Кэти Келли - Уроки разбитых сердец
— Да, время — это все. Кто бы сомневался.
— Серьезно, это вопрос времени. Я хочу быть с тобой, Иззи, просто надо еще немного подождать…
Иззи его не слушала.
— Когда я начала думать об Элизабет, — продолжала она, — мне не давал покоя вопрос, почему жена всегда обвиняет во всем любовницу, а не мужчину, который ей изменил. Мужья лгут, выкручиваются, изменяют, но жены находят им оправдание. Как будто мужчина — что-то вроде дикого животного, его нельзя до конца приручить, с ним нужно вечно быть настороже, и если он сбился с пути, значит, виновата женщина, подтолкнувшая его к адюльтеру. — Иззи перевела дыхание и выпалила: — Ты предал нас обеих, Элизабет и меня. Ты говорил мне, что мы обязательно будем вместе, а сам даже не собирался объясняться с женой. Никогда не думала, что мужчина, которого я люблю, окажется лжецом. Если мужчина лжет жене, встречаясь с тобой, когда-нибудь он обманет и тебя ради другой.
— Я не лгал жене, — возразил Джо приглушенным голосом. — Я же сказал, между нами все кончено. Ты меня не слушаешь?
— А ты меня слушаешь?! — воскликнула Иззи. — Беда в том, что ты лгал мне. Ты хотел обладать нами обеими, и не важно, исчерпали себя ваши отношения с Элизабет или нет, ты просчитался. Невозможно любить двух женщин сразу, хоть мужчины и пытаются лавировать между несколькими центрами притяжения, утверждая, что эволюция сделала их неспособными к моногамии. Не думаю, что ты смог бы делить меня с соперником, а мне приходилось каждый день делить тебя с женой. Я не хочу ни с кем делить мужчину, которого люблю.
Речь вышла сумбурной. Это была неуклюжая попытка выплеснуть все, что так долго мучило Иззи, и пусть весь разговор не имел ни малейшего смысла, слова уже были произнесены.
— Выходит, ты не хочешь делить меня и с моими детьми?
— Речь не о детях, — вспыхнула Иззи. Как он смеет намекать, что ей незнакомо чувство родительской любви, только потому, что у нее нет собственных детей? Она никогда не говорила, что не хочет иметь детей. Хочет, черт возьми, и еще как! Его детей. Только он не догадывается об этом. — Если ты хотя бы наполовину тот человек, которого я знаю, ты бы захотел остаться в семье ради детей, — тихо сказала Иззи. — И если бы я не понимала, как много значат для тебя твои мальчики, я бы завоевала титул «Мисс Идиотка» нынешнего сезона. У тебя был выбор. Ты мог оставаться дома, тихо жить своей жизнью, предоставив жене такую же свободу, и быть рядом с детьми. Но тебе было мало этого, тебе подавай сразу все, ты хотел иметь дом, детей и меня заодно. Думаю, это несправедливо по отношению к нам.
— Так я, по-твоему, последнее дерьмо? — Хансен поднес к губам бокал со светлым коктейлем, в котором плавала оливка, и сделал большой глоток. Джо никогда не был любителем выпить, и все же Иззи уловила крепкий дух джина с мартини.
— Да, я считаю тебя порядочным дерьмом. Ты не думал ни о ком, кроме себя.
— Я не лгал, когда говорил тебе, что наш брак распался. Я не пытался угощать тебя байками вроде «жена меня не понимает», потому что чувствовал, что это слишком мелко, недостойно нас с тобой. Эти глупые уловки не для тебя. Но мой брак действительно всего лишь фикция, — с горячностью повторил Джо. — Когда я женился, то думал, что это навсегда, но все вышло иначе. Я не святой, у меня было несколько интрижек до тебя, но они для меня ничего не значили. — Его тяжелый, неподвижный взгляд уткнулся в переносицу Иззи. — Это был всего лишь секс. — Иззи отшатнулась, вжалась в спинку стула, но Джо продолжал говорить: — Полагаю, тебе неприятно это слышать, но это правда. Я искал удовольствия, возможности расслабиться, того, что обычно находят мужчины в сексе. Но ты, Иззи… с тобой все было иначе. Когда я встретил тебя, в мою жизнь будто вернулся свет, погасший много лет назад. Я думал, все это давно умерло во мне. Та щемящая нежность, когда хочется просто лежать рядом, свернувшись клубком, не замечая, как бежит время. Я и не надеялся, что это чувство когда-то вернется. Такое случается лет в двадцать — двадцать пять, а потом уходит навсегда. Но с тобой, Иззи, я испытал его снова. Ты права, я был слаб, мне не хватало смелости на что-то решиться. Сказать Элизабет то, что и так давно известно нам обоим. Я тянул время и ничего не делал. Мне невыносимо было думать о разводе, я не хотел, чтобы вся эта мерзость и грязь коснулась моих детей. Элизабет сопротивлялась бы до последнего, и развод превратился бы в побоище. Поэтому я обобрал тебя до нитки, не дав ничего взамен, но теперь… — Джо помолчал и добавил глухо: — Теперь я хочу дать тебе все.
Он не отрываясь смотрел на нее расширенными глазами, и Иззи с трудом выдержала его взгляд. Казалось, он стоит в суде и произносит последнее слово перед присяжными, которые вот-вот отправят его на электрический стул.
— О чем ты говоришь? Что ты мне хочешь дать? — смешалась Иззи.
— Я хочу быть с тобой.
Иззи растерянно моргнула.
— Прекрати, Джо. Не играй со мной. Я не какая-нибудь идиотка, которой можно наобещать с три короба, а потом десять лет долой — и ничего не изменилось; ты с женой в партере, а я снова сижу на галерке.
— Я не играю с тобой, — упрямо проговорил Джо. — Я хочу оставить Элизабет. Сказать ей, что так больше не может продолжаться. Мы давно живем каждый своей жизнью, пора положить этому конец.
Он потянулся к Иззи, взял ее руки в свои и сжал. И в этот миг Иззи поверила ему. Ее убедил этот жест. Она не могла осмыслить то, что говорил Джо, его слова звучали слишком невероятно, чтобы быть правдой, но он взял ее за руку в этом ресторане, битком набитом его знакомыми, в ресторане, где невозможно сделать шаг в сторону туалета, чтобы на тебя не уставились сразу пятнадцать человек. Джо держал ее за руку, и это что-то да значило. Это было равносильно громогласному заявлению: «Я здесь с этой женщиной».
— Не знаю, что тебе ответить, Джо.
— Скажи мне «да», — подсказал он. — Это все, что от тебя требуется. Скажи, что хочешь быть со мной.
Месяц назад она разрыдалась бы, услышав эти слова, она ждала их, мечтала о них, но за месяц столько всего успело произойти…
Иззи нерешительно замолчала. Джо покинул ее именно тогда, когда она больше всего нуждалась в нем. Она вспомнила, как летела домой в Ирландию, одинокая, брошенная, униженная. Как, обезумев от горя, сидела у постели умирающей бабушки. Одна, потому что мужчины, которого она любила, не было рядом.
Иззи приходила в больничную палату, как в храм, сидела возле бабули, гладила ее высохшие руки. Ей хотелось очиститься, получить отпущение грехов, вновь почувствовать тепло бабушкиной любви, но счастливое избавление так и не наступило. Бабуля не вернулась в сознание, а Джо не пожелал разделить с ней несчастье.
