Галина Мишарина - Бури
Он сел на лавку возле самой воды и задремал, укутавшись в куртку.
Ему приснилась Земля и его дом на берегу реки. Это был печальный, бесцветный сон. Родная планета не казалась родной, словно давно приняла решение с ним попрощаться…
— Конлет! — разбудил его знакомый голос.
Он открыл глаза: Шейла сидела рядом и глядела на него обеспокоенно.
— Ты неважно выглядишь.
— И чувствую себя ужасно, — признался парень.
— Идём домой?
Он усмехнулся. После увиденного в мире грёз эти слова прозвучали особенно горько.
— Домой? Ну да.
«Дома» Шейла приготовила ему жуткий на вкус отвар, и Конлет выпил его без пререканий. После этого он не вылазил из туалета в течение часа. Казалось, внутренние органы вышли из него вместе с отравой. Измученный, он нашёл в себе силы умыться и доплёлся до кровати. Так плохо ему не было ещё ни разу в жизни.
Конлет почувствовал, что Шейла присела на кровать.
— Ты как?
— А как я выгляжу? — раздражённо буркнул парень.
— Погано, дружок, — ответила девушка. Он терпеть не мог, когда она называла его так. Что одно, что другое прозвища Конлета злили, тем более теперь, когда он едва мог огрызнуться. Он повернул голову и поглядел на Шейлу: она улыбалась.
— Тебе весело? — пробурчал он.
— Ты похож на кусок дерьма, Конлет.
— Спасибо. Ты знаешь, как поддержать человека в трудную минуту, Шейла.
Она рассмеялась.
— Повернись на спину, и я облегчу твои страдания.
— И каким же образом? — спросил он, не спеша менять позу.
— В своём мире я была доктором, Конлет. Я лечу руками.
— Ладно, — согласился парень, надеясь, что она сделает то, о чём говорит — и оставит его в покое. Девушка решительно стащила с него рубашку и заставила лечь на спину.
— Глаза закрой и расслабься. Будешь напрягаться — у меня ничего не выйдет.
— У меня нет сил напрягаться, — сказал Конлет. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Едва сдержался, чтобы не вздрогнуть, когда она тронула его живот. Потом с удивлением понял, что её пальцы на самом деле нежные и сильные, и она не делает ему больно, несмотря на то, что касается его вконец измученного живота. Шейла действовала уверенно и её прикосновения были приятны. Он ещё раз вздохнул и доверился ей.
— Как теперь? — через несколько минут спросила девушка.
— Хорошо, спасибо тебе, — промычал в ответ Конлет.
— Пожалуйста, — сказала Шейла. Она встала и подошла к двери. — Отдыхай. Увидимся после.
Ночью он проснулся оттого, что почувствовал её рядом.
— Шейла, — поморщился он, — что ты здесь делаешь?
— Греюсь, — спокойно ответила девушка.
— Ну-ну, — сказал Конлет, не успев удивиться. — У тебя что, нет своего одеяла?
— Ты гораздо теплее одеяла, — ответила девушка весело.
Он почесал в затылке, размышляя, не смотаться ли от неё в Промежуток. Она прижималась к его спине всей грудью и обнимала руками, но ему не было противно чувствовать её рядом. Непривычно — пожалуй.
— Давно ты здесь?
— Давно, — ответила девушка. — С тобой рядом хорошо спать.
Конлет вздохнул.
— Ладно.
— Ладно? — игриво спросила она.
— Ты хочешь, чтобы я тебя прогнал?
— Нет.
Он закрыл глаза, надеясь снова заснуть. И тут же почувствовал, как она поцеловала его сзади в шею.
— Шейла, — сказал он укоризненно.
Девушка провела пальцами по его груди, мягко и настойчиво поцеловала его снова и вдруг нежно укусила за ухо. Конлет вздрогнул.
— Мне нравится, как от тебя пахнет, — прошептала она. — Чем-то свежим и чистым.
— Шейла, чего ты добиваешься? — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. Девушка улыбнулась и, продолжая дразняще касаться его груди, потянулась к нему.
— Хочу, чтобы ты меня поцеловал, Конлет.
Он покачал головой.
— Я не люблю тебя, Шейла.
— Я и не прошу об этом, — усмехнулась она, — просто поцелуй меня.
Он нахмурился.
— Шейла, в моём мире всё иначе. Это ты можешь понять?
— К чёрту твой мир, Конлет! Мне всё равно, откуда ты! — ответила она резко. Тёплые губы коснулись его лица. Конлет взял упрямицу за плечи и попытался отодвинуть, но она провела ладонями по его плечам и нежно потёрлась носом о его подбородок. — Пожалуйста, Конлет. Что тебе стоит? Ну!
Он не выдержал и всё-таки откинул её прочь, при этом оказавшись над ней, и девушка прикрыла глаза.
— Если я тебя поцелую — уйдёшь?
— Ага, — ответила она. — Тотчас.
— Хорошо.
Конлет склонился ниже и мягко коснулся её губ. Почувствовал, какие они нежные и тёплые, и зачем-то поцеловал её ещё раз. Шейла сцепила пальцы у него на затылке, радостно улыбнулась… Раскрыла рот ему навстречу, и парень ощутил, как её язык ласково тронул его губы. Он хотел сдержаться и не отвечать ей, но не смог. Это было слишком волнующе, так ново для него, так необычно и сладостно! Он поцеловал её глубже, чувствуя губами, как она застонала, и против воли стал ласкать руками её шею и рыжие пружинки волос. У неё была красивая шея, а волосы казались невесомым пухом, могущим растаять прямо в пальцах от одного несильного прикосновения.
Конлет позволил ей стащить с себя джинсы и понял, что девушка обнажена. Какая она была прохладная! Конечно, Шейла и не думала уходить. Её тонкие быстрые пальцы сновали по его телу, гоняя туда-сюда волны приятной дрожи, и парень плюнул на всё. Пусть остаётся. Пусть делает, что хочет… И Шейла делала. И не только руками, но и губами. Она была беспощадна и безудержна, и явно знала, чего хочет добиться. Вскоре Конлет понял, что ему придётся ответить ей. Шейла умело поставила ловушку на неопытного молодого зверя и безжалостно захлопнула её. Конлет знал это с самого начала, ещё в то мгновение, когда она просила о поцелуе. Знал, но затормозить не мог — чувства тела уже несли его навстречу гибели в сладостных объятьях разбойницы.
И он поцеловал её снова. И ещё раз. Прижал к матрасу, нетерпеливо развёл её ноги и овладел ей. Он не мог сдержаться, не смел больше терпеть. У каждого есть свой предел.
Конлет ни с кем ещё не был так близок, но Шейла заставила его пойти на этот шаг. Она соблазнила его, и он это понимал. Но реальности научили его стремительному движению, свободным инстинктам и честности. Он изменился вполне заметно для самого себя, но это не было предательством себя прежнего. Конлет хотел перемен в сердце, душе и теле. Шейла лишь показала ему возможный путь.
Девушка тихо постанывала, и это распаляло его всё больше. Он не хотел и не собирался останавливаться. Не сейчас. Нескоро. Что-то в нём резко свернуло в сторону, и, каким бы ни был этот шаг — верным или ошибочным — он его сделал и не сожалел.
