Дженнифер Уайнер - Чужая роль
— Ты думаешь? — усомнилась Мэгги.
— Уверена, — кивнула Роуз. Но тут явилась торжествующая Эми с блюдом сандвичей, и Мэгги выскользнула за дверь.
— Я нашла еду! — провозгласила Эми.
— Где? — полюбопытствовала Роуз, махнув уходящему отцу.
— У Сидел, где же еще? — фыркнула подруга, осторожно обернула салфеткой сандвич с индейкой и протянула Роуз. — Не поверишь: она соскребала майонез с хлеба! А Моя Марша спрашивала у рабби, может ли она прочесть на свадьбе «Отче наш».
— Шутишь?!
Эми кивнула. Роуз откусила кусочек и отложила сандвич в сторону.
— Не могу. Нервничаю, — призналась она.
В комнату ворвалась Мэгги с большим пластиковым мешком, в котором смутно угадывались очертания платья.
— Готова увидеть свой наряд, Золушка? — спросила она. Роуз задохнулась и кивнула, умирая от страха. Что, если платье не подойдет?
Она представила, как идет по проходу в наспех сляпанном платье: нитки торчат, швы топорщатся! О Господи! Только последняя идиотка могла доверить Мэгги такое важное дело!
— Закрой глаза, — велела Мэгги.
— Нет.
— Пожалуйста.
Роуз вздохнула и зажмурилась. Мэгги открыла молнию мешка и сняла платье с плечиков.
— Смотри! — крикнула она, взмахнув платьем.
Сначала Роуз увидела только юбку — пышное облако гипюра, — но, присмотревшись, поняла, какой шедевр создала Мэгги: кремовый атласный лиф, расшитый крохотными жемчужинками, узкие рукава, в меру низкий вырез. Верная своему слову, Мэгги послала наброски и прилетела на примерку в Филадельфию. Но результат оказался куда прекраснее, чем надеялась Роуз.
— Сколько времени ушло на это у вас с Эллой? — прошептала она, надевая юбку.
— Не важно, — отмахнулась Мэгги, застегивая длинный ряд пуговичек на спине.
— И сколько оно стоило?
— И это не важно. Наш тебе подарок, — улыбнулась Мэгги, поправляя вырез и поворачивая сестру к зеркалу.
И тут Роуз снова охнула.
— О! О, Мэгги!
Но налюбоваться собой она не успела: Эми уже протягивала невесте букет из розовых роз и белых лилий, и раввин, сунув голову в дверь, улыбнулся Роуз и сообщил, что пора. Мимо него протиснулась Элла со сбившейся прической и обувной коробкой в руках.
— Ты сегодня красивее всех, — хором заверили они с Мэгги, и Роуз наконец смогла как следует всмотреться в собственное отражение, с восторгом сознавая, что никогда еще не выглядела лучше и счастливее под любящими взглядами родных ей людей. Сестры и бабушки.
— Вот, — выпалила Элла, открывая коробку. — Это тебе.
— О, у меня уже есть туфли…
Крышка слетела. Роуз осторожно заглянула внутрь и увидела настоящее совершенство: открытые атласные туфельки цвета слоновой кости, на низких каблуках, расшитые той же ниткой, что и ее платье.
— Боже, какое чудо! Где ты их нашла? — начала было Роуз, но, подняв глаза на бабку, тихо спросила: — Это мамины?
Мэгги, затаив дыхание, уставилась на Эллу.
— Нет, — покачала та головой и вытерла платком глаза. — Мои. Мне, наверное, следовало бы одолжить тебе серьги или бусы, если ты еще ничего не подобрала. Но…
— Нет-нет, туфельки просто чудо! — с восторгом сказала Роуз, надевая их. — И мне как раз!
Элла покачала головой и снова смахнула слезы.
— Знаю, — прошептала она.
— Только не плакать! — остерег Льюис, приоткрыв дверь. — Мы еще даже не начали. Роуз, ты ослепительна. Как только будешь готова, выходи.
Роуз обняла Эллу и протянула руки сестре.
— Спасибо за платье. Просто невероятно! Никогда не видела ничего прекраснее.
— Мы очень рады, — кивнула Элла.
— О, не за что, — ухмыльнулась Мэгги.
— Идем, ребята? — спросила Роуз. Женщины кивнули. Официант распахнул двери, а гости дружно заулыбались. Засверкали вспышки камер. Миссис Лефковиц шмыгнула носом. Отец поднял вуаль Роуз.
— Ты настоящая красавица, — прошептал он. — Я так горжусь тобой.
— Я тебя люблю, — выдохнула Роуз и повернулась.
В конце прохода стоял сияющий Саймон: добрые голубые глаза блестели, на коротко остриженных рыжих локонах ловко сидела кипа. Рядом стояли счастливые родители. Элла крепко сжала руку Мэгги.
— Ты молодец, девочка.
Мэгги прикрыла глаза.
Ну вот, теперь все хорошо.
«Мы любим тебя», — мысленно сказала Элла Роуз, всем сердцем желая внучке счастья, и тут случилось маленькое чудо: Роуз посмотрела на них сквозь вуаль и улыбнулась в ответ.
— А теперь, — произнес раввин, — Мэгги Феллер, сестра новобрачной, прочтет стихи.
Мэгги, натянутая как струна, выступила вперед, одернула платье (цвета шалфея, без рукавов, без разреза на боку и выреза до пупка, чего так боялась ее сестра) и откашлялась. Отец и Сидел наверняка ожидали, что она пробормочет нечто вроде: «Жила-была девчонка из Нантакета». То-то она их удивит!
— Я так счастлива за сестру, — начала она. — В детстве Роуз всегда заботилась обо мне. Делала все, чтобы защитить и уберечь меня, и желала только добра. Повторяю, я счастлива, потому что знаю: отныне Саймон будет делать для нее то же самое, и мы никогда не потеряем друг друга. Наша любовь, любовь двух сестер, не пройдет и не состарится. На то мы и сестры. Роуз, это для тебя.
Она глубоко вздохнула, и хотя сотни раз репетировала стихотворение, по спине прошел нервный озноб.
Элла вскинула подбородок точно тем жестом, как иногда Роуз и Мэгги, и Чарлз улыбнулся ей со своего места в глубине комнаты. Мэгги выдохнула, кивнула бабушке, устремила взгляд на Роуз в ослепительном платье и начала:
Я сердце твое в своем сердце ношу,
и в сердце моем твое сердце живет,
куда ни пойду я, за что ни возьмусь,
всегда и везде ты со мной, ты во мне,
во всем ты со мной, дорогая.
Я судьбы не боюсь — ведь судьба моя ты,
и не жажду миров — ты мой мир, ты мой свет,
лунный блеск на воде, солнца песнь — это ты, —
ты во всем и везде, дорогая.
И тут у нее перехватило горло. Но Льюис ободряюще кивал, и Элла улыбалась сквозь слезы, и отец, подняв очки на лоб, неловко вытирал глаза, а гости смотрели на нее выжидательно. У Роуз дрожали губы. Мэгги вдруг показалось, что в заднем ряду маячит призрак матери: знакомая красная помада на губах, золотые серьги… Наверное, мать тоже любовалась дочерьми, зная, что, несмотря на все несчастья, они выросли умными, храбрыми, красивыми и очень дружными. Что Роуз всегда будет желать добра Мэгги, а Мэгги всегда будет желать добра Роуз.
