Сьюзен Филлипс - Медовый месяц
Эрик понял, что сам он помочь ей не сможет, но вдруг это окажется под силу клоуну?
Когда в среду, через два дня после Рождества, Хани после работы возвратилась в свой прицеп, она обнаружила за дверью коробку из-под платья. Она поставила ее на стол и открыла. Внутри лежал костюм принцессы — белое тюлевое платье, украшенное серебряными лунами и звездами величиной в полдоллара. Она вынула платье и увидела корону с фальшивыми бриллиантами и пару пурпурных парусиновых баскетбольных кроссовок.
К коробке была прикреплена записка, в которой было написано только несколько слов: «В четверг, в два часа дня».
Вместо подписи внизу была нарисована небольшая, похожая на звезду глазная повязка.
Хани прижала все это к груди: платье, пурпурные туфли и корону. Крепко зажмурившись, она кусала губы и старалась думать только о клоуне, а не о том, что случилось между ней и Эриком рождественской ночью. Сегодня он появился на работе и только раз глянул в ее сторону, и то бесстыдным глазом Дэва.
На следующий день она пришла в больницу в приподнятом настроении, но слегка волновалась — то ли потому, что ей предстояло увидеться с клоуном, то ли потому, что, облаченная в белое тюлевое платье принцессы, она чувствовала себя немного не в своей тарелке. И все-таки Хани понимала, что нужно быть осторожной. После колкостей, которые ей наговорил Эрик, нельзя опять поддаваться чарам клоуна-пирата. Душевная близость между нею и клоуном существовала только в ее воображении. На этот раз она уже не забудет, кто скрывается под белой маской и шутовским париком.
Когда Хани пришла в педиатрическое отделение, медсестра направила ее в одну из палат в конце коридора. Там она обнаружила две пустые кровати. Обитатели палаты сидели на коленях у клоуна и увлеченно слушали, как он читал им книжку «Где живут дикие звери».
Клоун, должно быть, читал эту книгу много раз, потому что, как она заметила, он редко заглядывал в текст. Он смотрел в глаза своим маленьким слушателям, играя попеременно то роль Макса, то сказочных диких зверей.
Он перевернул последнюю страницу.
— …и оно было по-прежнему горячим.
Девочки захихикали.
— Я был очень страшным, когда читал этот рассказ, правда? — с оттенком горделивого хвастовства сказал клоун. — Я хорошенько напугал всех вас, не так ли?
Они так согласно закивали головами, что сам он рассмеялся.
Хани нерешительно вошла в комнату. Девочки были так поглощены рассказом, что заметили ее только сейчас. При виде ее костюма глаза у них расширились от удивления, а рты сами собой раскрылись.
Клоун окинул ее взглядом и даже не попытался скрыть своего удовольствия при ее появлении.
— Ну а сейчас смотрите, кто пришел. Это же сама принцесса Попкорн!
Одна из девочек, сидевших у него на коленях, серьезная темнокожая малютка с повязкой, закрывавшей левую сторону лица, повернулась к нему и прошептала:
— А она настоящая принцесса?
— Ну конечно, настоящая, — сказала принцесса Попкорн, пройдя вперед.
Девочки продолжали рассматривать ее удивленными глазами.
— Она красивая, — решила вторая девочка.
Малышки с благоговением потрогали корону, венчавшую копну золотистых локонов, белое тюлевое платье с переливающимися лунами и звездами, пурпурные парусиновые баскетбольные кроссовки. Маленькие рты от удивления не закрывались. Хани порадовалась, что не забыла о прическе и гриме.
— Не могу с вами не согласиться, — тихо сказал Пэтчес. — Безусловно, она самая прекрасная принцесса в Америке!
Подобно тому, как это случалось и раньше, она могла бы сейчас оказаться под действием его чар, но в этот раз она боролась против них, скривив свои мягкие розовые губки.
— Красота в том, как она себя проявляет. То, что сидит внутри человека, гораздо важнее, чем то, как он выглядит!
Пэтчес округлил свой единственный глаз бирюзового цвета:
— Кто это вам сказал, принцесса? Мэри Поппинс?
Она бросила на него надменный взгляд.
— А что это у вас под глазом? — спросила одна из девочек, слезая с его колен.
Она моментально вспомнила о маленькой пурпурной звездочке, которую сама нарисовала на левой щеке. Стараясь, чтобы клоун не увидел, она достала из сумки черную кисточку для грима и баночку фиолетовых теней для глаз.
— Это звездочка, точно такая, как у Пэтчеса. Хочешь такую же?
— А мне можно? — спросила другая девочка, ватаив дыхание.
— Конечно, можно.
Представление шло своим чередом и переместилось в комнату отдыха. Пэтчес шутил и показывал свои фокусы, а она в это время рисовала звездочки на детских личиках. В то время как мальчиков больше интересовали фокусы Пэтчеса, девочки во все глаза глядели на Хани, как будто она сошла со страниц их любимых сказок. Она расчесывала им волосы, позволяла трогать корону и напомнила себе, что нужно купить еще одну баночку теней для век.
Тем временем Пэтчес развлекал всех детей, флиртовал с сестрами и больше всех — с Хани. Она уже не могла противостоять его обаянию, как и дети, и хотя обещала себе больше не поддаваться действию его чар, в нем было нечто столь неотразимое, что вся ее благоразумная решимость улетучилась.
Когда в конце концов пришло время уходить и они спускались в лифте, она еще раз призвала себя к осторожности. Но он же исчезнет уже через несколько минут, и что плохого, если продлить эту сказку чуть дольше?
— В следующий раз ты меня не заарканишь, — сказала она.
— Ты не понимаешь, как надо хорошо проводить время, принцесса!
— Вместе мы весь вечер будем на ножах.
Когда двери открылись, его лицо осветилось.
— В самом деле?
— Да, я метну первая.
Он засмеялся. Они прошли через холл и вышли на стоянку. Дни были короткие, и сумерки уже сгустились. Он провел Хани к ее автомобилю, но, когда они дошли, заколебался, словно тоже не хотел расставаться.
— Пойдешь опять к детям со мной на Новый год? — спросил он. — Это будет мое последнее представление, перед тем как я поплыву за семь морей.
На новогодний праздник выпадало четыре выходных дня. Вот если бы ушел только Эрик, а Пэтчеса оставил!
— Конечно. — Она вынула из сумки, ключи, зная, что должна расстаться с ним, но садиться в автомобиль не хотелось.
Эрик взял ее ключи. Хани посмотрела на него и увидела, что он чем-то обеспокоен.
— Я думал о твоих американских горках, — сказал он. — Я беспокоюсь за тебя.
— Не беспокойся.
Эрик открыл дверь и отдал ей ключи.
— Это не вернет твоего мужа, принцесса.
Она напряглась. Свет фар автомобиля, выезжавшего со стоянки, превратил луны и звезды на ее платье в сверкающие искры. Разум предупреждал ее, что опасно раскрывать перед ним душу, он потом может поднять ее на смех, но сердце подсказывало, что этот клоун-пират не может причинить ей зло. И возможно, клоун поймет то, чего не мог понять Эрик.
