Наталья Миронова - В ожидании Айвенго
– Отлично! – оживился Айвен. – Я тебе помогу. А я на будущий год к вам собираюсь по делам фирмы. Познакомился с одним вашим электронщиком…
– Спорим, я знаю, с кем? – перебила его Этери. – С Никитой Скалоном?
– Да, – удивился Айвен. – Ты его знаешь?
– Дружу с его женой. Она дизайнер. Вот этот наряд моделировала.
– Она не даром хлеб ест, – одобрил платье Айвен. – Видишь, как все удачно складывается? У нас есть общие знакомые, будут общие дела… Мы справимся.
– Дай мне привыкнуть к этой мысли.
Он ушел от нее затемно, а потом заехал на такси и отвез ее в аэропорт. Она улетела в Москву, а он еще дальше – в Сидней, атрибутировать картину Наматьиры.
Глава 27
Только в Москве Этери удалось улучить момент и найти в Интернете Анастасию Прозоровскую. Вот на кого похож Айвен, поняла она. Но только внешне. Те же волосы, глаза, вытянутое книзу лицо с впалыми щеками. То же сухощавое сложение. А больше ничего. Сердце, ум, душу он унаследовал от кого-то другого. «До тебя боженька дотронулся», – так, по рассказам ее бабушки, говорил один знаменитый актер о другом знаменитом актере. Вот Айвен как раз такой. До него боженька не просто дотронулся, а крепко поцеловал в темечко.
Москва встретила Этери как героиню, вернувшую в Россию «Распятие» Ге. Хитрый Альтшулер передал картину в дар государству. Что он получил взамен, Этери даже не хотела вникать. Молодец мужик, вовремя подсуетился, верно оценил риски и выгоды. А два без малого миллиона фунтов, уплаченные за полотно, для банка сумма не смертельная.
Вернувшись домой, Этери раздала подругам привезенные подарки, но об Айвене никому, даже Кате, ничего не сказала. Айвен – это ее личное, сокровенное. Она боялась заговорить даже с детьми. Трудно рассказывать про абстрактного дядю и уверять, что он хороший. А вдруг все сорвется?
Ничего не срывалось, они разговаривали по телефону, переписывались по электронной почте, он звал ее с детьми на новогодние каникулы. Этери мучительно больно было слышать в трубке его голос. Она тосковала. Так хотелось увидеть его, обнять, прислониться к его плечу… Она и вообразить не могла, что без него ей будет так плохо. За несколько коротких дней, проведенных вместе, он стал ей необходим. Но она и ему стеснялась признаться. Брошку от Тиффани спрятала в сейф, так и не надев ни разу.
Миновал ноябрь, в воздухе чувствовалось приближение Рождества. Этери уже готовилась уехать с детьми на каникулы в Лондон, но как раз под католическое Рождество серьезно заболел ее отец. У него был артроз тазобедренных суставов, болезнь, которой он стыдился и всячески ото всех скрывал, считая ее унизительным признаком старости, но на этот раз скрыть не удалось. Он спускался по лестнице в академии художеств и поскользнулся на мраморной ступеньке. Не упал и даже не ушибся, вовремя схватился за перила, но произошло ущемление нервного окончания.
Как многие мужчины, Авессалом Александрович совершенно не умел болеть. Не переносил боли, впадал в панику, готов был выпить тройную дозу лекарства, чтоб подействовало немедленно. Когда не действовало, переставал доверять врачу, бросался к шарлатанам, лишь бы успокоили, заверили, что вот сейчас все пройдет, стоит только намазаться чудодейственной мазью, приложить аппликатор или выпить «заряженную» воду.
Бедная Нателла Николаевна с ног сбилась, ухаживая за мужем. Его нельзя было оставить одного ни на минуту. Она позвала на помощь дочь, и Этери поняла, что лондонские каникулы ей не светят. Стараясь заглушить внутреннюю боль и тоску, она и без того работала как каторжная, а тут еще пришлось ухаживать за капризным, впавшим в детство отцом.
Айвен принял известие мужественно, еще ее утешал, что все в порядке, не надо плакать, если не на Новый год, то в какой-нибудь другой ближайший раз они обязательно встретятся. Но Этери видела, что ему тоже больно.
– Я ужасно скучаю по тебе, – призналась она.
– И я по тебе. Ничего. Копи адреналин.
– Да куда уж больше… – Этери чувствовала, как не слушаются ее дрожащие губы, хотя изо всех сил старалась улыбаться.
И Айвен все это видел. Они говорили по скайпу.
Прошли новогодние праздники, показавшиеся особенно долгими и тяжелыми в отсутствие любимого человека. Этери так никуда и не свозила чертенят, они десять дней слонялись по дому, маялись бездельем. От одного этого можно было с ума сойти. Но когда дети вновь пошли в школу, а жизнь стала входить в обычную колею, неожиданно позвонила одна из прежних подружек – та самая, что расспрашивала о Савве Цыганкове. Этери не хотелось с ней разговаривать, но та не стала ждать, огорошила с места в карьер:
– Если ты стоишь, то сядь.
– Я сижу.
Десятый час вечера, Этери только-только уложила детей и спустилась в кабинет проверить электронную почту. Пришло новое письмо от Айвена, ей хотелось прочесть его в тишине, не под аккомпанемент светского трепа.
Подружка пошла сразу с главного козыря:
– Кристина ушла от Левана!
– Не знаю почему, но меня это не удивляет, – откликнулась Этери.
– Я тут пересеклась в салоне «Зина» с Маринкой Шаповаловой, – затараторила подружка. – Ну ты же знаешь Маринку, она с Кристиной тусуется. У нас с ней одна педикюрша. У нее ноготь врастает, прикинь?
– У кого ноготь врастает? У Кристины?
– При чем тут Кристина? У Маринки Шаповаловой!
– Ира, меня не интересует Маринка Шаповалова и ее ногти. Ногти у многих врастают, и что?
– Она корчит из себя этакую Марину Мнишек… У нее и дерьмо не воняет.
С Маринкой Шаповаловой Ира дружила периодически, объединяя силы против кого-нибудь еще. Или с кем-нибудь еще против Маринки Шаповаловой. Видать, на этот момент Маринка вышла из фавора.
– Короче, Маринка мне сказала, – продолжала Ира, – что она познакомилась с французом, и он от нее без ума. Большая шишка в «Тоталь», и титул есть!
«Пустите Дуньку в Европу», – презрительно подумала Этери.
– Я так и не поняла, кто познакомился с шишкой в «Тоталь». Маринка?
– Этери, ну ты тупишь! При чем тут Маринка? Маринке уже не в «Тоталь», а в утиль пора, – хохотнула Ира. – Кристина, Кристина познакомилась! Она ушла от Левана! Ты что, не рада?
Этери поняла, что Маринка Шаповалова тут и вправду ни при чем. Это Леван пробует воду ногой, прежде чем нырнуть.
– Да нет, не особенно.
– Ты что, не хочешь, чтобы он вернулся? – опешила Ира.
– Ты ведь машину не водишь? – вкрадчиво уточнила Этери.
– Нет, а при чем тут…
– Леван тоже не водит, его давно уже шоферы возят.
– Ну и что? – все не понимала Ира.
– Но когда-то водил, – не слушая ее, продолжала Этери, – так что, надеюсь, он поймет. Передай ему: я по жизни задом не сдаю. Спасибо тебе за звонок, извини, у меня работы много.
