Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) (ЛП) - Мерфи Моника

“Ты не ненавидишь Монти”. Он делает это заявление с полной уверенностью.

“Я определенно ненавижу тебя”, - плюю я в него.

Уит на самом деле улыбается, и от этого зрелища у меня перехватывает дыхание.

”Это то, на что я рассчитывал".

“Почему ты не мог просто спросить, хочу ли я тебя видеть?”

“Ты бы сказала "да”?"

“Нет”, - немедленно отвечаю я.

“Вот почему”, - шутливо говорит он.

Он отпускает меня, его слова задерживаются в моем мозгу, когда он отодвигает для меня стул, чтобы я могла сесть за стол. В тот момент, когда мы устраиваемся, появляется сервер. Пожилой джентльмен в накрахмаленном белом пиджаке, который подает каждому из нас по бокалу вина, прежде чем Уит заговорит с ним на беглом французском.

Я смотрю на него, гадая, кто этот человек, кем он стал? Я его больше не знаю. Не совсем. Прошло полтора года с тех пор, как я видела его в последний раз, и за это время мы так сильно изменились. По крайней мере я.

Я уверена, что и он тоже.

Как только официант уходит, я наклоняюсь через стол, свирепо глядя на него, когда его взгляд опускается на перед моего почти несуществующего лифа. “Тебе нужно начать объяснять”.

Он тянется к бокалу с вином, делая глоток. Уставившись в него, он взбалтывает внутри бледную жидкость. “Что ты хочешь знать?”

“Что случилось между тобой и Летицией?”

Уит вздыхает, ставя стакан на стол. “Ты бы сначала хотела узнать об этом”.

«В конце концов, она была твоей будущей невестой,» - говорю я натянуто.

“Я порвал с ней отношения вскоре после того, как ты сбежала. Она нарушила условия, которые были частью нашего контракта, благодаря своей очень неприятной, очень тайной привычке к наркотикам”, - говорит он. “Она была чиста больше года”.

«Молодец,» - говорю я, как ревнивая мегера. “Ты все еще разговариваешь с ней?”

“Да.” Он наклоняет голову в мою сторону. “У тебя с этим проблемы?”

“Вовсе нет”, - высокомерно говорю я, прежде чем попробовать вино. Оно хрустящее, холодное и вкусное.

"Хорошо. У ее девушки тоже нет никаких проблем с нашим общением”.

Я с тяжелым стуком поставила свой стакан на стол. “Она лесбиянка?”

Он выгибает бровь. “Ты говоришь ”лесбиянка", как будто это плохо".

“Нет, конечно, нет”, - говорю я, защищаясь. Просто Летиция, казалось, была так увлечена Уитом на том дурацком ужине в честь дня рождения…

“Она бисексуалка, не то чтобы я должен был посвящать тебя в ее личные дела, но я уверен, что она не будет возражать”, - говорит он. “Это одна из причин, по которой она стала такой зависимой от наркотиков. Она не могла быть той, кем была на самом деле была. Ее родители не позволили бы этого”.

“И твои родители теперь позволяют тебе быть тем, кто ты есть на самом деле?” - многозначительно спрашиваю я.

«Не совсем. Мне просто больше наплевать, что они говорят”, - говорит он, проводя пальцами по девственно белой скатерти. Вверх и вниз, вверх и вниз, я смотрю, как двигаются эти пальцы. Представляю эти пальцы на себе. Внутри меня.

“Почему ты убежала, Саммер?” - спрашивает он мягким голосом.

Сначала слова не приходят ко мне на ум. Все, что я могу делать, это смотреть на него, ненавидя то, как точно он описывает меня. Какой я была раньше. Беглянкой. Испуганная, кроткая маленькая девочка.

Я поднимаю подбородок, отказываясь позволять старым воспоминаниям и неуверенности больше сдерживать меня. Я решаю быть полностью честной с Уитом. “Я не убегала. Твоя мать угрожала мне, Уит. У нее каким-то образом оказался дневник, и она читала мне вслух отдельные разделы. Она сказала, что у меня есть тридцать минут, чтобы собрать вещи, и она хотела, чтобы я убралась из дома. Она не оставила мне выбора.»

Его губы тонки. “Она сказала мне, что заплатила тебе”.

“Она солгала”, - бросаю я ему, гнев переполняет меня, заставляя мой голос повыситься. Я не была беглецом. Я былавынуждена уйти. Что еще я могла сделать? “Я полагала, что ты отдал ей дневник”.

“Как будто я бы это сделал", - парирует он.

“Тогда почему он был у нее?”

Выражение его лица становится раскаивающимся. “Я взял его с собой, чтобы сохранить его в безопасности. Я предположил, что она рылась в моих вещах.”

“Ей повезло, она нашла мой дневник и использовала его против меня”. Я медленно качаю головой. “Я боялась, что твоя мать выдаст меня властям и меня арестуют за убийство. Вот почему я не вернулась в школу Ланкастер. У меня появилось немного денег, я купила новый телефон, отключила все свои социальные сети и перестала общаться практически... со всеми”.

“Люди, которые убегают, обычно пытаются избежать того, что они сделали”. Он смотрит на меня с суровым выражением лица. Я не утруждаю себя тем, чтобы поправлять его насчет бега. “Это ты устроила тот пожар?”

“Разве ты не читал дневник?” - многозначительно спрашиваю я. Он кивает. “Там мое признание”. Я не утруждаю себя рассказом своей матери. Я не собираюсь говорить Уиту правду. Одному богу известно, что бы он сделал с этой информацией.

“Я прочитал это”, - выпаливает он. “Я также знаю, что вы с Йетисом были... вовлечены”.

Я морщусь, ненавидя то, как это звучит. “Давай назовем это тем, чем оно было на самом деле. Йетис заставил меня заняться с ним сексом. Несколько раз. И вместо того, чтобы устраивать сцену и расстраивать наших родителей, я уступила ему и позволила этому случиться”.

Снова, и снова, и снова.

“Ты была ребенком”. На лице Уита написано отвращение.

“Когда мы трахались, мы были детьми”, - замечаю я, просто чтобы позлить его.

“Не совсем”, - говорит он, его голос полон раздражения. “Нам было практически по восемнадцать. И я не заставлял тебя делать это.”

“Пожалуйста”, - усмехаюсь я, хватая свой стакан и осушая его содержимое. Мне нужно еще выпить, чтобы закончить этот разговор.

“Ты действительно ставишь меня в ту же категорию, что и твоего развратного, мертвого сводного брата, который дрочил в ванной, наблюдая, как ты принимаешь душ? Тот, кто навязался тебе?” Он приподнимает бровь. “Если это так, я могу уйти прямо сейчас. Нет смысла продолжать этот разговор.”

Боже, он бесит.

“Чего ты хочешь от меня, Уит?” - спрашиваю я, слегка ударяя кулаком по столу, отчего все вокруг дребезжит. “Ты здесь, чтобы еще раз прогуляться со мной, как в старые добрые времена? Я не знаю, смогу ли я справиться с такими, как ты. Больше нет.”

“Значит, ты слабее, чем была, когда тебе было семнадцать? Потому что тогда ты была чертовски сильна, Сэвидж. Ты не приняла ни хрена от меня, и уж точно ни от кого другого,» - говорит он восхищенным тоном.

Это неправда. Я забрала у него все дерьмо, а потом и еще кое-что. Он был груб и унизителен. Он обзывал меня и обращался со мной как с мусором, но я продолжала возвращаться к нему. Есть что-то такое в том, как он смотрит на меня. Слова, которые он произносит. Его властные прикосновения и убедительные поцелуи, которые всегда держали меня в его власти.

Может быть, я больше этого не хочу. Несмотря на скрытое желание, дрожащее во мне в этот самый момент от его близости, я начинаю думать, что Уит Ланкастер мне не подходит.

Нисколько.

Официант снова появляется с нашим первым блюдом, ставя перед нами крошечные тарелки. Я понятия не имею, что это такое, но я улыбаюсь официанту, когда он кивает и кланяется, прежде чем покинуть зал.

“Я отказываюсь позволять втягивать себя снова”, - говорю я, как только официант уходит.

“Втягивать во что?”

«Твой мир". - Я опускаю взгляд на свою тарелку. “Что это?”

“Фуа-гра, деревенщина”, - весело говорит он, вгрызаясь в нее вилкой.

Мы едим в тишине, пока наши тарелки не становятся чистыми и официант не появляется снова, убирая их после того, как налил каждому из нас еще по бокалу вина. Я отпиваю из него, нуждаясь в жидком мужестве, ненавидя то, как меня трясет. Я не хочу быть здесь с Уитом.

И все же я это делаю. Я так рада, что он со мной в комнате, наблюдает за мной своим внимательным взглядом, отмечая каждое мое движение. Я скучала по нему. Его так внезапно вырвали из моей жизни, а теперь он так же внезапно вернулся в нее. Я не знаю, что и думать.