Бенедиту Барбоза - Роковое наследство
Марита встретила ее радушно и сказала, что Лейе надо заняться каким-нибудь делом, чтобы не маяться от тоски.
— Я уже думала об этом, — призналась та. — Знаешь, мне бы хотелось открыть бутик класса люкс.
— Не советую, — деловито заявила Марита. — Богатые женщины делают покупки гораздо реже, чем бедные, и к тому же любят выписывать липовые чеки.
— Неужели? Я этого не знала, — растеряно сказала Лейя.
— А что ты вообще знаешь о жизни? — добродушно усмехнулась Марита. — Прожила за спиной Бруну как за каменной стеной. Теперь вот надо осваивать азы… Знаешь, что я тебе посоветую? Открой бутик для среднего класса, но с обслуживанием по высшему разряду!
— А ты станешь моей компаньонкой? — оживилась Лейя. — Ты такая практичная! Твой опыт плюс мои деньги — неужели этого будет мало для процветания нашего предприятия?
— Нет, не мало, — засмеялась Марита. — Спасибо за доверие. Твое предложение для меня лестно, и я его охотно принимаю.
Вечером, после ухода гостей, Луана и Бруну еще долго обсуждали впечатления минувшего дня.
— Ты вела себя вполне как светская дама, — одобрительно заметил он. — Значит, не прошли даром уроки, которые тебе давала Лия?
— Да, я, кажется, научилась носить дорогие платья и туфли, — улыбнулась Луана. — Но все равно для меня это было большим испытанием. Если говорить честно, то мне хотелось бы жить где-нибудь на фазенде, поближе к земле.
— Мне тоже, — признался Бруну. — Я уже давно подумывал осуществить мечту моего отца — выкупить нашу родовую фазенду. Но ты же знаешь, какие неприятности валились на мою голову в последнее время! Теперь, слава Богу, все позади, и можно наконец заняться этим важным делом.
Не привыкший откладывать важные дела даже до завтра, он тот час же позвонил знакомому агенту по недвижимости и попросил его купить бывшую фазенду Антонио Медзенги. Затем, осененный внезапной идеей, добавил:
— А заодно и соседнюю, принадлежащую некогда Джузеппе Бердинацци! За ценой я не постою!
Луане, смотревшей на него с изумлением и восторгом, Бруну объяснил свое решение так:
— Покупать надо непременно две фазенды, а не одну, поскольку во мне и в моих детях течет кровь обеих враждующих фамилий. Я снесу проклятый забор и устрою одну, свою фазенду!
— Мы… будем там жить? — робко спросила Луана.
— Может, и будем, — не совсем уверенно ответил Бруну. — Я был на тех землях в младенчестве, так что не помню их. Поедим посмотрим…
Агенты по недвижимости, нанятые Жеремиасом и Бруну, начали действовать практически одновременно и вскоре доложили своим клиентам, что у каждого из них есть возможность купить только одну фазенду, причем не свою фамильную, а соседнюю.
Ни Жеремиас, ни Бруну даже не подозревали, кто является тем непримиримым конкурентом, отказывающимся уступить вторую фазенду. Но решение они приняли абсолютно одинаковые: купить тот участок земли, какой продается, а уж потом, на месте, предложить соседу такие условия сделки, от которых тот не сможет отказаться.
— Я купил фазенду Бердинацци! — радостно сообщил Бруну Луане. — А теперь мы с Маркусом поедим туда и, надеюсь, купим другую фазенду, на которой родился и вырос мой отец.
Примерно то же сказал и Жеремиас, отправляясь в дорогу с Джузеппе:
— Не волнуйся, Жудити, как только я куплю отцовскую фазенду — ты сразу же ко мне приедешь.
От агента по недвижимости он знал, что обе интересующие его фазенды давно находятся в запустении. После отъезда братьев Бердинацци и Энрико Медзенги на тех плантациях почему-то невозможно было что-либо вырастить. Буйствовали там только дикие кустарники да трава едва ли не в человеческий рост. Несколько сменивших друг друга хозяев пытались привести в порядок эти земли, но в конце концов отчаялись. Двое последних владельцев уже много лет искали покупателей на эти, словно кем то проклятые земли, но охотников купить их не находилось. Даже безземельные крестьяне были наслышаны о дурной репутации двух заброшенных фазенд и не зарились на них, предпочитая захватывать другие земли, зачастую под пулями.
Нынешние владельцы обеих фазенд, купившие когда-то их по глупости, давно жили вдалеке от этих гиблых мест, уже смирившись с безвозвратно потерянным капиталом, и не сразу поверили в то, что нашлось двое чудаков-покупателей, затеявших между собой этакую аукционную войну: кто дороже заплатит.
В результате деньги были выложены немалые, но, как ни старались агенты по недвижимости, осчастливить столь щедрых покупателей они смогли только наполовину. А дальше — пусть сами вытесняют друг друга! У кого окажутся крепкие нервы и туже кошелек, тот и победит.
Прежде чем ступить на родную землю, Жеремиас завернул в знакомую таверну, надеясь унять все нарастающее волнение с помощью виски.
— Когда-то в этой таверне заправлял делами Тони Бенаквио, — сказал он племяннику. — Сейчас его, наверное, уже нет в живых…
— Да, дедушка умер давно, — подтвердил молодой бармен. — А я — внук Тони Бенаквио. Вы знали моего деда?
— Ну как же я мог не знать его, если жил тут неподалеку, — осушив рюмку, ответил Жеремиас. — Теперь опять буду жить здесь. Пока — в бывшей фазенде Медзенги, а потом выкуплю и отцовскую. Моя фамилия — Бердинацци. Слышал, наверное, о нашей семье?
— Вообще-то нет, — смутился парень. — Хотя… Вы говорите не о тех заброшенных фазендах, которые у нас считаются проклятым местом?
Жеремиас выпил еще рюмку и спросил с плохо скрываемой обидой:
— А почему это — «проклятым»?
— Ну, говорят, там земля бесплодная и по ней бродят какие-то привидения. Все, кто пытался там поселится, сбегали в страхе после первой же ночевки. Считается, что духи прежних хозяев охраняют свои полуразвалившиеся лачуги, изгоняя любого, кто вздумает туда войти.
— И вы верите во всю эту чушь? — изумился Джузеппе.
— Да я сам в детстве забрел туда с ребятами, так мы еле ноги унесли. Там что-то ухало, свистело, выло. И будто какой-то вихрь крутил нас и толкал в спину.
— Ничего удивительного, — сказал Жеремиас. — Там жили крепкие люди. Лично я могу понять, что они и после смерти обороняют свои жилища.
— А вы не боитесь, что вас они тоже вытолкают оттуда? — спросил бармен.
— Нет. Я сам — Бердинацци! — гордо заявил Жеремиас. — Один из потомков тех… духов.
Он смело направился к старому дому Медзенги — осевшему, прохудившемуся, с заколоченными окнами. Но у самого порога все же предупредил Джузеппе:
— Ты на всякий случай будь осторожен. Потому что с проклятым Медзенгой и вправду шутки плохи. Давай, что ли, перекрестимся.
