Галина Шергова - Светка – астральное тело
– Водка не дурна. Совершеннейший вкус сливок.
– Насчет сливок – это, конечно, слишком. – И хотя гениальная формула гоголевского Ноздрева Афанасию была неведома, он одобрил: – но с самоделкой не поравняешь. Сорт он и есть сорт. Душа ликует враз. – И без паузы: – Песня исключительно жизненная. Про всю жизнь. И даже мечта моя отмечена. Моя личная.
Снова заколыхался Афанасьевский тенорок:
– Поставлю избу край деревни восемь на семь
И буду водкой торговать
А вы, друзья, не забывайте Афанасья,
Ходите чаш-ш-е выпивать.
– Где ж ты такую песню откопал?
– А академик Звягинцев, Лучевая, дом три, научил. Говорит: «Вы, Афанасий, у нас песенный герой, былинный. Что это – былинный? Я постеснялся спросить.
– Ну, вроде сказочный герой. Ладно, собирай провизию. Что-то не идет у меня сегодня водяра. Спасибо за камин.
Он вопросительно поднял недопитую бутылку.
– Бери, бери. Все забирай. Я, пожалуй, вздремну.
– Момент, момент, – засуетился Афанасий. И как-то угодливо глянул: – Я на кухне, если что, если понадоблюсь, я на кухне нахожусь.
Я вдруг ощутил как жестоко лишаю его краткой радости общения, снова отсылая в тусклое одиночество. Но было мне не до него, ни до кого мне было.
Снова угнездился в Пони, полежал без мыслей. Потом включил телек.
Шло какое-то теле-шоу. С трибун страстно вопили представители публики, перебивая друг друга, гости в креслах тоже не желали слушать собеседников и, затыкая рты всем, по студии метался ведущий.
– Она, ведь, девочка, дитя. По математике все пятерки… – женщина в лиловом расшитом люрексом платье приложила к глазам платок, другой рукой поправляя оранжевый фонтанчик волос на макушке. – Исключительно пятерки. – Она спрятала платок в вырез платья.
С трибун полетело:
– Если бы она была настоящая мать…
– Я лично, одна двух детей поднимаю. Но, когда им всю себя отдаешь…
– Еще надо проверить, в каких обстоятельствах девочка живет…
– Обстоятельства, обстоятельства исследовались, – завопил ведущий: – Павел Семенович…
Павел Семенович, как следовало из титров, представитель социальных служб, откликнулся из кресла:
– В материальном отношении условия жизни соответствуют…
Однако, чему соответствуют, выяснить не удалось, так как встряло контральто другой гостьи:
– Я, как психолог, должна заметить, что часто материальный уровень еще не определяет ситуацию. Психологический климат и нравственная доминанта…
– Именно доминанта, – подхватил ведущий, – Дмитрий Петрович, вы, как юрист.
Седовласый юрист Дмитрий Петрович зажал в кулаке рыжеватую шкиперскую бородку:
– Прежде всего, господа, необходимо очертить правовой аспект проблемы. Если речь идет о половых контактах с несовершеннолетними, это – одно. Если…
– Какой еще аспект, – вскинулась на трибунах немолодая женщина, которой ведущий, не дослушав юриста, ткнул под нос микрофон, – путана девка, извиняюсь за выражение. Путана, и все тут. И мамаша-путана. Вы только поглядите на нее. Рыжая, сиськи наружу…
– Боже! Что за подход! У меня вот тоже – глубокое декольте, сейчас это модно. Что же, по-вашему, я тоже путана? – гостья, сидящая напротив юриста, всплеснула руками.
– Вы актриса – вам можно, – примирительно закричали с трибун.
– Какая путана? – Мамаша извлекла из своего порочного декольте платочек и приложила к углу глаза. – Девочка, дитя, по математике все пятерки.
Юрист Дмитрий Петрович распахнул руки, видимо, навстречу истине:
– Господа, не установив точных обстоятельств дела…
– Да, да, – и свободной от микрофона рукой, ведущий постарался как бы утрамбовать шум: – Сейчас мы все установим. У нас в студии сама участница события – Таня. Она нам все расскажет. Поприветствуем Таню.
Таню встретили аплодисментами. И противники и защитники. Она помахала всем ладошкой и села в свободное кресло. Джинсики, маечка, смышленное личико без следов косметики. Успехи в области математики не вызывали сомнения.
– Таня, – призвал ведущий, – расскажи нам, как ты попала на яхту господина Соломонова и что там было?
– Нас подарили, – безгрешно сказала Таня.
– Как подарили? – вроде не понял ведущий.
– Сэм сказал, что это его подарок Соломонову. Операция «одноклассницы». Взял пять девчонок из нашего класса и отвез на яхту. Обещал хорошие бабки.
– Кто такой Сэм?
– Ну, кузен Даши. Даша тоже из нашего класса.
– И что же? – подался вперед юрист Дмитрий Петрович. – Что было на яхте? Вы подвергались сексуальным домогательствам?
Таня дернула плечиком.
– Ну, вы прямо, как маленький…
– Я – маленький? А вам сколько лет?
– Четырнадцать. Между прочим, теперь в четырнадцать паспорт дают.
Зал рухнул в пучину воплей.
– Позвольте мне, – вонзился в этот хаос страстно-спокойный голос. И, как ни странно, все смолкли.
– На первый взгляд перед нами банальная история: один олигарх «дарит», как выразилась девочка, другому олигарху группу малолеток для сексуальных утех на вечеринке. Но банальности и есть самое страшное: олигархическая власть, власть денег определили все в нашем обществе – от экономики до морали. Возьмите принципы выборов в руководящие органы…
– Ты не про те органы, – под общий хохот крикнула с трибуны какая-то хулиганистая бабенка.
– Что ж, можно и не про те, хотя диалектическая связь налицо, – согласился говорящий, и снова все стихли, будто оратор сообщал не набившее оскомину трюизмы, а неведомые откровения.
– Главная беда: утрата нашей российской вековой самобытности, на которую Запад ежедневно продолжает напирать своим глобалистическим пузом. – Через паузу прибавил: – Эхо фултоновской речи Черчилля и через полвека оглушает нас.
Тут почтительность зала иссякла, и все снова принялись перебивать друг друга.
А я разглядывал оратора: дорогостоящий жилет умело придерживал рвущийся к аудитории живот. Дымчатые очки слегка притушали праведный блеск взора.
Бог ты мой! Да это же Соловых! Как я сразу не распознал неуемного трибуна? Видимо, тема шоу не предполагала встречи с партийным вождем. Хотя он теперь бывал всюду. Во! Надо будет подсказать режиссеру нашей документалки вставить этот эпизод в фильм, откупив у канала фрагмент записи.
Таким образом, почти все действующие лица налицо. Извините, за тафталогию. С Ириной Доронин вроде сам договорился.
– Может чайку, Лексей Лексеевич? Я закипятил, – Афанасий сунул голову в дверь.
– Давай чайку, – согласился я. Мне стало жутко жаль старика, оторванного от сексуально-олигархических проблем, волнующих телестудии, мне стало жаль его, запертого один-на-один с памятью и любовью к Бритни Спирс. Или Британской сталелитейной индустрии.
