Джудит Макнот - Рай. Том 1
— Тогда уволь меня! — вскинулась Мередит. — Нет, такого удовольствия тебе не доставлю! Я ухожу! Сама. Через четверть часа на твоем столе будет лежать мое заявление.
Но прежде чем она сделала шаг к порогу, отец рухнул в кресло.
— Сядь! — приказал он. — И поскольку ты намерена ссориться в самый неподходящий момент, лучше выложить карты на стол.
— Прекрасная идея! — отпарировала Мередит, садясь.
— Ну а теперь… — с едким сарказмом объявил он. — Правда заключается в том, что ты злишься не из-за того, что я выбрал Стенли, а из-за того, что не выбрал тебя!
— Я расстроена из-за того и другого.
— Так или иначе у меня есть веские причины не назначать тебя на эту должность. Прежде всего, ты недостаточно взрослая и опытная, чтобы взять на себя бразды правления этой компанией.
— Неужели? — бросила Мередит. — И как ты пришел к такому заключению? Ты был на год старше меня, когда дед поставил тебя во главе компании. Но это совсем другое дело.
— Конечно, — согласилась она дрожащим от гнева голосом. — Твои успехи в то время были гораздо менее впечатляющими, чем мои! Собственно говоря, единственное, что тебе удавалось, — вовремя приходить на работу!
Мередит увидела, как отец прижал руку к груди, словно пытаясь заглушить боль, и это еще больше обозлило ее.
— И нечего разыгрывать сердечный приступ, потому что я все равно скажу то, что думаю, и ничто меня не остановит!
Филип, побелев, выпрямился, но Мередит неумолимо продолжала:
— Ты — лицемер. Ханжа! И настоящая причина твоего отказа назначить меня президентом кроется в том, что я женщина.
— Ты почти не ошиблась, — процедил он с подавленной яростью, почти не уступающей ее бешенству. — Там, в приемной, ждут люди, которые посвятили этому магазину десятилетия своей жизни. Десятилетия! Не годы!
— Неужели? — саркастически хмыкнула она. — И сколько из них вложили в него миллионы собственных денег? Следовательно, ты не только блефуешь, но еще и лжешь! Двое вице-президентов пришли сюда одновременно со мной, но получают более высокое жалованье!
Руки Филипа судорожно сжались в кулаки.
— Я нахожу эту дискуссию бессмысленной.
— Верно, — с горечью согласилась она. — Пойду писать заявление.
— Думаешь, что сможешь отыскать место? — осведомился он, явно намекая на то, что лучшей работы она в жизни не найдет.
— Да в любой торговой фирме! — заявила Мередит, слишком разъяренная, чтобы представить, какие муки доставит ей подобное отречение. «Бенкрофт»— ее жизнь и все надежды на будущее. — «Маршал Филдз» немедленно возьмет меня, да и «Мэй компани» или «Нейманз»…
— Теперь ты блефуешь! — рявкнул он.
— Вот посмотришь, — гордо объявила она, хотя в душе умирала от горя при мысли о том, что придется работать на конкурентов «Бенкрофт», и чувствовала, что сейчас лишится сознания под натиском эмоций, обуревавших ее.
— Прошу всего один раз, будь честным со мной… — устало попросила она, не пугаясь каменного молчания отца. — Ты ведь и не собирался доверить мне магазин, верно? Ни теперь, ни в будущем, не важно, как долго и усердно я ни проработала бы здесь, что бы ни сделала и ни придумала.
— Не собирался.
В глубине души она всегда знала это, но сейчас пошатнулась от потрясенного осознания отцовской несправедливости.
— Потому что я женщина, — заключила она, — Это одна причина. Никто из этих мужчин не согласится работать на женщину.
— Это бред, — одеревенело пробормотала Мередит. — И незаконно. Кроме того, еще и не правда, и ты прекрасно понимаешь это. Десятки мужчин из отделов, подчиненных мне, ежедневно отчитываются передо мной. Это эгоистическое лицемерие заставляет тебя считать, что я не могу управлять компанией.
— Может быть, и так, — взорвался отец. — А может, потому, что я отказываюсь помогать и способствовать тебе в твоем намерении посвятить «Бенкрофт» всю жизнь! Я решусь на все, чтобы ты не смогла сделать карьеру ни здесь, ни в любом другом магазине! Не хочу, чтобы твоя жизнь была загублена! Поэтому и не допущу, чтобы ты унаследовала мой пост. Нравятся тебе мои мотивы или нет, но я по крайней мере знаю, каковы они. Ты же, со своей стороны, сама не понимаешь, отчего намерена стать следующим президентом «Бенкрофт»!
— Что?! — в полном недоумении пролепетала она. — Так, может, ты мне объяснишь, в чем дело?
— Прекрасно. Одиннадцать лет назад ты вышла за подонка, охотившегося за твоими деньгами, который наградил тебя ребенком. Потеряв младенца, ты обнаружила, что больше не можешь иметь детей. И неожиданно, — с горьким торжеством закончил он, — ты открыла в себе глубокую горячую любовь к «Бенкрофт энд компани»и неодолимое желание стать ей матерью родной!
Мередит молча глядела на него, хотя в мозгу вихрем проносились убедительные аргументы, доводы и разоблачения, а в горле набухал болезненный слезный ком. Пытаясь говорить ровным, спокойным голосом, она ответила:
— Я любила это место с тех пор, как научилась ходить. Любила задолго до встречи с Мэтью Фаррелом и любила после того, как он исчез из моей жизни. Собственно говоря, я могу точно сказать, в какой день решила работать здесь и стать когда-нибудь президентом. Мне было шесть лет, и ты привел меня сюда и велел подождать, пока ты поговоришь с советом директоров. И еще ты приказал, — продолжала она, задыхаясь, — сидеть здесь, в твоем кресле, и хорошо себя вести. И я хорошо себя вела. Сидела здесь, трогала твои ручки и карандаши, и нажала кнопку на переговорном устройстве, и вызвала секретаршу, и она вошла, а я продиктовала ей письмо. Письмо тебе.
Филип побелел так, что Мередит сразу поняла: он тоже вспомнил это письмо.
— Там говорилось…
Она снова прерывисто вздохнула, отчаянно стараясь, чтобы он не увидел ее слез.
— «Дорогой отец, я собираюсь учиться и работать очень усердно и много, чтобы когда-нибудь ты гордился мной и позволил работать здесь, как ты и дедушка. А если я буду хорошей, ты позволишь мне еще раз посидеть в твоем кресле?»
Ты прочел письмо, и сказал, что, конечно, позволишь, — глядя на него с гордым презрением, объявила Мередит. — Я сдержала свое слово, но ты никогда не намеревался сдержать свое. Другие девочки играли в дочки-матери, — добавила она с задушенным смешком. — Но не я.
Гордо подняв подбородок, Мередит добавила:
— Я все-таки считала, что ты меня любишь. Знаю, ты жалел, что я не родилась мальчиком, но никогда не понимала, что тебе попросту наплевать на меня, потому что я всего лишь девчонка. Всю жизнь ты заставлял меня презирать маму, потому что она покинула нас, но теперь я стала задумываться, действительно ли это так, или ты просто прогнал ее от себя, как прогнал сейчас меня. Завтра на твоем столе будет лежать мое заявление об уходе.
