Сандра БРАУН - ШАРАДА
– Я люблю тебя, Алекс. Нет, не надо, не говори ничего такого, о чем потом пожалеешь. Просто поцелуй меня.
Прижавшись к ней всем телом, он, изнемогая от желания, припал к ее губам. Даже когда все было кончено, он так и не изменил позы.
– Мне никогда не было так хорошо, – со вздохом проговорила Кэт. – Только с тобой. Впервые в жизни я чувствую, что я и другой человек – одно целое. Такая глубина ощущений, такое полное слияние тел, разумов и душ просто невероятны.
Алекс плотно закрыл глаза. Охрипшим от страсти голосом он согласился:
– Да, невероятны.
– Знаешь, – уткнувшись лицом в подушку, невнятно проговорила она, – если так будет продолжаться, мне придется прибавить еще одну таблетку к тем, что я уже пью.
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, как ложки в подарочном наборе. Его рука крепко обнимала ее за талию.
– Ты имеешь в виду противозачаточную?
– У-гу.
– Не беспокойся. Я позабочусь о том, чтобы ты не забеременела, – заверил он.
– А может быть, к черту все предосторожности? – Повернув голову назад, Кэт озорно взглянула на него поверх плеча. – Не дрейфь, Пирс. Если я забеременею, малыш будет целиком на моем попечении.
– Черта с два. Но я не этого боюсь. Тебе ведь не полагается рожать детей, ведь так?
– Не рекомендуется. Но есть случаи, когда после пересадки сердца женщины все-таки рожали. Пока что матери и младенцы чувствуют себя хорошо.
– Нельзя рисковать. Мало ли что?
– Ты такой пессимист.
– Я реалист.
– Ты что, рассердился? Брось, я всего лишь подтруниваю над тобой.
Алекс крепче обхватил ее за талию.
– Я не сержусь. Просто не хочу, чтобы ты подвергала свою жизнь опасности. И подтрунивать тут не над чем.
– Я всегда хотела ребенка, – задумчиво призналась Кэт. Она еще раз напомнила самой себе, что нельзя в жизни иметь все. Вон сколько у нее удач, самая большая из которых сейчас любовно сжимает ее в своих объятиях, готовая защитить ее от любых неприятностей. Она ощущала его дыхание на своих волосах. Даже это действовало на нее успокаивающе.
Алекс был таким красивым, таким мужественным, таким… всем на свете. В ее мозгу одна за другой проносились картинки: те дни, минуты и часы, что они провели вместе.
Должно быть, он почувствовал, что она посмеивается про себя, потому что ни с того ни с сего дал ей вдруг небольшого пинка.
– Над чем ты там потешаешься?
– Я как раз вспомнила твою угрозу, которую ты прорычал Циклопу. Такого я еще не слышала.
– Что вырву его здоровый глаз и…
– Ради Христа, не повторяй! Где ты научился таким выражениям?
– На улицах, где же еще. Либо в мужских компаниях. Не успеешь месяц-другой проработать в полиции, как твой рот начинает изрыгать такое…
Помолчав минуту, Кэт тихо спросила:
– А что произошло, Алекс? Почему ты ушел из хьюстонской полиции?
– Спайсер же тебе говорил. Убил одного типа.
– Наверное, ты застрелил кого-то при выполнении своих обязанностей?
Он долго молчал, прежде чем наконец заговорить. Его тело уже не было таким расслабленным, каждый мускул напрягся.
– Не просто кого-то. Такого же полисмена. Неудивительно, что это его мучило. Полицейские всегда держались друг за друга. И, что бы ни случилось, они считали друг друга братьями.
– Ты не хочешь мне об этом рассказать?
– Нет. Но расскажу.
– Хансейкер слушает.
– Лейтенант, это Бейкер.
– Который час? – Он включил ночник. Миссис Хансейкер что-то проворчала и еще глубже зарылась в подушку. Но он все равно не спал. Вчерашний ужин с острым соусом чили прожег ему весь желудок. Его все еще мучила отрыжка от того количества пива, которое ему пришлось выпить. Хансейкер как раз собирался встать и принять таблетку, когда зазвонил телефон.
– Простите, что беспокою так поздно, – извинился его подчиненный. – Но вы просили позвонить вам, как только я закончу свой рапорт.
Бейкер был новичком, у которого еще молоко на губах не обсохло и который с радостью брался за любое порученное дело. К самому пустяковому заданию он относился так, как будто расследовал убийство Джона Фицджералда Кеннеди.
– Какой рапорт? – спросил Хансейкер, не переставая отрыгивать.
– По поводу друзей и знакомых Кэт Дэлани. Помните, вы дали мне список имен и попросили их проверить? Так вот, я только что закончил, а потом подумал – оставить папку с делом на вашем столе или это опасно?
– О черт, прости, Бейкер. Забыл тебе сказать. Я это дело закрыл.
– Ах так? – Бейкер был явно разочарован.
– Ага. Мисс Дэлани вчера поздно вечером звонила мне. Она разыскала того парня, что ее преследовал, в сумасшедшем доме в Форт-Уэрте. Он во всем признался. Я снял наблюдение, но совсем забыл о твоем рапорте. Прости. По крайней мере, получишь сверхурочные, а?
– Ладно.
Хансейкер снова рыгнул. Ему надо было сходить в туалет.
– Ты хотел еще что-то сказать, Бейкер?
– Нет… хотя… может быть.
– Ну так в чем же дело?
– Просто это как-то странно, ирония судьбы, я бы сказал. 06 этом писателе. Пирсе.
Когда Бейкер рассказал ему о том, что раскопал, Хансейкер тоже подумал об иронии судьбы. По сути дела, это было равносильно землетрясению.
– Бог ты мой, – прошептал он, медленно проводя рукой по лицу. – Бейкер, никуда не уходи. Я буду через двадцать минут.
***
– Если тебе слишком больно об этом говорить, Алекс, то лучше не надо.
– Не хочу, чтобы ты думала обо мне хуже, чем я есть. И так все довольно печально.
В течение нескольких секунд он собирался с мыслями.
– Мы несколько лет пытались перекрыть наркомафии этот канал сбыта, но они вечно оказывались как бы на шаг впереди нас. Несколько раз им просто чудом удавалось просочиться сквозь наши хорошо расставленные сети. В тот момент, когда мы прибывали на их базу, они словно растворялись в воздухе. Наконец мы получили достоверную информацию об их местонахождении, но действовать надо было немедленно. Рейд запланировали на четвертое июля. Они не могли ожидать нас в праздничный день. Операция была так засекречена, что о ней знали только те из нас, кто непосредственно в ней участвовал. Мы все нервничали: очень уж хотелось наконец застать этих сукиных сынов с поличным.
И вот мы приехали в тот дом. На сей раз их не предупредили. Ворвавшись внутрь, нам удалось застать их врасплох. Я пробежал по коридорам к спальням, толкнул ногой дверь одной из них и очутился лицом к липу с одним из наших. Когда мы только-только начинали работать в полиции, он был моим напарником. Трудно сказать, кто из нас был в большей растерянности.
Я спросил его: «Какого черта ты здесь оказался? Ты же не участвуешь в операции?» А он ответил: «Вот именно, не участвую». И тогда я вдруг понял, что он там делал, но в это самое мгновение он выхватил пистолет. Я упал, перевернулся и прицелился. Не в своего прежнего напарника, не в человека, который, как я считал, был моим товарищем, а в продажного полицейского, проклятого мафиозо. Я выстрелил ему в голову.
