Ивана Трамп - Только про любовь
После каждого показа большая часть зрителей отправлялась за кулисы, выстраиваясь в причудливой линии очередь, чтобы поздравить автора коллекции, а журналисты брали интервью у знаменитостей. Никто не хотел быть вестником провала, если таковой случался, с радостью оставляя эту возможность Джону Фенрчайлду, Сьюзи или Сабрине, которые выступали на следующий день на страницах своих изданий.
В перерывах между показами Катринка вместе с подругами возвращалась в отель, чтобы отдохнуть и перекусить, а позднее они встречались в баре, где потягивали шампанское и сравнивали свои впечатления об увиденном. Только после всех показов они принимали окончательное решение, что купить, и заходили в дома моделей, чтобы примерить образцы, или посылали модельерам заявки с просьбой прислать им рисунки моделей, образцы тканей и сведения о ценах, прежде чем оформить заказ. Те, кто часто покупал одежду в определенном доме, оставляли там данные о своих размерах, и все примерки, кроме заключительной, проводились на специально изготовленных в соответствии с этими размерами манекенах.
По вечерам они ходили обедать, и Дэйзи, их организатор, собирала еще и мужчин, чтобы увеличить количество присутствующих. С ними всегда был Нейл Гудмен, который проводил большую часть времени в музеях, можно было надеяться увидеть Жан-Клода. Часто с ними бывали Рик Колинз и Карлос Медина. Дизайнер сопровождал Рика и всегда был к его услугам. Впрочем, эта готовность распространялась и на любого делового партнера Адама или Стивена, на бывших мужей старых знакомых, женатых мужчин, находящихся в Париже без жен, на богачей и прожигателей жизни.
Катринка и ее подруги иногда посещали вечеринки или получали приглашение пообедать от модельеров, которые выбирали для будущих проектов определенную женщину, обычно хорошо известную, выражая таким образом благодарность за прошлые покупки и привлекая внимание к новой коллекции. Такой дружеский контакт был на пользу обеим сторонам. Куда бы они ни отправлялись, они редко ложились спать раньше двух или трех часов ночи, а утром поднимались не позднее восьми, чтобы успеть на первый утренний показ.
Поскольку практически каждая минута и дня и ночи была заранее распланирована, ускользнуть от остальных было нелегко. Но в последний день, когда все думали, что Катринка отдыхает в своем номере, она вышла из отеля, взяла такси, вместо того чтобы воспользоваться автомобилем, который она заказала на все время своего пребывания в Париже, и попросила отвезти ее на одну из улиц недалеко от Бобур. Отсюда она пешком отправилась по адресу, указанному в рекламном объявлении, которое вырезала из газеты «Интернейшнл геральд трибьюн».
Офис агентства «Цейс» находился на верхнем этаже. Он представлял собой вовсе не то тесное, переполненное людьми помещение, которое так не нравилось Катринке, а что-то гораздо более привычное и удобное: всюду были ковры, кожаная мебель, а на стенах развешаны литографии. За изящной конторкой из хромированного стекла сидела привлекательная молодая женщина в модном льняном платье. Когда Катринка вошла, та взглянула на нее и улыбнулась.
– Здравствуйте, мадам.
– Здравствуйте. Месье Цейса, пожалуйста, – ответила Катринка тоже по-французски.
– Он вас ожидает?
Катринка кивнула, и молодая женщина спросила, как ее зовут.
– Мадам Новотна, – ответила она, используя девичью фамилию своей матери.
Секретарша в приемной подняла трубку и что-то сообщила по телефону. Через некоторое время одна из двойных дверей, ведущих во внутренние помещения офиса, открылась, и в приемную вышел какой-то мужчина.
– Мадам Новотна? – спросил он, подходя к ней поздороваться.
– Да, – сказала она и протянула ему руку для рукопожатия.
– Я Поль Цейс, – сказал он по-английски, хотя и без акцента, но как-то несколько искусственно. Это был худой, болезненного вида человек, с привлекательным бледным лицом, довольно длинными седыми волосами, в очках с роговой оправой, за которой виднелись серо-голубые глаза. Даже костюм на нем был тоже из шелка. Его национальность невозможно было определить.
– Пожалуйста, проходите сюда. – Он повел ее по коридору, с одной стороны которого находились служебные комнаты, а с другой – увешанные литографиями стены, и привел в большую квадратную комнату в конце коридора, обставленную в том же дорогом, современном стиле, что и приемная. Из окон открывался вид на один из живописных уголков Бобура и на множество традиционных зеленых мансард-крыш.
– Садитесь, пожалуйста. – Хотите кофе?
– Да, – благодарно ответила Катринка, – если это не доставит вам слишком много хлопот.
Он заверил ее, что это ничуть его не обременит, и позвонил своей секретарше. Пока не принесли кофе, они коротали время за легкой беседой о погоде в Париже, о том, почему приехала сюда Катринка и где она постоянно живет, – и ничего о той информации, которую она дала по телефону, когда просила назначить ей встречу.
– Как вы о нас узнали, миссис Грэхем? – спросил он, когда принесли кофе. Пораженная Катринка перестала помешивать сахар в чашке и взглянула на него.
– Мой бизнес требует, чтобы я знал, кто и откуда те люди, что ко мне обращаются. А о вас и о вашем муже часто пишут в газетах.
Она печально улыбнулась.
– Я сама собиралась сообщить вам свое имя, как только… как только мы придем к взаимопониманию. – Она отпила глоток кофе, затем сказала: – Я увидела рекламное объявление в «Геральд трибьюн». В нем говорилось, что вы разыскиваете пропавших лиц.
Увидев это объявление, она, конечно, осторожно навела некоторые справки. Ей удалось выяснить, что компания «Цейс» была сыскным агентством с прекрасной репутацией: его считали надежным и эффективным.
– Да, – кивнул он. – Как правило, потерявшихся наследников. Похищенных детей. И взрослых, – добавил он, словно только что вспомнил об этом, хотя в условиях роста в Европе числа различных радикальных политических группировок поиски политических заложников стали для «Цейс» довольно прибыльным занятием.
– Я очень хочу, чтобы вы помогли мне найти одного человека. – Она заколебалась. В течение нескольких недель она почти ни о чем другом не могла думать, пока не решилась на этот шаг. Теперь же решение принято, ей было трудно сделать первый шаг. То, что она собиралась сделать, могло подвергнуть опасности всю ее жизнь, лишить ее уважения, которого она с таким трудом добилась, ее положения в обществе, ее доброго имени и, возможно, даже любви и доверия Адама. Это вызвало у нее невыразимую боль.
– Я слушаю, – обратился к ней Поль Цейс.
– Чтобы вы помогли мне найти моего сына, – произнесла она наконец.
