Кристен Каллихен - На крючке (ЛП)
Он и правда выбросил содержимое моего бельевого ящика? Вот же ж хрен. Мои чертовы лифчики валяются на улице, вероятно, их разглядывает какой-то чертов извращенец из студенческого братства.
Эта мысль по какой-то нездоровой причине становится для меня последней каплей. Я всхлипываю, громкие пронзительные звуки, которые стараюсь сдержать, прижав подушку к лицу. Так как я душу себя пуховой подушкой и сворачиваюсь на полу, то почти не слышу его.
- Анна, - его голос искажен, но он раздается так близко и четко, что должно быть Дрю прислонился к двери. - Анна, детка. Впусти меня.
Я ненавижу себя за то, что все мое тело вибрирует от необходимости выполнить его просьбу. Я просто хочу, чтобы это сражение закончилось. Я хочу, чтобы он обнял меня. Я хочу обнять его. А затем я вспоминаю, что мои трусики, вероятно, сейчас висят на кустах, и сильнее скрючиваюсь в позу эмбриона.
- Анна, - он тянет мое имя. - Прошу, сладкая. Я просто... Пожалуйста.
Боже, он кажется таким разбитым. Он сломлен. И я не знаю, как исцелить его. Он не хочет меня. Но в то же время он стоит по ту сторону двери. Зовя меня по имени.
С текущими соплями и красным лицом, я ползу по полу, щелкаю замком и затем бросаюсь к своей безопасной зоне на подушке. Через секунду он открывает дверь, но я не могу поднять на него взгляд. Я так разбита. Так унижена.
Когда он, хромая, подходит ко мне, вижу лишь его ноги, одна ступня босая, вторая в гипсе. С каждым его шагом, я дрожу все сильнее. Я не буду плакать перед ним. Не буду. Но мне приходится сдерживаться изо всех сил. Моя губа пульсирует напротив стиснутых зубов.
Дрю приседает возле меня, из-за гипса его движения неуклюжи и медлительны. Я не смотрю. Но чувствую жар его тела. И его запах, такой чистый и теплый, и вкусный. Дрю.
Ему не требуется прикладывать особых усилий, чтобы приподнять меня и устроить на своих коленях. Слезы начинают снова струиться, когда Дрю обнимает меня. Его руки такие большие, такие мускулистые, что по ощущению напоминают сталь. Он зарывает пальцы в мои волосы, гладит спину, при этом его лицо прячется в изгибе моей шеи.
- Прости меня, - шепчет он. - Мне так чертовски жаль. Я никогда так не терял контроль. Я не знаю, что... - он целует меня. Мои глаза, щеки, опухшие губы, все время говорят "Прости меня".
Я не отвечаю на его поцелуи, просто позволяю ему делать, что он хочет. Мои руки лежат на твердой рельефной груди Дрю, там, где бьется его сердце, быстро и сильно.
- Я так испорчен, - слова струятся из него потоком агонии. - Я так чертовски запутался во всем, Анна. Я боюсь. Каждый раз, как думаю о том, что веду мяч или играю, меня тошнит. И это угнетает меня. Это всего лишь травма. Мне не следует так на хрен реагировать. Но я...
И тогда я обнимаю его за шею, прижимая свою щеку к его.
- Нет правильных чувств в подобной ситуации. И ты не должен проходить через это в одиночку. Я здесь.
Он сильнее обнимает меня. Так сильно, что он дрожит, а я едва могу вдохнуть. Я тоже сжимаю его сильнее в ответ, желая стать для него якорем.
- Я здесь.
Мы обнимаем друг друга, наше дыхание смешивается в одно.
Дрю вздыхает.
- Я не хочу, чтобы ты уходила. Никогда, - его голос приглушен моими волосами. - Я просто боюсь, что ты уйдешь. А как ты можешь этого не сделать, когда я в таком плачевном состоянии? И я бы предпочел... - он прерывисто вдыхает. - Я бы предпочел, чтобы это случилось сейчас, а не потом.
Сейчас. Так он может дойти до отчаяния. Я целую его, сжимая лицо парня в своих руках. Я целую его так, как он целовал меня, его щеки, закрытые глаза, его подбородок. Он делает так же, и эти беспорядочные движения наших губ почти восстанавливают разрушенную связь. Но затем наши рты встречаются, и я растворяюсь в нем. Этот поцелуй и нежен и неистов. Он длится без конца, пока не переходит в легкие плавные исследующие касания. Я отдаю всю себя в этом поцелуе. И получаю вознаграждение. Я чувствую, как его любовь падает к моим ногам.
И даже когда поцелуй прерывается, наши губы все еще соприкасаются, и медленно и ровно мы дышим одни воздухом. Его большие грубые руки сжимают мой подбородок, и я держусь за его шею так сильно, что ощущаю, как его кровь течет по венам.
- Я люблю тебя так сильно, что это ранит, - говорит он. - Но все, что я люблю, у меня забирают.
Мое дыхание прерывается икотой.
- Ты можешь нанести предупреждающий удар, Дрю. Ты можешь попытаться выбросить меня...
- Нет, - его лоб прижимается к моему, а захват на моем лице становится крепче. - Нет, я не хочу этого. Я не...
Я перебиваю его.
- Просто послушай.
Он зажмуривает глаза и кивает. И этот его вид, словно стрела пронзает мое сердце.
- Я люблю тебя, Дрю. Всего тебя, хорошего и плохого, - мой большой палец скользит по его горячей щеке. - Я не хочу уходить от тебя. Но если ты будешь относиться ко мне, как к дерьму, то это вынудит меня уйти.
- Дерьмо, - говорит он надломленным голосом. - Черт, Анна, - он снова обнимает меня, надежно удерживая в своих руках. - Я был мудаком. Огромным долбаным мудаком.
- Ага, - говорю я, но сейчас уже улыбаясь. - Но я вела себя так же задолго до тебя.
Дрю замирает, и я знаю, он вспоминает те слова, которые бросил мне. Я тоже их вспоминаю. Он хотел меня с самого начала. Все мое тело становится чувствительным от этой мысли, а затем болит, когда я вспоминаю о том, как отвергла его.
- Тебе следует знать, - говорю я напротив его плеча, - что я тоже хотела тебя с самого начала. В ту секунду, как я тебя увидела, я подумала, ага, этот парень, он - тот самый. Я просто не позволяла себе верить, что ты можешь быть моим. Но это лишь из-за моего собственного дерьма. Не по твоей вине.
Его рука такая большая, что в нее помещается вся задняя часть моей головы.
- Анна.
Но я продолжаю. Потому что очень важно, чтобы он знал это.
- Я собиралась рассказать тебе это перед тем, как ты получил травму. Потому что осознала, что ты был лучшим, что когда-либо случалось со мной. Потому что то, что я чувствовала к тебе, было сильнее страха. Ты выиграл, Дрю. Ты всегда будешь выигрывать со мной.
Он сильно сглатывает и немного отстраняется. Его улыбка сияет, как солнце. Настоящая улыбка Дрю. И я так рада увидеть, что она вернулась, что почти не слышу его следующих слов.
- Хорошо. Потому что я не отпущу тебя, Анна Джонс.
ПРОСИТЬ ГРЕЯ ВСТРЕТИТЬСЯ со мной возле стадиона было ошибкой. Я могу почувствовать, как чертово место нависает надо мной, давит мне на спину, безмолвно усмехаясь. Обернись. Взгляни на меня. И когда я не поворачиваюсь, - Трус.
Холодный пот выступает у меня на лбу, и я прижимаюсь задницей к кузову пикапа Грея, словно он может послужить мне в роли якоря. Утренний мороз подсластил мир льдом. Я глубоко вдыхаю и приветствую жжение в своих легких.
