Соня Мэсси - Темное зеркало
Он нажал курок и оборвал человеческую жизнь.
Элизабет сидела на больничной койке и наблюдала, как медсестра вынимает из ее рук мельчайшие стеклянные осколки, дезинфицирует раны и смазывает их заживляющей мазью. Затем медсестра дала Элизабет болеутоляющую таблетку, и она, выпив ее, с горечью подумала о том, как было бы хорошо, если бы существовали таблетки, успокаивающие душевную боль.
«Все закончилось, — твердила она себе. — Ник застрелил серийного убийцу, и тот никогда уже не сможет отнять чью-либо жизнь. Все закончилось… Не смей больше думать об этом».
Но Элизабет чувствовала себя такой усталой, опустошенной и измученной, что у нее не было даже сил радоваться тому, что все закончилось благополучно. Лишь оглушающая пустота в душе, странное ощущение нереальности происходящего и… сожаление о загубленной жизни молодого еще человека. Да, серийного маньяка, убийцы, безумца, вообразившего себя Богом.
— Ну вот и все, мисс Найт, — с улыбкой сказала медсестра. — Скоро раны заживут. Можете идти.
— Спасибо. — Элизабет осторожно поднялась с кровати, поскольку до сих пор ощущала дрожь в коленях.
Ник обнял Элизабет за талию и повел к выходу.
— Сейчас мы поедем домой, Лиззи. — Он ласково поцеловал ее в щеку. — Тебе необходимо выспаться и отдохнуть.
Они вышли в коридор и увидели, что навстречу бежит Стефани.
«Похоже, этот безумный день еще не закончился!» — мелькнуло в голове Элизабет.
— Мисс Найт! — запыхавшись, воскликнула Стефани. — Там… Фергюсон… Меня послал за вами врач. Он сказал, что Фергюсон хочет видеть вас.
Элизабет вопросительно посмотрела на Ника, а затем перевела взгляд на Стефани.
— Не уверена, что мне следует заходить к нему, — с сомнением проговорила она. — Мне нечего ему сказать.
— Я тоже так считаю, — поддержал ее Ник.
— Да, но… — Элизабет вздохнула. — Фергюсон защитил меня от пули Тэггерти, и сейчас он…
— Не забывай, что Фергюсон убил твою младшую сестру! И по его милости ты в течение десяти лет живешь с болью в сердце!
— Ник… но может быть, мне все-таки следует заглянуть к нему? — тихо промолвила Элизабет.
— Мисс Найт! — воскликнула Стефани. — Я, конечно, не вправе давать вам советы, но врач сказал: Фергюсон умирает…
Элизабет зашла в палату и, посмотрев на Дэвида Фергюсона, поняла, что жить ему осталось недолго. Лицо его было мертвенно-бледным, веки нервно подрагивали, взгляд блуждал.
— Я сделал это ради тебя, — горячо забормотал он, заметив Элизабет и Ника. — Все в моей жизни было посвящено тебе. Я всегда, всегда тебя любил, я не мыслил без тебя жизни, я мечтал быть рядом с тобой, и все, что я совершил, — во имя тебя.
«Ну конечно, он даже на смертном одре не желает нести ответственность за гибель моей сестры, — подумала Элизабет. — Ведь он сделал это ради любви ко мне. Бред! А я десять лет живу с ощущением тяжкой вины за смерть Марти…»
— Элизабет… пожалуйста… — задыхаясь, прошептал Фергюсон. — Пожалуйста, подойди ближе. — Она сделала шаг, и он судорожно ухватился ледяной рукой за ее запястье. — Скажи, что ты любишь меня, — умоляюще попросил он. — Скажи… что понимаешь и… любишь…
«Он и когда Марти убивал, тоже просил ее сказать, что она его любит!»
— Дэвид, я не хочу лгать тебе и поэтому не произнесу тех слов, которых ты от меня ждешь, — сухо ответила Элизабет, глядя на умирающего Фергюсона и думая о том, что и после его смерти она будет ненавидеть его. — Я не смогу заставить себя произнести их никогда.
— Но ты сможешь хотя бы простить меня за содеянное? — еле слышно спросил он. — Или я умру с мыслью, что ты меня ненавидишь?
«Неужели я до самой смерти буду жить с ненавистью в душе и с чувством вины за гибель Марти? — вдруг подумала Элизабет, отводя взгляд от Фергюсона. — Во что же с годами превратится моя душа? В горсть черного пепла?»
— Дэвид… — после долгой паузы тихо сказала она, и он встрепенулся. — Помнишь, недавно ты приходил ко мне, мы разговаривали на крыльце и ты просил у меня прощения? — спросила Элизабет.
— Помню.
— Я прощаю тебя, Дэвид.
— Спасибо, Лиз, — прошептал он. — Спасибо… Я отнял жизнь у твоей сестры, но… спас твою.
Дэвид Фергюсон закрыл глаза, и рука его, сжимавшая запястье Элизабет, безвольно упала на кровать. Через минуту его тело несколько раз конвульсивно дернулось и застыло. Элизабет Найт в последний раз посмотрела на человека, который причинил ей столько горя и страданий, и поняла, что кошмар, в котором она жила десять лет, наконец закончился и она навсегда избавилась от страха. Она свободна.
— Упокойся с миром, Дэвид, — тихо промолвила Элизабет, отходя от кровати. — На том свете тебе будет лучше, чем на этом.
Она взяла Ника за руку, и они направились к двери.
— Поедем домой, — сказала Элизабет. — Если бы ты только знал, Ник, как я мечтаю поскорее оказаться дома!
Эпилог
«Холодное пиво, жаренное на решетке сочное мясо, преданный пес, лежащий у ног хозяина, и три дня отдыха по случаю Дня независимости, — с блаженной улыбкой на лице размышлял Ник, удобно устроившись в шезлонге и с наслаждением вдыхая восхитительный аромат жареного мяса и свежий запах недавно подстриженной лужайки. — Теплое, ласковое солнце, безоблачное небо… Что еще нужно человеку для счастья?»
Давно Ник не испытывал такого удивительного состояния полного покоя, умиротворенности и радости бытия. И даже праздничные фейерверки, которые уже с самого утра запускали в небо нетерпеливые соседи, не раздражали его. Наоборот, он с умилением смотрел на разноцветные россыпи ярких огоньков, взмывавших в голубое небо, и улыбался.
По небольшому ухоженному саду гуляла Розмари, и Ник, время от времени поглядывая на нее, думал о том, как все-таки хорошо, что ему удалось уговорить ее купить дом на острове и выйти на пенсию. Розмари заслужила и уютный дом, и дивный сад, и покой. Свежий воздух и отдых благотворно сказались на ее внешности: Розмари посвежела, загорела, мелкие морщинки на лице разгладились, и она стала выглядеть лет на десять моложе. Розмари была счастлива, и Ник очень за нее радовался.
Из раскрытых дверей дома донесся веселый смех, и, услышав его, Ник попытался заставить себя подняться с шезлонга и сходить посмотреть, чем занимаются его друзья, но пребывать в ленивом блаженстве было так восхитительно, что сдвинуться с места он не мог.
В окне он увидел Элизабет — загорелую, необыкновенно привлекательную, с распущенными блестящими темными волосами, в белых шортах и короткой открытой майке. Она внесла в комнату поднос с закусками и напитками и поставила на кофейный столик. Почувствовав на себе взгляд Ника, Элизабет подошла к распахнутому окну и, улыбаясь, помахала ему рукой.
