Барбара Вуд - Пророчица
Вверху на длинной цепи, исходящей от центра купола, висела громадная позолоченная медная люстра, а вокруг нее было выстроено множество арок. Арки поддерживались элегантными колоннами, стоящими на других колоннах и других арках. Все это великолепие, словно мраморный свадебный торт, поднималось к куполообразному потолку изумительной красоты, на котором святые в белых одеждах и апостолы шагали в царском великолепии на золотом фоне. Завороженная, Кэтрин не могла не обратить внимания и на остальные детали: сквозь высокие окна из цветного стекла к алтарю пробивалась радуга света, освещая золотую усыпальницу, в которой лежали останки Карла Великого. Позолоченный главный престол иллюстрировал сцены из страстей Господних; красиво отделанные деревянные будки украшали бархатные занавески: это были исповедальни. С основания одной из готических пилястр темно-синими глазами смотрела Дева. Ее взор был наполнен невыразимым состраданием, которое, казалось, не способен был вместить даже сам собор. Кэтрин дотронулась до каменной стены – и земля стала уходить у нее из-под ног. Калейдоскоп образов, ощущений, воспоминаний нахлынул на нее: ее первое причастие, ее белое платьице; отец, стоящий в дверях ризницы, с гордым видом направляет на нее камеру, чтобы запечатлеть момент прикосновения Тела Христова к языку его маленькой дочери; миропомазание – по ее лбу стекало масло; легкий шлепок по щеке как напоминание того, что девочка ступила на путь служения Христу; воскресенья и святые праздники, торжества и посты, Розарий и Новенна – двадцать три года служения католичеству в миг нахлынули на нее и сбили с ног. Она даже не успела спастись.
Эти переживания нельзя было сравнить даже с теми, что ей пришлось испытать во время затопления острова «Атлантида». Ведь Кэтрин осознавала, что на этот раз ей не убежать. Устремив взгляд на печальную средневековую Деву и всеми фибрами души ощущая вечность готического святилища, Кэтрин услышала, как внутри нее зазвучала молитвенная песня, любимая ею когда-то…
«Радуйся, Царица Святая, Мать Милосердная, Жизнь наша, Радость наша и Надежда. По тебе мы плачем, несчастные, изгнанные дети Евы; к тебе мы возносим взоры свои, скорбим и рыдаем в юдоли слез. Обрати же, милостивейшая из всех Защитница наша; и после этих пыток…»
Драгоценные слова вызвали новый поток воспоминаний: маленькие девочки кладут цветы у ног статуи Девы Марии, высеченной из белого мрамора и стоящей перед церковью; Кэтрин стоит между родителями на коленях, она ощущает заботу и защиту, ее переполняет ликование, ведь церковь так красива, а на кафедре стоит священник и убеждает присутствующих, что Господь любит всех без исключения.
Воспоминания продолжали накрывать Кэтрин с головой: она вспомнила ощущение, которое испытывала после исповедования – такое чистое и светлое ощущение свободы; вкус вина и хлеба, наслаждение, испытываемое после причастия, ведь, преодолев многовековой путь, она воссоединилась с самим Иисусом Христом.
Ей послышался шепот Сабины: «Прежде всего Праведный открыл нам блаженство, даруемое прощением…»
«О, Джулиус! – подумала Кэтрин. – Прости меня. Ты лишь следовал зову совести. Ты делал то, что считал верным. Я восприняла твои поступки как предательство, но я была не права.
Дэнно. Тебя убили из-за меня. Я виновата.
Мама, я должна была заставить отца Маккинли уйти сразу же, как только увидела, что он направляется к твоей палате. Я могла попросить другого священника и должна была извиниться за страшные слова, которые наговорила тебе, когда умер папа. Ты не виновата в его смерти.
Папа…
«Прощение открывает нам душу…»
Папа, ты родился не в то время и не в той культуре. Таким тебя сделала сама жизнь. Ты полюбил женщину, которая была сильнее тебя. Ты продолжал любить жену, несмотря на то что тебе пришлось отказаться от нее. И от случайной дочери, которую ты совсем не ждал, такой же решительной, как и ее мать. Все глубже и глубже ты уходил с головой в свои книги и погружался в мистицизм католичества, пока в конце концов тебе не пришлось бежать в чужую страну. Почему ты позволил обвинить себя в шпионаже? Почему ты так покорно принял мученическую смерть? О папа, прости меня. Прости, ведь я не понимала.
И…
О, Пресвятая Дева, зачавшая в непорочности, помолись за нас, спешащих к тебе. Убежище для грешников, Матерь метающихся в агонии…
И…
Пресвятая Мария. Помолись за нас.
Пресвятая Матерь Божья. Помолись за нас.
Пресвятая Дева…
И, папочка… Я прощаю тебя».
Внезапно Кэтрин ощутила невероятную легкость, будто парила в воздухе. В какой-то момент она совсем не чувствовала под ногами каменного пола; она стала невесома, не имела ни тела, ни формы, и на мгновение ее переполнила непостижимая благодать.
И земля снова оказалась под ее ногами. Кэтрин вернулась в свое тело. И, увидев высокую темную фигуру, стоящую в тени свода, подумала, что она видит призрак, что это плод ее потрясенного разума. Однако, когда на человека упал луч света, она поняла, что тот был вполне земным существом.
Она не удивилась тому, что Майкл нашел ее. Кэтрин понимала, что настоятельница расскажет ему о произошедшем в аббатстве. В конце концов, он был священником, хотя на нем и не было рясы. В Кэтрин и сама сменила костюм монашки на новую одежду. Он подошел к ней, показав жестом, что он сдается.
– Не волнуйтесь, – проговорил он тихо, – я никому не рассказал о том, где вы сейчас.
Она и не сомневалась. Кэтрин знала, что теперь Майкл действовал самостоятельно, а вовсе не по приказу Ватикана. Его побуждали собственные мотивы, так же как нечто, находящееся внутри нее, заставило ее связать свою судьбу с Сабиной и привело сюда. Они встретились под каменным сводом, ведущим к капелле, в которой находился мраморный трон Карла Великого; Майкл разговаривал тихо. Его голос не доносился до прихожан.
– Мы запаниковали, когда приехали агенты ФБР, и решили, что ты убежала по снегу в одной сорочке.
– ФБР, – спросила она. – Как они нашли нас?
– Видимо, Хэйверз, – сказал Майкл, глядя на ее лицо. – Я не удивлюсь, если он нашел общий язык и с ними. Настоятельница сказала, что вы не взяли компьютер. Видимо, очень торопились?
У Кэтрин все еще кружилась голова. Она размышляла, действительно ли имел место тот недолгий экстаз и не был ли он прозрением.
– Я убежала задолго до прихода агентов, – объяснила она. – Я решила, что, если компьютер окажется в руках Хэйверза, он успокоится на некоторое время. Я даже создала фальшивый файл в надежде, что он найдет его и пустится по ложному следу. И угадала: теперь он на пути в Эфиопию…
