Кэндес Бушнелл - Пятая авеню, дом один
— Ты уже вернулся? — встревоженно спросила она. — Что-то случилось?
— Ровным счетом ничего.
— Все в порядке?
— Конечно! — заверил ее муж. — А что?
— После всех этих передряг в нашем доме за последние два месяца можно ожидать чего угодно, — вздохнула она.
— Беспокоиться больше не о чем, — сказал Пол, направляясь наверх, к своим рыбкам. — Я обо всем позаботился. Теперь все будет хорошо.
Два дня, предшествовавшие задержанию Сэнди Брюэра, Билли Личфилд провел в страхе. Он никому не звонил, так как мог в любой момент повести себя неадекватно. Он опасался, что если его спросят, то он непременно все разболтает о своей причастности к истории с крестом. Несколько раз он начинал думать о бегстве из страны, но куда он мог сбежать? У него были кое-какие деньги, но недостаточно, чтобы больше сюда не возвращаться. Он мог бы полететь в Швейцарию, за первыми долями причитавшихся ему денег. Но его парализовал страх. Он часами сидел в Интернете, ища через Google новости про Сэнди Брюэра. От одной мысли о том, чтобы бронировать билет и собирать чемодан, он приходил в ужас, залезал под одеяло и скорчивался в позе зародыша. Его мучили несвязные фантазии, на ум почему-то все время приходила фраза из истории про привидения, напугавшей его в детстве: «Я хочу печени!»
А вдруг Сэнди Брюэр выскользнет из лап правосудия? Вдруг они оба выпутаются? Кто знает, какими уликами располагает детектив? Возможно, у него ничего нет, возможно, дело ограничится слухами, а слухи рано или поздно затихнут. Миссис Хотон годами держала крест на столике в своей спальне в доме номер один, и ничего! Билли давал себе слово, что если его не схватят, то он полностью изменит жизнь. Раньше все его существование посвящалось светским обязательствам, желанию оказаться с правильными людьми в правильное время в правильном месте. Теперь он отчетливо видел, как сильно ошибался. Он воображал, будто желание добиться в жизни самого лучшего принесет ему что-то существенное и осязаемое. Где там!
Запершись в квартире, он вспоминал, как часто повторял себе: «У кого есть богатые друзья, тому не нужны деньги». Кто из богатых друзей поможет ему теперь?
Глядя из окна гостиной на вечную картину — епископальную церковь, бурые от копоти камни, — он вдруг обнаружил, что его дом одели в леса. Ну да, владельцы затеяли ремонт, готовясь к превращению дома в кооператив. Он ничего не предпринимал со своей квартирой, не зная, сможет ли остаться в Нью-Йорке. Не поздно ли? И имеет ли это теперь значение? Он вернулся в постель и включил телевизор.
Одним из главных сюжетов вечерних новостей был арест Сэнди Брюэра. Все те же кадры — Сэнди в наручниках, лапища полицейского у него на голове при посадке на заднее сиденье полицейской машины — крутили снова и снова. Бегущая строка утверждала, что у Сэнди Брюэра обнаружили бесценное сокровище, прежде принадлежавшее одной из крупнейших в городе благотворительниц, миссис Луизе Хотон. Про Билли — молчок.
В следующую секунду ожили разом его домашний и сотовый телефоны. «Друзья или репортеры?» — подумалось ему. Он не стал отвечать. Несколько раз прожужжал домофон — видимо, посетитель, не добившись ответа, отправился наверх. И точно, вскоре раздался стук в дверь. Вместо того чтобы открыть, Билли ретировался в спальню. Стук прекратился. Он не сомневался, что его тоже арестуют, ждать оставалось недолго. О нем раструбят газеты и Интернет, кадры с ним покажут в новостях и в YouTube, он тоже будет позорно опускать голову, пряча глаза. Хотя для такого поведения были кое-какие оправдания — ему понадобились деньги, — никому не придет в голову его оправдывать. Надо было сразу отдать крест в Метрополитен-музей! Но нет, он боялся бросить тень на миссис Хотон. А теперь она мертва, ее имя так или иначе замарано, ему светит тюрьма. От отчаяния он даже пожалел, что когда-то перебрался в Нью-Йорк. Остался бы в Беркшире, довольствовался бы тем, что ему поначалу сулила жизнь, — тогда не произошло бы этой беды.
Он открыл аптечку и вытащил все таблетки, которые там скопились. Выбор был обширный: два вида снотворного, ксанакс, прозак, викодин от зубной боли. Если все это проглотить и запить водкой, можно разом со всем покончить. Но, глядя на таблетки, он понял: у него не хватит духу совершить самоубийство.
Другое дело — оглушить себя до беспамятства. Он принял две таблетки викодина и две ксанакса, потом два разных снотворных. Всего через несколько минут он уже спал и смотрел трепетный многоцветный сон, которому не было конца.
Инид Мерль услышала про арест Сэнди Брюэра одной из первых. Ей без промедления позвонил репортер из ее газеты, находившийся на месте событий. Пока не были собраны все факты, вывод, что Сэнди Брюэр каким-то образом купил крест у миссис Хотон, которая похитила его из музея, она считала ложным. Да, крест находился у Луизы, но Инид догадывалась, что Метрополитен-музей здесь ни при чем: она добыла его у Флосси Дэвис. Виновность Флосси всегда была для Инид очевидной, но она никогда не понимала, почему Луиза не вернула крест в музей. Вместо этого она хранила и крест, и секрет, оберегая Флосси от наказания за преступление. Луиза была верующей католичкой; возможно, выдать Флосси правосудию ей помешали соображения морали.
Впрочем, Инид не исключала и другое объяснение. У Флосси мог быть на Луизу какой-то компромат. Зря Инид давным-давно не раскопала эту историю до самого дна, но она никогда не считала ее достойной таких усилий. В данный момент у нее тоже не было времени: необходимо срочно передать в газету колонку, а поскольку дело касалось Луизы Хотон, она собиралась написать ее сама.
Инид изучила то, что раскопала в Интернете про семейство Брюэр. Вся эта история имела второстепенное значение — не сравнить ни с президентскими выборами, ни с убийством на войне невинных гражданских лиц, ни с унижениями, которым сплошь и рядом подвергаются обыкновенные люди. Речь шла всего лишь о нью-йоркском «обществе». Хотя, напомнила она себе, желание пробиться в «общество» присуще любому человеку, без этого желания пришлось бы проститься с надеждой на торжество цивилизации. Читая статью в Vanity Fair о Конни Брюэр и ее сказочном загородном доме в Хэмптонс, Инид задумалась, можно ли перегнуть палку в естественном стремлении вращаться в «обществе». У Брюэров было все, о чем можно мечтать, — четверо детей, свой самолет, никаких забот. Но этого им показалось мало, и теперь отец семейства мог угодить за решетку. Какая ирония судьбы в том, что Сэнди Брюэр и Луиза Хотон заслуживают одного и того же приговора! Будь миссис Хотон жива, она никогда не снизошла бы до такого выскочки, как Сэнди… Инид откинулась в кресле. Текст еще далек от завершения, а сдавать колонку надо было не позже чем через четыре часа. Она размяла пальцы над клавиатурой и написала: «Мы с Луизой Хотон были добрыми подругами…»
