Кейт Грин - Падающая звезда
Я снова увидел тебя. Увидел тебя и сияющий вокруг тебя ореол страха. Я понял, что должен добраться до тебя прежде нее. Она придет за тобой. Я приду за тобой. Вопрос только в том, с кем из нас тебе выгодней встретиться; Я знаю, уверен, что ты будешь благоразумной и выберешь путь со мной. Ты увидишь, что по развитию ее сценария у тебя не будет такого шанса. У тебя вообще не будет никакого выбора.
Получив твое письмо, я узнал наверняка, что мы оба готовы сделать правильный выбор.
После обсуждения, я вышел к ее машине, оставленной возле грунтовой дороги на ранчо. Она просила меня пойти туда с ней, поговорить наедине.
– Сейчас все хорошо. Все должно закончиться хорошо, – сказала она. – Все улики уничтожены, сценария нет. Никто никогда ничего не узнает. Никоим образом невозможно выследить, кто писал письма, – успокоила она и протянула мне деньги в конверте. – Это тебе за все, что ты вложил в проект. Мне жаль, что мы не сможем запустить сценарий в производство сейчас. Это слишком рискованно. Ты и сам, конечно же, знаешь обо всем. Верно? – спросила она.
Я ответил, что все понимаю. Убедился, что вся моя многолетняя работа, работа всей моей жизни сведена на нет. Счета сведены. Простой обмен. Я не сказал, что слишком хорошо понимаю ее. Оставил свое мнение при себе.
Она вышла из машины и захлопнула дверцу. Не знаю, почему я поднял бумажку. Я заметил белый лоскуток между сиденьями. Она что-то искала в чемодане. Я развернул узкую длинную бумажную полоску – квитанция на бензин с заправочной станции в Лас-Вегасе. И дата; первое июля. Это было вчера. Я сунул бумажку в карман. Вышел из машины. Вернулся к дому. Вот тогда-то я и понял, что произошло.
«Лас-Вегас. Первое июля». Она доехала до Лас-Вегаса из Санта-Фе на машине. Рейс в Лос-Анджелес.
Вот когда я с абсолютной уверенностью понял, кто убил Леонарда Джакобса.
Вот когда я совершенно точно понял, что и я, и ты, дорогая, будем ее следующими жертвами. Я все сопоставил, и вывод напросился сам.
Но я не могу предоставить ей доступ к тебе или мне. Я должен опередить.
Поэтому я вернулся в свою комнату. Уложил вещи. Осталось довести до финала заключительную сцену. Я снова сел к компьютеру и снова записал все задуманное. Экран мягко светился в темной комнате. Посмотрел на часы. Сейчас ты уже там. Я знаю, что должен делать».
Глава 28
– Эпизод с поездом, – сказала Ния. – Я знаю, они введут каскадера, когда машина будет стоять на железнодорожных путях. Но я не хочу садиться в эту машину. Совсем не хочу, после того, что случилось с «Харлеем».
Створчатые двери «Пинк Адоб» открыты во внутренний двор. На розовые стены ложатся тени. Фонари зажжены. Ния повернула стеклянный кувшин с мерцающей свечой. Пристально глядела на пульсирующее пламя.
– Мы можем попросить людей Куинтаны осмотреть машину вдоль и поперек, проверить все механизмы, – успокоил ее Харм.
Ния потягивала вино и разглядывала маски на стене. Дерево, растущее в баре, все так же тянуло свои ветки через крышу – к небу. Харм продолжал:
– Хотелось бы знать, почему ты панически боишься сцены с поездом, но хочешь участвовать в захвате этого парня?
– Там управляю я, – ответила Ния. – Это – моя сцена. Я придумала ее и ставлю. Машина может взорваться, поезд сойти с рельсов. А его я просто буду ждать где-нибудь в комнате, а вы с Куинтаной – неподалеку наготове. Дадите мне передатчик и револьвер…
– Возможно, он не захочет, чтобы ты была вооружена.
– Но я вооружена. Я и сейчас вооружена.
– Как?
– Я взяла револьвер из тумбочки, когда мы останавливались и заходили к тебе домой. – Ния посмотрела вниз на карман куртки.
– Ния, это незаконное утаивание.
– Это ты утаиваешь, – ответила она.
– У меня есть разрешение.
Она перегнулась через стол, взяла его за руку.
– Ты все преувеличиваешь, – сказал Харм. – Тебя знобит, да?
– Это называется страх, – тихо ответила Ния. – Леонарду нравилось, когда я впадала в подобное состояние. Он считал, когда мне страшно, когда я боюсь – то играю исключительно.
– Если мы благополучно проведем задуманное, тогда, надеюсь, он прав.
– Я тоже, – сказала она. – Знаешь, сегодня я подумала о, действительно, странных вещах. Я говорила тебе, что после взлома, мне казалось, что в спальне чего-то не хватает. Так случается, когда привыкаешь к вещи, перестаешь ее замечать. Потом она вдруг исчезает, и ты никак не можешь вспомнить, что пропало.
Харм кивнул.
– Я поняла. Я вспомнила в то утро, в гостинице, когда собирала вещи. Я вспомнила, как пропал халат из домика на ранчо. Так вот, это уже вторая пропажа. У меня исчез еще один халат. Тот, который Леонард купил мне в Париже. Я надевала его, когда мы путешествовали. И только тогда, когда была с ним. Целый год или около того я просто не видела халата. Он был шелковый, цвета шампанского. Харм, я думаю, что его украл тот человек, который ворвался в мой дом в Каньоне Лорель.
– Что тебя заставляет так думать?
– Как-то странно. Леонард вдруг спросил у меня о халате. Фактически, это последнее, что он мне сказал. Он вернулся с дороги и спросил, что стало с ним. А халат исчез из моего дома той весной. Я не хватилась его, потому что мы с Леонардом перестали бывать вместе. Я просто чувствовала, что из гардероба что-то исчезло.
Над ними склонилась официантка.
– Простите, – сказала она. – Вы – мисс Уайтт?
Ния кивнула.
– Вас просят к телефону. Аппарат в конце бара.
– Ты говорила кому-нибудь, что мы пойдем сюда? – спросил он.
– Ты говорил Дьердь, – прошептала Ния, испуганно взглянув на Харма. – Она спросила, и ты ответил.
Ния отодвинула стул, но Харм удержал ее.
– Подожди. Мне это совсем не нравится. Ты слишком заметна. Как только выйдешь на середину зала, ты будешь, словно на сцене.
Ния огляделась – маленькие окна, выходящие на улицу, широко распахнутые створки стеклянных дверей.
– Ты думаешь, что кто-то, вооружившись винтовкой с оптическим прицелом, засел на каменной стене перед церковью?
– Он уже наблюдал за нами однажды, помнишь? Он снял нас на пленку, а мы даже на заметили, где он находился.
– Почему бы тебе не пойти со мной? – предложила Ния.
– Я принимаю твое приглашение, – произнес голос в телефонной трубке, она не узнала его.
Мужской голос, почти шепот. Легкий иностранный акцент. Длинные гласные, твердые согласные. Восточная Европа. Но на Мирину совершенно не похоже. И, определенно, голос мужской.
Харм прислушиваясь, теснее прижался к ней.
– Но, конечно, твой выбор места встречи совершенно не подходит. Дураку понятно, что ты готовишь ловушку. Как бы ты сказала: установка декораций.
