Сьюзан Ховач - Грехи отцов. Том 2
— Но…
— Да и вообще, черт побери, почему бы ему не жениться на вас? Вы так привлекательны, что даже я не могу оставаться равнодушным к вашим прелестям! Скотту повезло с вами, можете передать ему это!
Он по-детски расхохотался и направился к дверям.
— Я ничего не говорила моему отцу. Это Джейк Рейшман.
Он повернулся ко мне. В глазах его сверкали зеленые искры, зрачки расширились, а вся веселость сошла с его лица. Он сказал:
— Вы шутите.
— Нет. Он сказал мне, что старая дружба значит для него больше, чем новые деловые связи.
Наступило молчание.
— Ну и ну, — проговорил, наконец, Доналд Шайн, — ладно. — Он открыл было дверь, но потом, не в силах справиться с охватившей его яростью, резко захлопнул ее и повернулся ко мне. — Если то, что вы говорите, правда, то вашего любовника ожидают большие неприятности. Джейк знал все. Он знал, что это Скотт посоветовал мне в мае избрать очередной мишенью «Траст» и что Скотт снабдил меня всей необходимой информацией. Я ничего не скрыл от Джейка.
— Спасибо, — сказала я, — теперь мне ясно, что именно это хотел выяснить Скотт, когда он вам недавно звонил. Прощайте, мистер Шайн.
— И вы можете передать своему отцу…
— Дверь позади вас. Пожалуйста, уйдите.
— Черт с вами и со всей вашей проклятой бандой вонючих снобов! — крикнул Доналд Шайн, уходя из моей жизни, и, после того, как дверь с шумом захлопнулась за ним, я осталась, наконец, одна в окружении обломков прошлого.
Спустившись по лестнице, я поймала такси и велела отвезти меня на Уиллоу- и Уолл-стрит. Мое спокойствие улетучилось, и страх опять стал душить меня, приводя в паническое состояние. Я твердо знала только одно: нужно немедленно разыскать Скотта.
— Мэм? — спросил меня новый молодой охранник у входа в банк. — Чем я могу вам помочь?
— Я хочу видеть мистера Салливена; это один из партнеров, высокий темноволосый сорокалетний мужчина. Он должен был прибыть сюда около получаса назад.
— Он уехал, мэм.
— Уехал? Вы сказали, уехал? Вы уверены? Ну, ладно, тогда мне надо повидать отца, мистера Ван Зейла.
— Мистер Ван Зейл тоже уехал, мэм. Он уехал на своем автомобиле сразу за мистером Салливеном.
— Понятно. Мне немного не по себе. Я посижу. Здесь есть стул?
Он поспешно отвел меня во внутренний вестибюль, где я упала в кресло и стала глядеть на колонны, обрамлявшие огромный холл. Пока я боролась с тошнотой, ко мне подошел один из служащих.
— Вики! С вами все в порядке?
— Питер… Я чувствую себя ужасно. Не найдется ли немного коньяка? Я знаю, что отец уехал, но, может быть, я немного посижу в его офисе…
— Конечно. Я отведу вас туда. Может быть, вызвать доктора?
С трудом выговаривая слова, я ответила, что в этом нет необходимости.
Мы шли через большой зал; я шла с опущенными глазами, чтобы не встречаться взглядом с сотрудниками банка. Кабинет моего отца находился в глубине здания. Очутившись там, я отпустила моего сопровождающего, выпила коньяк и рухнула в кресло за письменным столом. На столе стояло несколько телефонных аппаратов. Я сняла наугад трубку и через минуту получила сигнал.
Портье в «Карлайле» сказал, что Скотт еще не вернулся. Минут через пять я снова позвонила, но безуспешно. Тогда я позвонила отцу.
Он только что вошел в дом.
— Вики? — спросил он, когда дворецкий передал ему трубку…
— Да. — У меня не было сил продолжать разговор.
— Ты где?
— На Уиллоу- и Уолл-стрит.
— Ты разговаривала со Скоттом?
— Нет. С Доналдом Шайном.
Отец коротко сказал:
— Я немедленно еду. Оставайся там. Сейчас буду.
— Папа…
— Что тебе известно?
— Все. О, Боже, все…
— Тогда ты понимаешь, что у меня не было другого выхода…
— Нет, нет, ты же не выкинешь его, а, папа? Скажи, что нет!
— Это зависит не только от меня, Вики. Не в моей власти выгнать его до Нового года, но, поскольку все партнеры знают о его предательстве и о том, какой вред нанесен не только «Трасту», но и всей фирме…
— Папа, не делай этого. Прошу тебя. Ты должен восстановить его в правах. Он не сделал бы этой ужасной ошибки и не стал бы путаться с Шайном, если бы по недоразумению не был убежден, что ты хочешь разделаться с ним…
— Успокойся, Вики. Ситуация не так плоха, как ты думаешь. Скотт, конечно, понимает, что у меня нет другого выхода, кроме как выгнать его; когда он явился ко мне, то был готов к худшему. Не было никакой мелодрамы — все наоборот! Мы спокойно поговорили, и я предложил ему помощь в устройстве на работу. Я также дал ему понять, что, хотя наше сотрудничество невозможно, ради тебя я хочу сохранить с ним дружеские отношения. Все поправимо, Вики! Конечно, это катастрофа, но мы выберемся. Ты слышишь? Ты слушаешь меня? Выберемся, Вики! Все идет…
Я повесила трубку и снова набрала номер Скотта, и опять — молчание. Я чувствовала, что мне необходимо мчаться туда, но когда я поднялась со стула, все поплыло у меня перед глазами. Я снова упала на стул, налила себе еще коньяка. Одна мысль неотвязно сверлила мне мозг: я не верю отцу. Ни одному его слову.
Я посмотрела на стол. У меня было такое ощущение, будто я ищу что-то, но я не знала что. Лежали какие-то письма, стояла фотография Алисии, моя, кожаная шкатулка, две папки, и почему-то громадная серебряная сигаретница. Мой отец никогда не держал сигарет, и посетители не отваживались курить в его присутствии.
Я подняла крышку.
— О, Боже, — сказала я, и при звуках моего голоса заработал крошечный магнитофон.
Оказывается, я обнаружила последнюю игрушку моего отца.
Какое-то время я повозилась с магнитофоном, но все-таки нашла нужные кнопки и включила его. То, что я услышала, было ужасно.
Сначала был недолгий телефонный разговор отца с Гарри. Мортоном, а затем женский голос произнес: «К вам мистер Салливен, мистер Ван Зейл». — «Пусть войдет».
Пауза, открылась дверь. Голос Скотта: «Корнелиус! Как я рад снова видеть тебя!»
Я ждала, затаив дыхание, но была тишина, которую нарушил Скотт: «Может быть, ты объяснишь, в чем дело, почему ты не жмешь мне руку и молчишь?»
Наконец заговорил и отец. Бесстрастным голосом шахматиста, целиком поглощенного сложной партией, он произнес: «Давай-ка я сначала налью тебе выпить…»
Я слушала, а пленка крутилась и крутилась в серебряном ящичке. Я перестала узнавать голоса, мне казалось, они не имеют никакой связи с людьми, которых я так любила. Я слушала разговор двух незнакомцев, это было как галлюцинация, какой-то кошмар, я не могла поверить, что это не бред, что это происходит на самом деле.
