Владимир Гурвич - В лабиринте страстей
По его таким знакомым горящим глазам, Анжелика достаточно ясно понимала, что с ним происходит. Сколько в своей жизни она видела таких глаз. Но сейчас ей нужно от него совсем другое.
– Я тоже, как и вы, приехала сюда наводить новые контакты. У меня есть поручения от клиентов навести справки о возможном выгодном размещение весьма крупных средств. Мне порекомендовали обратиться за советом к некому Оливеру Кроули. Ему принадлежит здешний банк. Вы случайно не знакомы с ним?
Анжелика увидела, как мгновенно потемнели глаза Мамонтова. Несколько секунд он молчал.
– Да, я немного знаю его. Он оказывал моей компании мелкие услуги. Так вы хотите с ним познакомиться?
– Почему бы и нет. Если он оказывал услуги вам, то почему не может оказывать услуги мне и моим клиентам. Наши банки могут установить корреспондентские отношения.
– Но почему именно с ним? Лондон, как сельдями бочка, переполнен банкирами.
– А собственно, почему и не с ним. Если вы что-то знаете о нем плохое, скажите, я буду вам очень признательна.
Всего лишь одно короткое, как вспышка фотоаппарата лицо Мамонтова выражало колебание, но Анжелика успела заметить это выражение. Он не скажет ей правду, поняла она.
– Я не так много о нем знаю, – пожал плечами он. – Но в любом случае я вам не советую замыкаться на ком-то одном. Может быть, пойдем куда-нибудь еще? С этой стороной английской жизни, я думаю, вы уже познакомились.
– Не возражаю. Рада буду познакомиться с какой-нибудь еще стороной.
– У меня есть идея, – вдруг ухмыльнулся Мамонтов. – Поехали.
На этот раз их путь на такси продолжался дольше. Когда они вышли, то Анжелике показалось, что они находятся где-то на окраине. Их окружали однообразные невысокие дома. При этом вокруг не было ни души.
Анжелика заволновалась. Зачем они сюда приехали? А если Мамонтов что-то заподозрил, особенно после того, как она упомянула имя Оливера Кроули?
– Пойдемте за мной, тут не далеко, – тоном, не терпящим возражений, произнес Мамонтов.
У Анжелики возникло сильное желание сесть в такси и вернуться в гостиницу. Но вместо этого она последовала за ним. Она поймала себя на том, что этот человек действует на нее завораживающе.
Они вошли в просторное, ярко освещенное помещение. Анжелика в изумление остановилась. Публика тут была более чем странная. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, куда же она попала.
Она повернулась к Мамонтову, который с не скрываемым интересом наблюдал за ней.
– Это же… – протянула она.
– Вы правы, это гей-бар.
Выходит, Мамонтов гомосексуалист?
По-видимому, он догадался об ее невысказанном вопросе.
– Я к этой публике не имею никакого отношения. Я попал сюда однажды случайно, вернее, меня привел один мой знакомый, который имеет такую склонность. С тех пор иногда я заглядываю сюда, как в зверинец. Для разнообразия интересно посмотреть и на такую изнанку жизни. Пойдемте сядем.
Анжелика не без интереса наблюдала за тем, что происходит вокруг. Сидящие за столиками мужчины ворковали с мужчинами, переодетыми в женщин, некоторые, прижавшись друг к другу, танцевали под музыку.
– Ну, как вам все это? – спросил Мамонтов.
Анжелика неопределенно пожала плечами.
– Не знаю. Каждый человек имеет право на самовыражение, на то, чтобы быть таким, каким его создала природа или Бог. Они не виноваты, что они такие, мы не виноваты, что мы такие. Главное, чтобы никому не мешать и никому ничего не навязывать.
Она взглянула на Мамонтова и по его отсутствующему выражению поняла, что он мысленно находится в каком-то другом месте. Может быть, он обдумывает предстоящие переговоры?
– Вы сказали: главное, чтобы никому не мешать, – вдруг встрепенулся он. – А если они все время мешают? В его голосе прозвучало раздражение, если не злость.
– Кто они?
Мамонтов посмотрел на Анжелику таким странным взглядом, будто впервые видел ее.
– Это я просто так. Давайте-ка веселиться.
Как ни странно, но они действительно провели два веселых часа. Анжелика даже потанцевала с одним геем.
Когда они вышли из клуба, была поздняя ночь.
– Хотите немного пройдемся, а потом возьмем такси, – предложил Мамонтов.
Анжелика охотно согласилась. Ночь была теплая и звездная, и в гостиницу ехать не очень хотелось. Тем более сна не было ни в одном глазу.
– А не опасно здесь гулять? – на всякий случай спросила она.
– Очень даже опасно, – подтвердил ее опасения Мамонтов. – Тут, совсем рядом район, где живут эмигранты, причем, самые бедные. И свой скудный домашний бюджет они пополняют грабежом и разбоем. Пойдем дальше или будем искать такси?
Анжелика задумалась. Что-то в нем есть странное, как будто бы что-то не дает ему покоя, провоцирует на весьма рискованные без всякой нужды поступки.
– Давайте погуляем, – согласилась она.
– Я так и думал, что вы согласитесь. Вы ж, как и я, любитель рисковать.
– Только в том случае, если это требуют обстоятельства.
– Вот как! – Он даже остановился. – Интересно, какие же обстоятельства заставляют сейчас вас это делать.
Анжелика поняла, что сболтнула лишнее, ей не следовало бы произносить эту фразу. А теперь выкручивайся.
– Предположим, мне хочется лучше вас узнать.
– Вы считаете, что ради этого стоит рискнуть, может быть, даже и жизнью. Убийства тут не редкость.
Опять она попала не в такт. Да что с ней творится сегодня? Это он так не нее действует.
– А мне с вами ничего не страшно. Разве вы меня не защитите.
– Вы уверены, что я стану жертвовать ради вас жизнью? Я стою сотни миллионов долларов и мне не хочется расставаться с таким богатством. А на тот свет ничего не унесешь.
– Но вы может попасть в ад. Или вы не верите в него?
– Верю. Если ад повсеместно существует на земле, то почему он не может находиться на небесах или где-то там еще.
– Но разве ваша жизнь похода на адову? Вам-то грех жаловаться. Вы можете исполнить любое свое желание, любой каприз.
– Черт с два, – неожиданно рассердился Мамонтов. – Есть вещи, против которых я бессилен.
– Например.
– Большинство людей полагаю, что богатство способно приносить только счастье. Но они так думают потому, что у них его нет. Они даже не подозревают, какую зависть оно вызывает у некоторых, желание наложить на него свою грязную лапу. И ты ничего не можешь сделать.
– Вы уверены, что, в самом деле, ничего нельзя сделать?
Мамонтов посмотрел на нее с такой откровенной злостью, что ей стало тревожно. Не слишком ли она цепляет его, побуждая говорить и делать то, чего он совсем не хочет. А ведь она не может поручиться за его возможную реакцию.
– Запомните: если я говорю, что ничего нельзя сделать, то это означает, что ничего нельзя сделать.
