Соль под кожей. Том третий (СИ) - Субботина Айя

Так что вместо вопроса о полном увольнении Завольского, я подниму вопрос о его назначении на мою должность. Несмотря на его крепко подмоченную репутацию, он, формально, выпущен без предъявления обвинений, остался работать в офисе. Уже даже начал вставлять палки мне в колеса, пытаясь выдавить назначенных мной людей с их места, а взамен поставить своих. В общем, если я как следует разыграю спектакль под названием «Если не он, то кто?», все должно сработать.

Я смотрю на календарь.

Завтра мыс с шутовым летим греться на солнышке до воскресенья.

В понедельник и вторник я подберу все рабочие «хвосты» — их не много, потому что я привыкла работать на совесть и никогда не откладываю на потом. Если что-то и останется по мелочи — это всегда можно решить онлайн. Но только онлайн.

Уже сейчас я знаю, что как только выйду в двери «ТехноФинанс» официально уволенной — ноги моей здесь больше никогда не будет.

— Валерия Дмитриевна? — слышу, как секретарша повторяет мое имя уже второй раз подряд, выныриваю из раздумий. — У вас через десять минут встреча с юристами.

Это по поводу завещания.

Я киваю, прошу заварить мне кофе покрепче.

Понижаю температуру на кондиционере, потому что к щекам прилипает горячечная лихорадка, стоит вспомнить утренние новости. Димка, конечно, прав — старый боров мог решить вопрос с Угоричем сотней разных способов, доступных ему мгновенно и в любое время суток. Было бы малодушно сказать, что когда я их стравливала, то сразу исключила и такой вариант развития событий — если человека и раньше это не останавливало, то почему бы вдруг он не использовал этот способ еще раз. Но из всех возможных вариантов, конкретно этот я запихала в самый конец очереди. Во-первых, потому что Завольский и так под колпаком, пусть и несколько другого рода. Во-вторых, потому что вопрос с завещанием можно было легко решить обычным запугиванием — уж этих инструментов в арсенале жирной мрази было и есть достаточно.

Я не учла только одного.

Что Завольский очень сильно испугается.

Что перспектива оказаться лицом к лицу со своими прошлыми махинациями превратит его в испуганную, загнанную в угол крысу. А любой нормальный человек знает, что в такой ситуации она всегда — ВСЕГДА — совершает бросок веры, не думая о рисках и вариантах, а только о том, чтобы избежать очевидной опасности.

Я делаю глоток черного горького кофе, бросаю взгляд на часы. Разговор с юристами будет коротким — вопрос этот закроется и на этот раз Завольский костьми ляжет, лишь бы замуровать его с концами.

Заглядываю в телефон.

Бездумно листаю ленту в инстаграме.

Пытаюсь переключиться.

Я подспудно, но все-таки догадывалась, что Завольский выберет тот самый метод, который я изначально списала на скамейку запасных. Но не стала на этом концентрироваться. Просто пустила все на самотек.

Да, конечно, могла бы предупредить Угорича.

Заявиться к нему, выложить все как есть, сунуть под нос осиное гнездо, которое он разворошил. Неминуемо подставить себя под удар вопросами — откуда я в курсе таких подробностей. Я бы, конечно, могла что-то наплести, но Угорич никогда бы не схавал это просто так. Он бы попытался извлечь выгоду и из очередного своего просчета. Возможно, пошел бы к Завольскому и ради денег сдал бы наш разговор. Он ведь тоже был загнанной крысой и бежать из этого угла ему можно было только вперед — на авось.

А самое главное.

Я отпиваю еще кофе, с трудом проталкиваю горечь дальше по горлу.

Почему я должна была рисковать всем ради ублюдка, который собирался сделать с мной такое. Который заперся в комнате с шестилетней сестрой и буквально задрал ей платье. Если бы не няня, которая приехала из-за настойчивого звонка мамы (как я узнала позже) — Угорич бы не остановился. Я была маленькой и глупой, но его взгляд и улыбку шакала помню до сих пор.

Я — Шутова.

Димка прав.

Я не буду корить себя за то, что стукнула лбами двух ублюдков. Ни одному из них я не вкладывала в руки колюще-режущие и быстро воспламеняющиеся предметы.

Так что пусть идут на хер.

И вся эта срань — следом за ними.

После встречи с юристами — как я и предполагала, длиной минут в двадцать — нахожу в телефоне контакт Авдеева. Несколько минут листаю нашу переписку, вспоминаю последний разговор и его «мы же деловые партнеры». Да, именно поэтому я должна его предупредить. И как бы там ни было, я все равно чувствую себя слегка перед ним виноватой.

Я: Примерно через неделю, если все пройдет удачно, я слетаю с «генеральской» должности и ухожу из «ТехноФинанс» с концами.

Я: С большой долей вероятности, в кресло снова сядет Завольский.

Я: Планируй свои общие дела исходя из этой информации.

Вадим: Ни фига себе новости.

Вадим: Что случилось, Монте-Кристо? Помощь нужна?

Я улыбаюсь, представляя, что написал он это сообщение уже примерно на полпути к машине, куда собирался сесть, чтобы рвануть меня спасать.

Я: Это исключительно добровольное и полностью осознанное решение. Пишу это в пустом кабинете и на моем лбу нет красной «мушки» прицела. Кажется)))

И, подумав немного, добавляю: «Прости, что не была готова услышать правду. Теперь услышала, она меня на хуй убила».

Вадим: Какие теперь планы?

Я благодарна, что он не пишет штампованные слова сожаления и прочую дребедень. Меньше всего мне сейчас хочется углубляться в рефлексию. И так держусь исключительно на «гормональных уколах», которые Шутов вколачивает в меня членом, руками и языком без пропусков каждый день. Дважды в день. А иногда и трижды. Тридцать семь годиков мальчику, божечки.

Я: Собираюсь найти другое место, к которому смогу приложить свои гениальные мозги и выдающиеся таланты.

Я: На всякий случай, Авдеев — к мужу я не пошла и к тебе тоже не пойду. Мне нужно мое личное поле для игры, без страхующих и на общих условиях.

Вадим: Ты меня уже дважды продинамила, Монте-Кристо.

Я: Запомни меня такой!)))

Я: Но если вдруг тебя заинтересует некоторая… скажем так, интересная информация…

Да, я собираюсь слить ему «ТехноФинанс». Вадиму Завольский как кость в горле. Если бы Завольский бодался честно, то я бы поставила на победу Авдеева — рано или поздно. Но «честно» и «Завольский» — это абсурд. Он все равно попытается подложить Вадиму свинью.

Вадим: Для тебя это безопасно?

Он, конечно, сразу понимает, что именно я предлагаю.

Я: Абсолютно. Встретимся, обсудим?

Вадим: Когда?

Я: В среду, во второй половине дня. Созвонимся и решим точнее.

Вадим: А муж не заругается, на свиданки ко мне бегать?))

Вадим: Исключительно деловые, мы держим это в уме.

Вот же матрешка долбаная!

Я прикусываю губу, чтобы не засмеяться, хоть он и не может этого увидеть.

Я: Так я с ним приду! В преферанс сыграем!))

Вадим: «А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен» [5]

Вадим: А если серьезно — только если это действительно никак тебе не угрожает.

Я: Все ок, Авдеев. До встречи.

Из офиса я выбираюсь только около семи, после звонка Димки, что через пятнадцать минут он заберет меня из офиса ужинать. Переделываю часть дел «с запасом». На всякий пожарный случай, потому что по закону подлости, как только мы с Шутовым сядем в самолет — обязательно начнется аврал. А я, даже несмотря на медовый месяц (о котором никто, кроме нас не в курсе), все равно не смогу выключить телефон на целых четыре дня. Минусы большой важной должности — никто не платит большие деньги за твой спокойный сон и заслуженный отдых.

И меня снова пугает мысль о том, что придется начинать все сначала.