Фиона Уокер - Французский поцелуй
С момента его приезда, уныло подумал он, они с Тэш почти не разговаривали. Возобновление дружеских отношений шло не так гладко, как он надеялся. Что еще хуже, Макс презирал лошадей и считал правила соревнований по верховой езде абсолютно непостижимыми.
«А где мяч? — пошутил он по прибытии. — Почему нет ворот?»
Тэш проигнорировала его замечание. Это задело Макса: раньше Тэш всегда смеялась над его шутками, и ему это очень нравилось.
Пока они объезжали круг с Хуго Бошомпом и Монкрифами, Макс старался не отставать и все болтал о собственной преданности.
Но Тэш была очень занята и совершенно его не слушала. Вместо этого она сосредоточилась на советах Гаса Монкрифа о поворотах и способах успокоить Сноба между барьерами и контролировать коня при прыжке.
Макс взобрался на последний холм в очень плохом настроении.
Следуя за Тэш, он с удивлением смотрел, как ее затащил в кусты Хуго Бошомп.
— Кто это такой, черт возьми? — он услышал шипение Хуго.
— Мой бывший, — угрюмо пробурчала Тэш.
По другую сторону кустов Макс замер и громко прокашлялся.
Поспевая рысцой за Тэш, когда та направилась к фургону для лошади, он спросил у нее, что она имела в виду под словом «бывший» и какое ко всему этому отношение имеет Хуго.
Тэш пожала плечами и убежала прочь, ей было не до объяснений.
И только позже, когда Макс увидел — и унюхал — ароматную белую палатку, в которой располагался бар, только тогда он развеселился. Когда он заметил, что у них есть разливное пиво, он даже улыбнулся и поцеловал в щеку Тэш.
— Боже, как же я по тебе скучал, — снова начал он, обнимая девушку, несмотря на то что от нее разило лошадьми, маслом для копыт и средством от насекомых. — Твое письмо просто бесподобно. Мы должны это позже обсудить. Вернусь через минуту, возьму тебе коньяк, чтобы ты успокоилась.
В тени прицепа для лошадей Паскаль держал на поводках спаниелей, и те радостно носились вокруг него. Рядом с ним стояла Александра и махала Тэш рукой, приглашая ее присоединиться к ним.
Застонав в душе, Тэш выбралась из кабины и с видом человека, выполняющего свой долг, постояла рядом с матерью и отчимом, пока те осматривали окрестности.
Было уже десять часов, и площадка для соревнований купалась в прозрачном, ослепляющем солнечном свете. Лоснящиеся фыркающие лошади, привязанные к вагонам, уже стояли на солнце, осознавая, что впереди их ждет далеко не обычная прогулка по утоптанной земле.
Справа, на огражденной веревками территории, возвышались барьеры для прыжков. Они напоминали игрушечные мосты и сверкали в ярком, обжигающем свете. Цветы на клумбах уже начинали увядать, а елочки в белых горшках, обозначающие старт и финиш, от недостатка влага стали желто-коричневого цвета.
Вдалеке, на длинном прямоугольном поле, окруженном низкими, блестящими барьерами, уже начались первые испытания. Барьеры так сверкали, что были похожи на светящиеся неоновые полоски. В автоприцепе сидели судьи с бутылочками минеральной воды в руках и сквозь пыльные окошки наблюдали за происходящим. Скоро станет так жарко, что они будут сидеть как на печке.
К маленькой группе у вагона присоединился Антон и начал раздавать стаканы с теплым, розовым вином, наливая его из пластиковой бутылки.
Тэш выпила еще две таблетки болеутоляющего. Она заметила, как на площадку соревнований въехали две машины «скорой помощи» и остановились, готовые к событиям дня.
— Как там дела дома? — тихо спросила она у матери, надеясь узнать что-нибудь про Найла.
— Все просто изумительно, — радостно ответила Александра.
За ее плечом Паскаль от удивления раздул щеки.
Тэш беспокоилась из-за Хуго. Он был очень зол, когда она появилась с Максом, и пришел в еще большую ярость, когда девушка призналась, что забыла захватить его бриджи и пиджак.
Когда они шли по полю, Макс шепотом спросил, почему Хуго так страстно поцеловал ее по приезде. Тэш что-то туманно пробормотала о солидарности всех наездников. А вскоре после этого Хуго отвел ее в сторонку и потребовал объяснить присутствие этого «самодовольного придурка». Тэш наплела такую ерунду, что и сама в это не поверила, но Хуго на время от нее отстал.
Тэш чувствовала себя так неуверенно и неспокойно, что почти совсем не запомнила вторую половину маршрута. Да это было и не важно: вряд ли они со Снобом зайдут так далеко.
Почти все препятствия на трассе оказались большими и сложными, они требовали внимательной езды, а также, как выразился Гас, везения. Даже Хуго удивился такому уровню сложности на соревнованиях для начинающих.
— Надеюсь, у тебя есть международная медицинская страховка, — прошептал он Тэш, когда они поднимались на длинный, твердый, как камень, склон.
— Что он тебе только что сказал? — несколько мгновений позже ревниво спросил у нее Макс.
Тэш закрыла глаза и представила себе французскую больницу: вокруг виноградники, медсестры и тишина, нарушаемая изредка каким-нибудь пиканьем аппаратов. Просто идеальное убежище от Хуго и Макса и самое подходящее место, чтобы пережить отчаяние по поводу Найла.
Если он вернулся к Лисетт, размышляла она, я могу в таком случае красиво погибнуть верхом на самом благородном животном, проходя трассу. Андийская девушка-камикадзе.
Оставив Александру щебетать, Тэш пошла к дверям вагона, чтобы посмотреть как дела у Сноба.
Ее гнедой стоял в тени большого грузовика и почесывал нос о деревянную дощечку. Когда подошла Тэш, он заржал и с упреком ткнулся мордой в ее больное плечо. Затем он издал пронзительное ржание, относящееся к лошади, стоявшей по соседству. Та возбужденно заржала в ответ и подняла в воздухе столб пыли, скача на привязи по кругу.
Тэш беспокоило, что состязания проходили на пересеченной местности. Сноб может переломать себе ноги. Несмотря на вчерашний дождик, земля была утоптана как бетон. Только лесная часть трассы была покрыта буйной зеленой травой. Другие участники состязания, которых они встречали по пути, указывали на сухую землю и печально качали головами:
— Pas bien, pas sain.[51]
Когда они пришли с Хуго, чтобы забрать свои номера, многие в их классе уже отказались от участия, считая, что трасса слишком сложна для молодых лошадей, а проход слишком опасен. И если бы не подначивания Хуго, Тэш сделала бы то же самое.
«Гордость предшествует падению, Тэш, дорогая», — безрадостно напомнила она себе и поправила попону Сноба, а затем начала снимать с его недавно вымытых ног специальную обувь для перевозки.
Она провела целый час, пытаясь заплести жеребцу гриву. Теперь грива Сноба представляла собой ряд аккуратных золотисто-каштановых косичек, прямо как в книжке. Но скольких жертв ей это стоило: достаточно было взглянуть на израненные пальцы девушки и на ее изжеванный свитер.
