Элизабет Адлер - Наследницы
— Ханичайл?
Она улыбнулась: голос Алекса все еще вызывал у нее сильное волнение и удивление.
— Я уже почти здесь, дорогая. Я скоро приеду. Сейчас я в Йорке. Остановился перекусить и сейчас выезжаю. Буду у вас через пару часов.
— Я не могу дождаться, — ответила Ханичайл. — И мне так хочется, чтобы ты познакомился с бабушкой Лауры. Она тебе очень понравится.
— Если ты это говоришь, то так оно и будет, — рассмеялся Алекс.
Ханичайл сказала, что любит его, и повесила трубку, продолжая улыбаться. Телефон зазвонил снова. Она схватила трубку, решив, что это опять звонит Алекс.
— Ханичайл? Это Лаура. Извини, но у меня неполадки с машиной. Механик устраняет их сейчас, но это займет некоторое время. Поэтому я решила пока отвести бабушку в «Старый лебедь», чтобы покормить обедом.
— Как шляпка?
— Великолепно. Конечно, бабушка оказалась права. Мисс Рейчел понимает ее стиль и подобрала ей отличную шляпку для свадьбы. Платье тоже великолепное. Я сказала ей, что своим нарядом она затмит невесту.
— Не надейся, — ответила Ханичайл, потому что она уже видела свадебное платье и сочла, что Лаура в нем будет самой красивой невестой.
Ханичайл поднялась к себе в комнату и быстро приняла ванну, затем надела голубое шелковое платье, расчесала волосы и спустилась на кухню к Суэйну. Он только что закончил ужинать, и Глэдис убирала со стола.
Ханичайл с сочувствием подумала, что у детектива был трудный день.
— Почему бы вам не отдохнуть час-другой, мистер Суэйн? — предложила она. — Я думаю, что вы заслужили кружечку пива. Со мной будет все в порядке, да к тому же Алекс и Лаура будут здесь с минуты на минуту. Обещаю, что не спущу глаз со свадебных подарков.
Суэйну очень хотелось выпить пива. Он посмотрел на спаниеля, лежавшего рядом с двумя колли, черной и белой, у открытой двери, и подумал, что их братание зашло слишком далеко и что было бы хорошо хоть на время разлучить спаниеля с этими овечьими собаками, пока он не забыл, кто его хозяин и где его дом. Кроме того, здесь было тихо как в могиле. Ему никогда прежде не доводилось бывать в таком спокойном месте; такая тишина действует человеку на нервы.
— Хорошо, если вы не против.
— Конечно, я не возражаю. Я даже чувствую себя виноватой за то, что вы так долго несете свою вахту. Вам бы следовало взять кого-нибудь себе в помощники.
— Завтра сюда пришлют местного полицейского, мисс. А в день свадьбы их будет великое множество. — Суэйн продолжал колебаться. — Его светлость сказал, чтобы я не спускал с вас глаз.
— В этом нет нужды. Выпейте пива, мистер Суэйн. Повторяю, вы заслужили его.
Оставив Глэдис мыть посуду, Ханичайл поднялась наверх и, включив лампу, с удовольствием оглядела комнату. Она ей очень нравилась. Медная кровать имела фарфоровую вставку, изображавшую пастушку в кринолине и трех маленьких ягнят. Лаура сказала, что этой кровати столько же лет, сколько и дому, — два столетия. В комнате стояло полированное трюмо из красного дерева с серебряными канделябрами по обеим сторонам зеркала, рядом — такой же стул, а еще пара мраморных ночных столиков с лампами под розовыми шелковыми абажурами. Огромный старый гардероб покрывала резьба в виде херувимов и снопов пшеницы; а перед викторианским изразцовым зеленым камином располагалось удобное кресло с разноцветными подушками. Обои, с гирляндами роз на них, выцвели до приятного розового цвета, а вместе с ними и ковры. В комнате ничего не делали специально, но она выглядела великолепно.
Поставив локти на подоконник, Ханичайл стала прислушиваться к вечерним звукам: блеянию овец в поле, шелесту листьев на ветру, к крикам совы, обитавшей на сеновале.
Она вспомнила, какой одинокой себя чувствовала на ранчо, слушая звуки ночи. Сейчас она уже не была одинокой; она была счастливейшей женщиной на свете, если не считать Лауры, у которой через два дня свадьба.
Ханичайл подумала, как было бы чудесно, если бы она вышла замуж за Алекса, но жизнь — непростая штука. Они оба решили, что будут счастливы столько, сколько смогут. Они любили друг друга, и клятвы, данные друг другу, связали их прочнее брачных уз. Когда-нибудь, возможно, Алекс, став свободным, и женится на ней. Но, вспомнив несчастную, красивую, безумную Оттавию, Ханичайл решила, что никогда не уронит своего достоинства, заставляя Алекса жениться на ней.
— Я ухожу, мисс Ханичайл! — крикнула снизу Глэдис.
— Хорошо, Глэдис. — Ханичайл подбежала к лестнице, чтобы попрощаться с ней. — Увидимся завтра.
— Рано утром, мисс. Еще столько предстоит сделать. Ведь через два дня свадьба.
Глэдис ушла, с грохотом захлопнув дверь, за что ее постоянно ругала Джинни Суинберн. Глэдис была «грохотушка», и этим все сказано: она грохотала дверями, с грохотом ставила кастрюли на стол, сковороды на плиту, и никакие замечания не могли заставить ее не делать этого.
Ханичайл с минуту постояла, наслаждаясь тишиной в доме, затем спустилась вниз по лестнице и через холл прошла в просторную гостиную, где были выставлены свадебные подарки. Проходя по холлу, она взглянула на стенные часы. Стрелки сошлись на девяти. Всего один час — и Алекс приедет.
Она включила свет, и горы серебра засверкали. Обеденный стол был загружен подносами, канделябрами, тостерами, кубками и обеденными приборами в коробках из красного дерева. На других столах, покрытых белыми скатертями, громоздилось множество других дорогих предметов, а на массивных буфетах стояли фарфоровые сервизы. Ханичайл знала, что все это есть в Сакстон-Моубри, но Лаура сказала ей, что и это лишним не будет, так как они собираются купить в Лондоне дом.
Выключив свет, Ханичайл прошла на кухню, решив съесть хотя бы бутерброд. Она отрезала ломоть хлеба, который Глэдис испекла утром, намазала его маслом домашнего изготовления и положила два кусочка огурца. Прислонившись к двери, она ела бутерброд, размышляя, какой англичанкой она теперь стала.
Потоки света падали из окна на лужайку; за колокольней показался полумесяц. Небо было чернильно-синим, и все дышало покоем, словно готовясь к предстоящей свадьбе. Ханичайл прислушалась: ей вдруг показалось, что она слышит шум приближающейся машины вдали, но все было тихо.
Ханичайл позвала свистом собак, но они не прибежали, и она решила, что они последовали за спаниелем в «Красный лев».
Закрыв дверь, Ханичайл вернулась в свою комнату. Она расчесала волосы, слегка подкрасила губы и подушилась «Шанель № 5». Скоро приедет Алекс! Ханичайл посмотрела на часы — почему так задерживаются Лаура и Джинни? Было почти десять. Внизу послышался какой-то шум, и Ханичайл решила, что это они.
