Кэтрин Эллиотт - Женатый мужчина
«Джейсон Ламонт родился в Оксфорде. О его жизни почти ничего не известно: он мало пишет и любит рыбалку, и первое, вероятно, является прямым результатом второго. Ламонт живет в Лондоне, и единственная спутница его жизни — его совесть».
И тут до меня дошло.
— Это ты, — тихо произнесла я, поднимая глаза. — Джейсон Ламонт — это ты.
Он улыбнулся.
— Хорошее имя, да? И легко запоминается.
Я еще раз взглянула на обложку. «Желания и планы».
— Я знаю эту книгу, — проговорила я, повертев ее в руках. — В прошлом году она вышла в твердой обложке и стала бестселлером. А теперь по ней снимают фильм с Томом Крузом и Джулией…
— Робертс, точно, — сказал он, засовывая руки в карманы и широко улыбаясь. — Симпатичная девчонка. А какие у нее белые зубы! Мы познакомились в Каннах в прошлом году. И она намного умнее, чем кажется.
Он вышел в тенистый сад, напевая себе под нос. Он нарочно повернулся ко мне спиной: несмотря на всю свою невозмутимость, у него никак не получалось не улыбаться до ушей.
Я же, в свою очередь, никак не могла закрыть рот. Я уставилась в его спину.
— Ах ты, хитрый…
На секунду я замерла, глядя, как он усердно расставляет тиковые кресла вокруг маленького столика посреди лужайки. Аккуратно смахивает листья со стопки книжек, которую кто-то оставил на улице. И тут я пришла в себя и выбежала в сад вслед за ним.
— Господи, Джек! Джейсон Ламонт, черт тебя дери! Ты почему мне не сказал?
— Да брось ты, Люси. — Он прищурился от солнца, делая вид, что переставляет кресла так, чтобы они были в тени. — Нет смысла заводить литературный псевдоним, чтобы все при этом знали, кто ты такой! Гораздо лучше жить инкогнито и наблюдать за тем, как все читают твою книгу, а потом обмениваются мнениями, не зная о том, кого именно они обижают или хвалят. Я чувствовал себя почти шпионом, и это было здорово. — Он усмехнулся. — Прочитав последнюю страницу, Роуз презрительно фыркнула: «Слишком много секса!» И швырнула книжку Арчи, который всего через пару дней заявил: «Нет, слишком мало!» А если серьезно, я был не уверен, как отреагирует мое начальство из университета, не говоря уж о таких заносчивых снобах, как издатели моих стихов, если я вдруг нацарапаю дешевый блокбастер. Может, они бы выкинули меня пинком под зад. Но я зря беспокоился. Мой издатель считает, что книга просто восхитительна. И ему даже кажется, что это повысит продажи стихов и привлечет покупателей. Надеюсь, что так оно и будет, — он задумчиво потер подбородок и оглядел сад — В сентябре у меня выходит маленький томик поэзии. Не думаю, что кто-то захочет его купить, разве что мои преданные поклонники, которые читают литературное приложение «Таймс», но мало ли… Стихи — это моя настоящая гордость.
— Но Джек… Джек, это же фантастика!
— Что, мои стихи?
— Нет! То есть стихи тоже хорошие, конечно… Но вообще-то, я имела в виду контракт на съемки фильма. С Томом Крузом. Бестселлер — это же потрясающе! Так значит, — я оглядела тенистый, изящный садик, — значит, вот как ты смог купить все это?
Он пожал плечами и сунул руки в карманы.
— Именно. Мне нужно было где-то жить, и пора уже было обзаводиться собственным домом. Моя берлога, как ты ее красноречиво охарактеризовала, превратилась в зону бедствия и стала уже предметом насмешек. Сырость и чердак, может, и подходящее место для обитания бедного художника, но я уже боялся заболеть воспалением легких. И тут на банковский счет поступил гонорар, а этот домик выставили на продажу. Район как раз подходящий, так что…
— Почему?
Он замолк и провел рукой по волосам.
— Что?
— Почему подходящий район?
Он повернулся и, прищурившись, посмотрел на увитую глицинией садовую изгородь.
— Ну, не знаю.
— Из-за Паскаль? — вдруг спросила я. — Она что, живет рядом?
— Опять ты со своей Паскаль! — Он откинул голову и рассмеялся. — Паскаль — мой декоратор.
— Декоратор?!
— Ей нравится, чтобы ее называли «дизайнером интерьеров». Она обустроила для меня этот домик, проследила за всем, вплоть до последнего мазка кисточки, диванной подушки, ставенки. Я полный ноль в дизайне, да и мне, честно говоря, наплевать, меня это совершенно не интересует — я только выбирал картины на стенах и книжки в книжных шкафах. Мне ее приятель порекомендовал. Я только сказал, что хочу светлую и просторную обстановку, а дальше предоставил полную свободу. — Он посмотрел на дом. — И у нее здорово получилось, как думаешь? Тебе здесь нравится? — Казалось, его очень заботит мое мнение.
— Еще бы! — выпалила я, разглядывая кухню с кремовыми стенами, светлую мебель и яркие турецкие коврики на деревянном полу. — Конечно, Джек, тут просто чудесно. — Теперь, когда я узнала, что Паскаль всего лишь декоратор, моя вражда к ней испарилась. «Умная девушка. И хорошенькая, — благосклонно подумала я, — и какие у нее красивые глаза, и…»
— О! — Я резко развернулась и взглянула на Джека. — Но вы же целовались!
— Нет.
— Целовались, целовались! Не морочь мне голову, Джек, я видела! Я заехала за тобой в тот день, когда была…
— У Чарли, — угрюмо пробурчал он.
— Ну да, у Чарли. Вы высунулись из окна спальни, как влюбленные голубки, нежничали и ворковали, и вид у вас был такой, как будто…
— Мы только что занимались любовью? Супер. Отличные новости. Именно такое впечатление я и хотел произвести. Видишь ли, в тот день мы выбирали ковры для спальни.
Я вытаращилась на него.
— Но зачем…
— Зачем мне делать вид, что здесь у меня любовное гнездышко? — Он посмотрел на меня широко раскрытыми голубыми глазами. — Затем, что в тот день ты сама пришла со свидания. Вся взъерошенная, в мятой одежде, распаленная горячими и чувственными объятиями своего страстного любовника-тигра. Я просто должен был разыграть тебя. Разве я мог позволить тебе подумать, что я все утро сравнивал эксмистерские ковры с вилтонскими? Тогда бы я почувствовал себя старой развалиной.
— Но… но ты же действительно ее поцеловал, — упрямо проговорила я. — Я помню.
Джек чмокнул воздух.
— Вот так? — Он вопросительно взглянул на меня.
— Ну…
— Без всякого сомнения. Поцеловал, точно подмечено. Три раза в щеку. На французский манер. Ведь наша Паскаль — настоящая француженка и ужасная кокетка, но не в моем стиле. Симпатичная декораторша, но ей не хватает серого вещества, если это не звучит слишком негалантно.
Он взглянул на меня. Взгляд его голубых глаз был тверд, и все же слегка трепетал в солнечном свете. Мне казалось, что его глаза бросают мне вызов. Я затаила дыхание.
— Но… но почему ты хотел, чтобы я так думала?
