуженный ароматом свежего кофе, Уилл открыл один глаз и привстал на локоть. Он улыбнулся Ники — пока не заметил официанта, расставлявшего на столе хрустальные бокалы и фарфоровую посуду с золотой окантовкой.
— Доброе утро, — дружелюбно произнесла она, когда официант ушел, — я надеюсь, ты проголодался.
Уилл сел. Он смотрел на корзинки с фруктами и тарелки со сдобными булочками, на яичницу с беконом, на сосиски и ветчину, на кувшин с апельсиновым соком, на серебряное ведерко с шампанским, на хрустальную вазу с розами.
— Господи, Ники, зачем все это? — спросил он. — К чему вся эта показуха…
У Ники задрожала нижняя губа. Пламя желания Уилла зажгло ее, а теперь, когда она была уязвима и беззащитна, он обдал ее холодом, словно она совершила что-то плохое.
— Я хотела сделать тебе сюрприз, — тихо сказала она. Он покачал головой в недоумении, словно тоже был разочарован.
— Этим?.. Чтобы сделать меня счастливым, достаточно было просто сказать: «Я люблю тебя, Уилл»… или что-нибудь в этом роде.
Слова Уилла показались ей вызовом, неожиданно указавшим дистанцию, которую она по его требованию должна была пройти. Эта мысль вызвала в ней гнев.
— Почему ты не можешь понять мои чувства, как я пытаюсь понять твои? — спросила она с жаром. Я ела ужасную еду, которую ты захотел, я порвала платье, потеряла туфли и бежала, спасая свою жизнь, потому что мы поступили так, как ты хотел. А теперь ты указываешь мне, что сказать, что сделать, как смотреть, черт возьми! Почему ты не оставишь немного места для меня, Уилл? Почему ты не?..
— Почему ты изо всех сил стараешься быть кем-то, кто мне не нравится? — оборвал он ее. — Почему ты не можешь быть той Ники Сандеман, которую я искал?
— Черт тебя побери, Уилл! — Она снова ринулась в бой, гнев сделал ее смелее. — Да ты-то кто, по твоему мнению? Может быть, ты думаешь, что ты тот самый Уилл Риверс, которого я знала в Виллоу Кросс? Но ты не тот! Ты хуже!
Уилл полупривстал на кровати. От гнева и волнения морщины на его лице обозначились еще резче.
— И ты так думала сегодня ночью, Ники? Скажи мне!
— Этой ночью, — сказала она, запахнув на себе халат и устремляясь в ванну, — произошла ошибка! Как я и предполагала!
— Так?! — закричал он ей вслед. — Может быть, ты иногда остановишься и задумаешься, не по твоей ли вине все оборачивается плохо? Может быть, ты иногда перестанешь жалеть только себя и подумаешь о чувствах других?
В ответ она хлопнула дверью.
Через несколько минут Уилл хлопнул дверью еще громче.
Ники заставила себя пробыть в Лондоне еще несколько дней, как ей и советовал Рис. Ей нужно было убедить себя, что с ней все в порядке. Доказать, что ее жизнь не изменяется к худшему только потому, что Уилл Ривсрс оказался таким же невыносимым, как всегда, И когда она в одиночестве бродила по Вестминстерскому Аббатству, гуляла по живописным, пользующимся дурной репутацией, улочкам вокруг Пикадилли-Серкус, сидела на ошеломляющем спектакле «Король Лир» в Королевском Шекспировском театре и пыталась смеяться над древними непристойностями в «Унион-таверн», ей казалось, что все можно преодолеть.
Но почему-то все было испорчено одним кратким моментом, когда она была почти счастлива.
Глава 32
Возможно тут какая-то ошибка, подумала Ники, прочитав заметку в «Бизнес уик». В ней утверждалось, что вскоре после приобретения «Хоумпрайд» во всех кабинетах, комнатах отдыха и кафетериях компании были сняты таблички «Не курить». И в заключение: «В то время, когда мыслящие американцы поднимают свой голос в пользу некурящего общества, этот шаг „Ригал“ может вызвать обратную реакцию. Или таким образом „Ригал“ заявляет: „Добро пожаловать в нашу семью“? А может быть, это нечто более зловещее: способ, которым „Ригал“ побуждает сотрудников „Хоумпрайд“ употреблять больше табачных изделий головной компании? Не поднимет ли новая администрация жалованье или не предложит ли надбавку, чтобы компенсировать дополнительный риск за работу в помещении, где курят?»
