Это всё ты (СИ) - Тодорова Елена

– В тебе так горячо, – сипит Ян и зачем-то целует меня.

Клубящийся внизу моего живота огонь незамедлительно поднимается вверх. Окутывает желудок, заставляет его сокращаться и ползет выше, обжигая грудь. В горло забивается ком. Сглатываю, и он жгучим вихрем проносится вниз.

– Ты так пульсируешь, Ю… – продолжает Ян. – Это ведь не от боли?

Я могу лишь простонать. Признаваться в том, насколько мне приятно спустя две минуты после дефлорации, слишком позорно. Так ведь не должно быть. Я рассчитывала, что мне придется терпеть. Боже, я и терплю! Только не боль, а удовольствие.

Я ненормальная… Ненормальная…

Как стыдно… Как же стыдно!

– Не сжимай так сильно… Расслабься, Ю… Я попробую двигаться, ладно?

– Н-нет, – молю я со свистящим выдохом.

Но… Ян уже делает это.

Боже мой… Боже мой… Боже мой…

Он двигается… Двигается… Двигается…

Оказывается, монстр порока в моем теле не один. Все мое влагалище утыкано точками, готовыми в любой момент сдетонировать. Половой орган Нечаева огромный. Он заполняет всю меня. Создает слишком сильное трение. Задевает все эти очаги. Ужасает удовольствием.

– Я не могу терпеть… Не могу…

Ян тут же замирает. Но созданное его движениями жжение не утихает.

– Больно? – спрашивает обеспокоенно.

Я смотрю ему в глаза и не могу соврать.

– Нет… Просто… Страшно…

Ян вздыхает. И улыбается.

Как он может улыбаться??? С самого буквально капает пот. Глаза красные и блестят. Дыхание, словно у астматика. И сердце… Его сердце бьется так сильно, будто хочет меня убить. Вот бы убило! Скорее!

А Ян улыбается… Улыбается…

С ума схожу, когда возобновляет движение. Мелькает мысль, что половину ощущений не осознаю. Словно под воздействием каких-то препаратов, до конца не понимаю, что происходит.

Ян меня целует, трогает… А я будто не чувствую.

Меня сейчас даже нагота не волнует.

Я вся мокрая, напряженная, зажатая. Я горю, словно в бреду. В аномальном сексуальном мороке. Бьюсь в лихорадке, не в силах перестать ощущать движения Яна.

Зачем он… Зачем? Почему не заканчивает? Пусть остановится.

Стону, стону, стону… Сначала пугаюсь этих звуков. Адски стыжусь. Такие они странные… Пылаю еще жарче. Точно умираю. Но сдержать стоны невозможно. Выдаю их все чаще, протяжнее. В какой-то миг эти звуки становятся непрерывными, бесконечными. Я словно хнычу, такие они дрожащие, рваные, задушенные… Боже мой, полные похоти.

– А-а-ах… – выдыхаю особенно громко.

Издаю еще один испуганный возглас, вся сжимаюсь, вцепляюсь в плечи Яна ногтями, пытаюсь его тормознуть… Однако он неумолим. Мучительно стонет, но с ритма не сбивается. Его член будто бы твердеет и становится еще больше. Только в моей глупой голове мелькает мысль, что он меня разорвет, наслаждение усиливается. Боже мой, оно возрастает настолько, что я начинаю бесконтрольно содрогаться.

– Ян, Ян… – удается прошептать, прежде чем происходит тот взрыв, которого я так боялась.

64

Я сотрудничаю с мозгом, дружу со своим сердцем и сохраняю гармоничные отношения с той уязвимой духовной сущностью, с которой, как я полагаю, двадцать лет назад и стартовал мой земной путь.

Основная миссия – прожить эту ни хрена не легкую жизнь с удовольствием, но достойно.

В наличии опорная схема.

Я точно знаю, чего я хочу и что в моей жизни главное.

Однако этот багаж, умение им пользоваться и стабильное функционирование всех внутренних систем не отменяет того, что моментами я веду себя как животное. Мысли о сексе притесняют все, даже самую важную информацию. Девяносто девять процентов актива уходит с молотка, и член, получая контрольный пакет акций, начинает думать за весь организм.

Можно ли рассчитывать, что каждый совершаемый им выбор будет разумными?

Безусловно, нет.

Возможно, когда мне стукнет девяносто, гребаный хер перестанет тянуть всю имеющуюся энергетику, словно самая значимая и монументальная вышка Вселенной. Нет, я, блядь, конечно, не стремлюсь к тому, чтобы он полностью разучился принимать сигналы. То, что поистине охуенно, не должно становиться хуевым. Таких скачков мне не надо. Я просто надеюсь, что смогу думать прежде всего головой.

В девяносто, повторюсь.

А пока мне девятнадцать, и мы принимаем решение заняться сексом без презерватива.

Сука, какая тупость, что, будучи одержимым желанием трахнуть Ю, к исполнению этой мечты я оказываюсь не готовым. Бесоебил так долго. Сходил с ума. Был уверен, что это случится. Но совершенно не ожидал, что мы придем к этому так скоро.

Я не был готов даже к тому, чтобы увидеть ее голой.

Пересмотрел многих. И попадались всякие. Но лишь сейчас я допираю, что разница между особями женского пола существует ошеломляющая. Она, мать вашу, попросту космическая.

Есть девчонки, а есть Ю. Вот настолько.

Даже если бы мой опыт до Юнии исчислялся тысячами, момента, когда я раздеваю ее и, блядь, не знаю, что делать дальше, было не избежать. Я, сука, не только растерялся и утратил контроль над своими реакциями, готовый отстреляться в штаны. Я, мать вашу, смутился! И это чувство вдруг усилило мое возбуждение настолько, что я с голодухи чуть не заскулил.

Нереально сексуальные формы, завораживающие цвета, одуряющие контрасты, совершенная красота, душеебательная невинность и оглушающая похоть – лютое сочетание, которое я не могу забыть.

Вот вроде немало времени прошло, как прикрыл все это своим телом, а видеть не перестал. Выжгло не только сетчатку глаз. Осело жаром где-то внутри.

Попробовал отвлечься поцелуями. Идея, достойная премии Дарвина, согласен.

Ю еще добивает своими признаниями. Не оставляет шансов выжить. Повторяет и повторяет, пока я пытаюсь вспомнить, что делать, чтобы не проваливаться в поглощающее все разумное и доброе неистовство.

Я ей, вышибая двери в душу, тоже сообщаю важное.

– Ай лав ю, Одуван. Разбесоебился страшно.

Стыдно, но, кроме всего прочего, тем самым предупреждаю: не могу быть адекватным.

Чувств, эмоций и ощущений столько, что меня из-за них натурально тошнит. Ловлю передоз со всеми вытекающими.

И я собираюсь раскрутить все это еще сильнее?

Пиздец, как смело.

– Я люблю тебя… – бомбит Юния нещадно, пока я приподнимаюсь, чтобы освободиться от штанов.

Стоя на коленях между раздвинутых бедер Ю, пялюсь на влажные завитки ее необычайно светлых лобковых волос. Непривычно это выглядит, очевидно, из-за того долбанутого правила, которого я придерживался все годы зрелости. Я ведь реально никогда не ебал блондинок. Правда, и у брюнеток на наличие волос на пизде я особо внимания не обращал. Полагал, что мне нравятся бритые. Сейчас же, глядя на скромные завитухи Ю, чувствую себя вдруг страшным извращенцем. Сорян за уточнение, но это не те дебри, которые я встречал в ретро-порно. Кудряхи заи едва прикрывают красноту ее набухшего клитора. В то время как розовые и шелковистые складки половых губ представлены на обзор полностью – на них нет ни единой волосинки. Кроме того, благодаря бушующему в камине ярко-оранжевому пламени я отчетливо вижу то самое крошечное сужение нежной плоти, где находится вход в тело Ю.

– Я люблю тебя… – продолжает шептать.

Блядь, я очень надеюсь, что она не замечает того, как я рассматриваю ее. Думаю, даже не предполагает, что именно демонстрирует с раздвинутыми ногами, иначе бы так спокойно не лежала. Сама ведь смотрит исключительно мне в лицо. Несколько раз перехватываю взгляд – Ю непоколебима. Если бы не видел, насколько она мокрая, решил бы, что в сексе заинтересован только я. Но Юния течет. Капитально течет. Понимая, что скоро я это не только видеть и вдыхать буду, но и почувствую обнаженной плотью, наконец, сдергиваю штаны.