Сьюзен Филлипс - Любовь тебя настигнет
Следующим утром он был на пробежке, когда зазвонил мобильник. Он никогда не брал с собой телефон, но теперь, когда нанял сотрудников, должен был оставаться на связи, и ему это не нравилось. Возможно, его бизнес и процветал, но Панда все равно предпочитал работать в одиночку.
Он посмотрел на дисплей. Код города на восточном побережье. Номер он не узнал, но код не вызывал сомнений. Он тут же замедлил бег и ответил:
— Патрик Шейд.
Голос, который он так хотел услышать, зазвенел в трубке, причем очень громко и с явным негодованием.
— Я беременна, сукин ты сын.
А потом она отключилась.
Он, спотыкаясь, отошел на обочину, выронил телефон, поднял и попытался перезвонить по тому же номеру. У него так сильно тряслись руки, что понадобились две попытки.
— Чего ты хочешь? — завопила она.
О Боже. Пора ему было вырасти. Панда открыл рот, чтобы сказать (что сказать, черт возьми?), но Люси продолжала кричать, так что ему и слова не удавалось вставить.
— Я сейчас в таком бешенстве, что не могу с тобой разговаривать! С тобой и твоей вазэктомией! — Она почти выплюнула это слово.
— Где ты?
— А какое тебе дело? — возмутилась она. — Я тебя бросила, помнишь? — Она снова швырнула трубку.
Боже. Люси беременна. Его ребенком. Он почувствовал себя так, как будто его погрузили в бассейн с кипятком.
Попытавшись перезвонить, нарвался на автоответчик. Он уже знал, куда она переехала и немногим позже сел на паром. Через шесть часов Панда был в Бостоне.
Был вечер, и уже стемнело, когда он остановил машину у дома, где она вроде бы снимала квартиру. Когда он позвонил в звонок, ответа не последовало.
Он позвонил еще в пару квартир и наконец нашел настоящее сокровище — старика, который только и занимался тем, что шпионил за соседями.
— Она уехала сегодня утром с чемоданом. Вы знаете, кто она, правда? Дочь президента Джорик. Исключительно милая дама.
Он позвонил ей снова, уже выйдя на улицу, на этот раз она взяла трубку. Он не дал ей возможности заговорить.
— Я в Бостоне, — заявил он. — Охрана в твоем доме дерьмовая.
— Как и ты.
— Куда ты уехала?
— Сбежала домой к мамочке с папочкой. А ты как думаешь, куда я отправилась? Я пока еще не готова разговаривать с тобой.
— Жестко.
На этот раз он сам повесил трубку.
Недостатка в храбрости он никогда не испытывал, но это было что-то совсем другое. Панда знал, что нужно выяснить отношения с Бри, прежде чем он сможет сделать следующий шаг на пути к тому, чтобы вернуть Люси. Но собирался посвятить еще одну неделю разговорам с Джерри Эверсом и удостовериться: Джерри также не сомневается, что демоны больше не овладеют его душой. Потом он собирался написать текст и выучить его, чтобы опять не провалиться. И вот он сидел в самолете на Вашингтон, совершенно не подготовившись к происходящему и поставив на карту все свое будущее.
Он прилетел в аэропорт имени Даллеса глубокой ночью. Хотя Патрик был слишком взволнован, чтобы спать, он не мог заявиться домой к Джорикам в таком виде, поэтому зарегистрировался в отеле и остаток ночи пролежал в постели с открытыми глазами. Когда наступил рассвет, он принял душ и побрился. Выпив чашку кофе, он отправился в Миддлбург — богатый район в сердце охотничьих угодий Виргинии.
Проезжая по извилистым дорогам мимо виноградников и великолепных лошадиных ранчо, он чувствовал себя все более несчастным. Что, если уже слишком поздно? Что, если она прозрела и поняла, что может найти кого-то намного лучше, чем он? К тому времени как он добрался до имения Джориков, с него сошло семь потов.
С дороги дома не было видно. Лишь высокий железный забор и массивные ворота с электронным управлением подтверждали, что он добрался до места назначения. Панда припарковался у ворот и оглядел камеры видеонаблюдения. Потянувшись к телефону, лишь одно знал наверняка: если сейчас он все испортит, это конец. Что бы ни пришлось сделать, он не может допустить, чтобы Люси увидела, насколько он раздавлен.
Она взяла трубку после пятого гудка.
— Сейчас шесть тридцать утра, — простонала она. — Я еще в постели.
— Без проблем.
— Я же сказала, что не готова разговаривать с тобой.
— А вот это проблема. У тебя есть минута, чтобы открыть эти ворота, прежде чем я протараню их.
— Отправь мне открытку из Гуантанамо!
Она опять отключилась.
К счастью, ему не пришлось исполнить свою угрозу, потому что через тридцать секунд ворота распахнулись. После короткого разговора с агентом секретной службы Патрик поехал по изгибающейся дорожке, которая сквозь густые заросли вывела к дому — большому кирпичному строению в георгианском стиле. Он припарковался у входа и вылез из машины. В прохладном воздухе витал запах опавшей листвы, а ясное утреннее небо обещало солнечный день, и он пытался убедить себя, что это хороший знак. Нелегкая задача, когда испытываешь тошноту.
Дверь открылась, и на пороге стояла она. У него чуть сердце не выскочило из груди. Все, что до сих пор казалось туманным, теперь было предельно ясно, но явно не ей… Вместо того чтобы пригласить его в дом, Люси сама вышла, набросив черную ветровку на ярко-красную пижаму с зелеными лягушками.
Меньше всего сейчас он хотел столкнуться лицом к лицу с ее родителями, так что объяснение вне дома явилось для него неожиданным подарком. Она была в кроссовках на босу ногу, а волосы торчали на голове, как прекрасное, блестящее светло-каштановое облако. На ней не было косметики, а на щеке отпечатался след от подушки. Она казалась красивой и обычной. Необычной.
Люси остановилась между двух столбов на верхней широкой ступеньке. Он подошел, прошагав по кирпичному тротуару.
— Кто-то умер? — спросила она, оглядывая его костюм.
Она должна была бы догадаться, что он не появится в доме президента Соединенных Штатов в джинсах и футболке.
— Не было времени переодеваться.
Она сошла с лестницы, ступив на опавшие алые и желтые листья на дорожке. Несмотря на тонкие черты лица и пижаму с лягушками, она больше не напоминала девочку-подростка. Люси выглядела совершенно взрослой женщиной — соблазнительной, сложной и разгневанной, и все это чертовски его пугало.
Она выдвинула челюсть и воинственно уставилась на него, как профессиональный боксер.
— Существует большая разница между тем, чтобы сделать вазэктомию и планировать сделать вазэктомию.
— О чем ты? Я никогда не говорил, что сделал ее.
Она фыркнула.
— Я не собираюсь с тобой спорить. — Она тяжелой поступью пошла по сырой, усыпанной листьями траве по направлению к дереву, под которым вполне мог сидеть когда-то Томас Джефферсон и вносить правки в Декларацию независимости. — Факт остается фактом, — произнесла она. — Кто-то из твоих маленьких негодяев добрался до цели, и теперь ты станешь отцом. Что об этом думаешь?
