Дженет Таннер - Возвращенный рай
– Ты хочешь сказать, они опять стали любовниками?
– Да, прямо у меня под носом. И я глупец, что позволил этому случиться.
– Почему, папа? Почему ты это допустил? Отто нетерпеливо замахал руками.
– Лили, разве это имеет значение? Факт заключается в том, что он опять обвел ее вокруг пальца. На самом деле она ему была не нужна – Джорге нуждается лишь в восхвалениях. Когда он объявил ей, что между ними все кончено и что он уезжает, она просто обезумела от горя, не в силах перенести разрыв с ним во второй раз. – Она… – голос его дрогнул, он сделал паузу, – забеременела от него. И когда сообщила ему об этом, он прищелкнул пальцами и велел ей сделать аборт.
Лили опять непроизвольно начала крутить браслеты. Она предполагала, что история эта неприятная, но не думала, что все обстояло настолько скверно.
– И поэтому она решила покончить с собой, – тихо выговорила Лили.
Отто сделал напряженный вздох и продолжал.
– Она застрелилась здесь, в этой комнате. Поэтому ты понимаешь, Лили, я не мог остаться в стороне и смотреть, как Джорге использует тебя, как до этого использовал ее. Прости, милая, но именно так обстоит дело. Лучше, если ты узнаешь, какая он свинья, чем кончишь так, как и твоя мать.
Лили кивнула. Она хотела броситься к отцу, обнять его, сказать, что извиняется за все, за то, что воскресила в нем боль от прошлого, но вместе с тем стремилась разобраться в собственных острых переживаниях, в своих совершенно уже теперь запутанных эмоциях.
Дверь раскрылась, на пороге появилась Ингрид, лицо ее, как и всегда, оставалось невозмутимым, но когда она заговорила, в голосе слышалось раздражение.
– Вы закончили свой тет-а-тет? Ужин давно подан. Неужели мы позволим Джорге испортить еще и наши замечательные кушанья, так же, как и все остальное?
Лили свирепо и с отвращением смотрела на нее. Неужели Ингрид осчастливила Отто? Она хотела верить, но не могла себе этого представить.
– Прости, Ингрид, я действительно не голодна, – извинилась Лили и прошла мимо мачехи, торопясь наверх, в свою комнату. Там она бросилась на кровать и разрыдалась, выплакав все свои слезы.
На следующий день Джорге опять улетел во Флориду, а в конце августа Лили возвратилась в школу.
Некоторое время она со страхом вспоминала, что рассказал ей отец, более всего опасаясь, что тоже могла забеременеть. И с огромным облегчением убедилась, что этого не произошло.
Лили с головой ушла в занятия, а когда пришло время окончания школы, поняла, что не сможет вернуться на Мандрепору. Знакомый ее приятельницы работал в небольшом издательстве в Нью-Йорке, и Лили получила с его помощью место сотрудника по информации в этом издательстве. Она всего один раз слетала в Мандрепору, чтобы собрать вещи и проститься с отцом. Отношения между ними стали натянутыми, и она понимала, что отношения эти никогда уже не станут прежними. При отъезде с Мандрепоры она поклялась, что больше никогда не вернется туда.
Но, конечно, она обманывала себя. Теперь вот она вернулась, здесь оказался и Джорге, и Лили очень боялась, что все опять начнется сначала. Сможет ли она, в отличие от матери, оказать ему сопротивление? Она всей душой надеялась на это, но уверена в этом она не была.
23
Ги де Савиньи сидел на веранде своего домика, смотрел, как шелестят ветви ананасовых пальм на теплом свежем ветерке Карибского моря, и думал о Лили Брандт.
Он все еще не верил удаче, сведшей его с Лили, дочерью скрывающегося немца, который, конечно, был – Ги теперь в этом почти не сомневался – Отто фон Райнгардом. Ги получил приглашение, если им воспользоваться, это приведет его на виллу, позволит самому взглянуть на сокровища, которые описал ему Билл. Но он думал о Лили не только по этой причине. Действительно, после событий того дня, когда он доставил ее на остров, она вспоминалась ему еще и по-другому.
Как ни старался, он не мог понять, почему она постоянно приходит ему на ум. Это смущало его, и он все время пытался выкинуть ее образ из головы. Конечно, она необыкновенно привлекательная девушка. Он ведь знал множество других, не менее привлекательных особ, но их лица не преследовали его, как теперь ее лицо, отвлекавшее его в такой степени, что ему с трудом удавалось сосредоточиться на деле, занимавшем его все последние недели. Он приехал на Мандрепору с совершенно конкретным заданием, – напоминал он себе, – которое заключалось в том, чтобы найти и вывести на чистую воду нациста, убившего его отца и похитившего его наследство. Ему еще встретятся другие Лили, но Отто фон Райнгард только один – и ему хотелось заполучить этого ублюдка, а не смазливую девицу с мягким голосом и улыбкой, способной ранить сердца. Ги хотел отомстить фашисту за своего отца и дела, за своего дядю и за всех других, кто пострадал от его рук. И если этот немец действительно фон Райнгард, тогда у Ги остается не так уж много времени, чтобы предать того суду. Ходит слух, что Отто фон Брандт уже при смерти, и надо торопиться. Возможно, провидение само позаботится обо всем и освободит мир от чудовища, хотя Ги и не понимал, зачем надо облегчать извергу его долю. Долю других этот фашист не облегчил, долю тех, в чьей смерти повинен. Они бы многое отдали, в этом нет сомнений, за то, чтобы умереть дожившими до старости, окруженными детьми и внуками. Ему было также наплевать на детей убитых, их семьи, которые он обрек на несчастье и горе. Почему же он сам должен получить снисхождение?
Но, несмотря на всю решимость проявить твердость, Ги не мог не думать о Лили и о том страдании, которое расследование и суд причинят ей, и он опять ощутил в себе какое-то незнакомое чувство, напоминающее сожаление.
«И грехи отцов падут на детей», – непривычно для себя философски – подумал Ги, настроение это было для него новым и вызвало удивление. Он криво ухмыльнулся, пошевелился на стуле, положил ноги на перила веранды, приняв более удобное положение.
В этот момент его внимание привлекло движение на дороге, окаймлявшей долину и спускавшейся вниз от веранды. По дороге медленно ехал грузовик, который использовался для перевозки товаров с аэродрома на виллу или в гостиницу. Он скрылся за густой порослью магнолий и других тропических растений, потом опять вынырнул на некотором расстоянии впереди. Ги прищурился, напряженно всматриваясь в движущийся грузовик. Раньше он не видел, чтобы по той дороге ездили машины – их вообще-то было на Мандрепоре немного, лишь у Отто и Джорге, да несколько мотоциклов, которые трещали как швейные машинки на колесах – и он заинтересовался, куда же едет этот грузовик. В поселок бедноты на юго-восточной стороне острова? Возможно, но непонятно, впрочем, зачем? Перед тем, как совсем скрыться из виду, грузовик повернул к северу, и это подогрело любопытство Ги.
