Мейв Бинчи - Сердце и душа
— То есть ты уже все решил? И где это волшебное место? — язвительно поинтересовалась она.
Когда Бобби назвал известный аристократический район, у нее изумленно распахнулись глаза. Вот и отлично. Ей будет легко скормить идею этого переезда своим приятелям-снобам. Если он все точно разыграет, то продажу можно планировать уже сейчас.
— Ладно уж, за погляд денег не берут, — согласилась она.
Хилари Хики разбиралась с малярами. Их прислал Эннис, якобы необходимо подновить заброшенные углы клиники. Это было довольно неожиданно. Еще более странным было появление Розмари Уолш. Бобби сегодня ничего не назначали, она пришла одна, вот ведь принесла нелегкая. К счастью, Аня ушла обедать, так что стычки не будет.
— Есть ли здесь кто-нибудь, кто мог бы внятно рассказать мне о состоянии здоровья моего мужа? — начала миссис Уолш.
— Клара сейчас в больнице.
— Только не Клара, — отрезала миссис Уолш.
— Деклан здесь.
— Хорошо, пусть будет Деклан.
Она по-прежнему вела себя надменно. Но она определенно попыталась что-то сделать со своим лицом, чтобы включить обаяние.
— Доктор, вас скоро можно будет поздравить?
— Да, миссис Уолш. Надеюсь увидеть там вас и Бобби.
— А что бы вам хотелось в подарок? — Розмари изобразила, будто слово “подарок” как-то ниже ее достоинства.
Деклан слабо улыбнулся:
— Вашего присутствия было бы достаточно, но если вы настаиваете, мы были бы рады диску с хорошей музыкой, которая, возможно, что-то значит для вас и Бобби.
Она испепеляюще воззрилась на него.
— На самом деле я пришла, чтобы узнать о состоянии сердца Бобби. Продлит ли ему жизнь этот пресловутый переезд на первый этаж без лестниц?
— Разумеется, миссис Уолш, мы уже об этом много раз говорили. Мы с Кларой оба показывали вам результаты стресс-теста. Легкие упражнения, может быть, плавание, но никаких ступенек.
— Тогда, полагаю, придется это сделать, — тяжело вздохнула она.
— Что сделать?
— Бросить мой любимый дом у моря и переехать в тесную квартиру. Бобби присмотрел. — И она назвала адрес застройки.
— Думаю, у большинства дублинцев другие представления о тесноте, — процедил Деклан. — Более того, половина жителей Ирландии была бы счастлива, если бы могла позволить себе там жить.
— У каждого свои представления. Мне есть с чем сравнивать, — холодно сказала она. Затем, резко сменив тему, спросила: — А не мог бы Джонни приходить туда и делать с ним упражнения, чтобы немного его подремонтировать?
— Нет, Джонни работает и здесь, и в больнице. Однако он может дать вам список упражнений или координаты другого физиотерапевта, которого вы сможете нанять.
— Уж не хотите ли вы сказать, что отказываетесь посетить вашего больного?
— Джонни работает здесь на государственную медицину. Вы с мужем, к счастью, можете себе позволить частного физиотерапевта. Кроме того, Джонни распишет вам все упражнения, и вы сможете делать их вместе с Бобби.
— Вы хотите, чтобы я делала упражнения?
У Деклана в голове будто что-то взорвалось. Напряжение последних дней, постоянное притворство, будто все в порядке, когда ему хотелось завыть, — все это вывалилось из него прямо в лицо этой злобной мегере.
— Послушайте, миссис Уолш. Если бы я думал, что могу помочь Фиониной жизни, делая упражнения и готовя ей бессолевую и нежирную пищу, если бы я знал, что этим подарю ей хоть один лишний день со мной в этом мире, я бы сделал все что смог. Я бы на голове стоял, если бы это могло помочь. И то же сделала бы Нора для Айдена Данна, и жена Лара, и остальные родственники, которые сюда приходят. Может быть, вы думаете иначе. Мы все разные.
— Вы решили меня повоспитывать, доктор Кэрролл?
— Нет, миссис Уолш. А теперь не могли бы вы сказать, что именно вы собирались от меня услышать, когда пришли сюда? — Он отвернулся, чтобы она не видела, как его трясет от ярости и раздражения.
— Доктор Кэрролл, пожалуйста… — начала она.
— Скажите мне только, на что вы надеялись?
Ее так потряс голос Деклана, что она правдиво ответила:
— Видимо, я надеялась, что вы скажете, что это все неважно. Что Бобби не станет лучше, где бы он ни был. Тогда мы могли бы остаться у себя.
— И это вы надеялись услышать? — Деклана трясло.
— Да, уж если вы спрашиваете.
— Получите же, что заслужили, Розмари Уолш, — сказал он и отвернулся. Он закрыл глаза и попытался размеренно дышать. — Получите то, чего заслужили в жизни, — сказал он и ушел. Он прошел уже половину коридора, когда услышал грохот и визги.
Хилари уже вызывала “скорую” по телефону, когда Деклан ворвался обратно в комнату.
Розмари проталкивалась мимо лестниц, на которых работали маляры, и сшибла одну из них. Лестница поддерживала длинную доску, на которой стояли двое рабочих. Они свалились наземь в волнах краски, с кучей банок и древесины. Прямо на Розмари Уолш.
Деклан опустился на колени возле них. Была ли в этом его вина? Где Аня, черт побери? Как раз тот случай, когда нужен кто-то говорящий по-польски.
— Аня! — беспомощно позвал он. В дверях появилась Фиона и с первого взгляда оценила произошедшее.
— У нее теперь есть мобильный. Я ей позвоню, — сказала Фиона. Это заняло секунды. Аня бежала обратно из закусочной при клинике.
— Как Розмари? — спросила Фиона.
— Без сознания. Пульс есть. Пусть сначала рабочие уйдут.
Аня вбежала и упала рядом с ними на колени. Деклан рявкнул свои вопросы, и Аня, держа маляров за руки, быстро перевела. Деклан видел, как на их лица возвращается спокойствие, когда с ними заговорили на родном языке.
— Скажи им, что они в порядке, — сказал он.
— Я уже сказала, — ответила Аня.
Фиона предложила, чтобы Аня посидела с поляками, пока не приедет “скорая”. Она заняла Анино место возле Деклана.
— Она дышит, — сказала Фиона.
— С трудом, — ответил Деклан.
Они наклонились, глядя на Розмари, на ее лицо, исцарапанное щепками, и на ее ноги, лежащие под очень странным углом. У нее могла быть сломана спина. Деклан провел по ее телу руками вверх-вниз.
— Сломана рука. Сломана нога. Шея вроде в порядке, но я не рискну ее двигать.
— Что бы ты стал делать, если бы не ждал “скорую”? — спросила Фиона.
— То, что и собираюсь. Начну реанимировать.
— Но…
— У нее поверхностное дыхание. Мы можем ее потерять, — сказал он. И на глазах Хилари, Лавандер, Ани, Фионы и двух перепуганных поляков доктор Деклан Кэрролл начал делать искусственное дыхание изо рта в рот Розмари Уолш, самой неприятной пациентке, какую им когда-либо приходилось видеть.
