Пенелопа Уильямсон - Неукротимое томление
Охотник уставился на пустой поваленный ствол, где минуту назад сидел доктор Тай, лениво глядя на солнце. Он огляделся — и река, и тропинка, которая вела в лес, были пустынны. Только белка сидела на ветке. Он взглянул на дымящуюся трубку, желая убедиться в том, что эта встреча ему не пригрезилась.
— И с чего это он вдруг исчез? — спросил охотник, ни к кому не обращаясь.
Пожав плечами, он продолжил свой путь вниз по реке. Его жена, Несува, молча шла позади него.
***
Половину лица он раскрасил белым, другую — черным и стал похож на обгоревшего. Это было необходимо, ибо видения убедили его, что он погибнет в огне. Он готов был встретить смерть с песней в сердце. Он умрет, но его народ спасется — разве не прекрасная смерть для воина?
Теперь видения посещали его постоянно. Ему уже незачем было прибегать к помощи водки, чтобы вызвать их. Он вновь и вновь видел одну и ту же картину, словно она являлась ему, чтобы он не забыл о своем предназначении.
Но теперь он ясно понимал смысл видений, будто они были написаны пиктограммами, как писали в его племени. Толпы иноземцев, заполняющие его землю, текли под предводительством Лузифи, дикой кошки. Но в видениях кошку побеждал малсум, волк. И иноземцы уходили назад, в океан, из которого пришли. В видениях волк убивал дикую кошку, и его народ снова получал во владение землю, пригодную для охоты.
Духовидец прикрыл глаза. Он видел перед собой лицо Лузифи — ее длинные черные волосы, вздернутый подбородок и золотистые кошачьи глаза.
Он взял красную охру, нарисовал на груди оскалившегося волка и, запрокинув голову, издал волчий вой.
— Я Духовидец, — пел он, — я Духовидец, вождь волчьего народа.
Это мы убьем Лузифи. Это мы очистим землю от пришельцев.
Болезненному сознанию Духовидца представлялось, что все племена абенаки снова поднимут томагавки против йенги. Но не они решат судьбу пришельцев. Так сказали духи. Именно он, Духовидец, должен убить Лузифи и притащить ее в поселение, где они сожгут ее. Тогда они вновь обретут свои земли.
Но почему Лузифы, тотем йенги, оказался в теле простой женщины, этого Духовидец не знал. Но йенги всегда были странной расой; отец говорил, что у них есть даже большие племена, которыми управляет женщина-сахем. Если они могут выбрать женщину сахемом, то почему бы и боевому духу их племени не вселиться в женщину? Да она и не простая женщина, у нее душа воина.
Она Лузифи, и ее необходимо уничтожить.
Теперь Духовидец готовил себя к битве и к смерти. Он намазал тело медвежьим салом, раскрасил грудь и лицо и спел свою песнь. Он собирался вернуться туда, где в первый раз схватил Лузифи.
Видения говорили, что он найдет ее там, а видения никогда не лгали.
***
Воздух был сладким от аромата кипящего сока. Когда Нэт прервал свою работу, перестав перетаскивать камни, ему показалось, будто он слышит, как сок капает в ведра.
Прерывая работу, он помогал Делии и девочкам поддерживать сильный огонь под котлом. В общем-то, он делал это для Делии, чтобы ей легче было варить сахар. Теперь он хотел больше помогать ей.
Он не убрал все камни с поля, некоторые оставил лежать. В своем альманахе он прочел, что камни на поле почему-то считаются хорошим удобрением, если их три раза обмакнуть в грязь. Когда Делия спросила его про оставленные камни, Нэт объяснил ей это немного суховато: произнести это вслух ему было как-то неловко. Но Делия улыбнулась, а он подумал, что ему приятно вызывать у нее улыбку.
Теперь, посмотрев на нее, Нэт увидел, что она проворачивает новые дырочки в стволах. Девочки следили за огнем. Убедившись, что все заняты своим делом и на него никто не смотрит, Нэт пошел знакомой тропинкой туда, где было кладбище, пока индейцы не сожгли его.
Скоро год, как умерла Мэри. Могила была завалена золой и грязью.
Раньше на мягком сером граните белели аккуратные буквы, но теперь буквы стали черными, а гранит потрескался от огня. Земля вокруг камня немного осела после зимы.
Сняв шляпу, он опустился на колени и потрогал пальцами буквы.
«Мэри...
Ты ведь знаешь, о чем я думал последние недели, пока поджидал Делию домой. Теперь я знаю, что ты здесь и слышишь меня. Не то чтобы я больше не любил тебя...»
Он на минуту закрыл глаза и присел на землю, положив шляпу на колено и свесив кисти рук.
«Мэри, я на следующей неделе заново отстрою дом, а Обедайя Кембл сделает нам новую кровать. Мери, я хочу... Я хочу разделить с Делией эту кровать как муж с женой. Мне очень жаль, если это тебя огорчает, ведь ты же знаешь, что за десять лет я ни разу тебе не изменил, даже не посмотрел на другую женщину. Но я подумал, что, может, там, где ты сейчас, ты не станешь возражать, наверное, теперь тебя не заботят радости плоти. Думаю, так оно и есть, потому что... брак — это не просто когда двое живут под одной крышей, а я ведь теперь женат на Делии, Мэри».
Он вздохнул и вытер губы тыльной стороной руки. Потом медленно поднялся на ноги.
«Но это не меняет того, что я чувствую к тебе, Мэри. И я надеюсь... надеюсь, что это не повлияет на то, что ты чувствуешь ко мне».
В этот момент Нэт внезапно подумал: а чувствует ли сейчас вообще что-нибудь Мэри, которую он знал и любил? Эта мысль поразила его. Если предположить, что от Мэри ничего не осталось, кроме костей, которые покоятся под этим камнем, то...
Услышав душераздирающий крик, Нэт в испуге поднял голову. Ему показалось, что крик донесся из могилы.
Потом он снова услышал крик: «Делия!» — это был голос Мэг.
Нэт заспешил, спускаясь с холма на своей деревянной ноге.
Делия билась в руках воина абенаки, который пытался увести ее с собой в лес. Кричала только Мэг. Делия сопротивлялась молча. Индеец схватил ее рукой за горло.
На миг ноги Нэта от страха приросли к земле. Как нарочно, он оставил свой мушкет на камне возле повозки. Он не успел бы добежать до него и выстрелить прежде, чем дикарь исчезнет в лесу вместе с Делией. Нэт огляделся, нет ли поблизости других дикарей.
Потом Нэт побежал к обнаженному разрисованному человеку, который боролся с Делией... он думал об одном — только бы спасти ее.
***
Лузифи сопротивлялась с упорством и одержимостью дикой кошки, и Духовидца поразило, что он не может с ней справиться. Ему казалось, что руки его налились свинцом и их тянет к земле, ноги дрожали, дышать было трудно, и он помотал головой, чтобы стряхнуть пелену, застилавшую глаза.
Увидев высокого светловолосого человека, неуклюже ковылявшего к ним по полю, Духовидец нащупал нож у себя за поясом. Между тем, Лузифи почти вырвалась, и он удерживал ее лишь за волосы. Духовидец запрокинул голову, чтобы издать боевой клич, но вместо этого почему-то рассмеялся.
