Гарольд Карлтон - Жертва
— Мама, познакомься, — Кол Феррер, мой самый ужасный преподаватель! — представил его Марк. — Одновременно он твой большой почитатель!
Марчелла удивленно вскинула брови, когда Феррер взял ее руку и приложил к губам. Зная его по фотографиям, она не была готова к его росту, составлявшему около шести футов и трех дюймов, и его командующему присутствию. У него было длинное лицо с сонными веками и глазами настолько темными, что едва можно было разобрать их выражение. Прилизанные назад черные волосы. Стройное томное тело, облаченное в длинный плащ, наброшенный на плечи, подобно оперной накидке. Он был из другого десятилетия, а возможно, и века.
— Рад с вами познакомиться, — прошептал он. — Я читал ваши книги.
Губы его выражали презрение и несколько обвисали, когда он их не прикусывал. Марчелла поежилась, когда они прикоснулись к ее руке, испытав ощущение, словно потрогала ящерицу.
— Мои книги обычно читают женщины! Он весело рассмеялся.
— Абсолютно верно, и до чего хороший у них вкус, — согласился он. — Моя мать прочитала роман «Во имя любви», затем каким-то образом он оказался у меня на ночном столике. Начав читать, я не мог отложить его в сторону. У вас замечательный дар рассказчика! Он-то и заставил меня броситься и купить роман «Самая большая любовь», который мне еще больше понравился. Вы уже начали работать над третьим?
— Пытаюсь.
Сконфуженно она убрала руку. Она чувствовала, что мужчина столь привередливый не расточает множество комплиментов, и она не поверила его попыткам снискать расположение к себе. Она приветствовала друзей Марка, большинство из которых были ей знакомы. По пути на кухню, посмотрев на себя в зеркало, она пожалела, что так нарядилась. Она оделась чересчур ярко для такой небольшой вечеринки.
Когда она внесла в гостиную поднос с пирожными, Кол мгновенно вскочил и взял его у нее из рук.
— Куда мне его поставить?
— На рояль, — указала Марчелла. — Если, конечно, вы не сочтете это святотатством.
Глаза Кола сверкнули, когда он обратил их на нее. Он оглядел ее самым подробнейшим образом, начиная с прически и до самых кончиков туфель, оценивая каждый элемент костюма сообразно собственному вкусу. Затем его глаза пробежали по комнате, проделывая то же самое с каждым предметом обстановки.
— Я вижу, вы увлекаетесь коллекционированием? — Он вопросительно поднял брови. — Позвольте взглянуть?
— Конечно.
Она сделала приглашающий жест рукой:
— А я налью вам горячего шоколада. Или вы предпочитаете что-нибудь выпить?
— Горячий шоколад — это замечательно!
Она не упускала его из вида, дожидаясь, пока Марк разольет шоколад из старинного кувшина датского фарфора, купленного совсем недавно. Она видела, как Кол бродил по комнате, знакомясь с ее книгами, ее мебелью, ее маленькой коллекцией викторианского стекла и фарфора.
Она поднесла ему шоколад, прервав его исследования полки с небольшими безделушками, которые она накупила в Лондоне на рынке антиквариата. «Возможно, он собирается сказать, что они поддельные», — подумала она, видя, как он обернулся.
— Марк сказал мне, что вы очень близки.
Он принял чашку с поклоном, присаживаясь рядом с ней на софу, немного в стороне от молодежи.
— Конечно, я немного преувеличиваю. Моя мать — мой самый замечательный друг, и я не могу себе представить, как бы я смог сейчас жить с кем-нибудь другим, хотя многие находят это странным. Она, балуя, портит меня, разумеется. Так же, как, я уверен, и вы Марка!
— Не думаю, чтобы я испортила его, — нахмурилась Марчелла, закуривая сигарету. — Я делаю все, чтобы облегчить ему жизнь, предоставить больше времени и сберечь больше сил для учебы.
— Он настоящий гений, надеюсь, вам известно, — добавил Кол как бы между прочим, — а у гениев свои собственные правила.
Сердце Марчеллы радостно забилось, и она почувствовала, как улыбка расплывается по ее лицу.
— Вы действительно так думаете? — спросила она.
— Если бы я так не считал, то не был бы с ним так суров, — ответил Кол. — Разве он не жаловался, какой я негодяй? Марк демонстрирует поразительные способности к джазу. Совершенно неожиданные в человеке, получившем классическую подготовку.
— Но разве джаз не является лишь подспорьем к классическому образованию? — спросила Марчелла. — Он никогда не отказывался от намерения стать концертирующим пианистом. Добиться стипендии Джанни…
Кол с удивлением посмотрел на нее.
— Наверняка вы обсуждали с ним все это? — Он вопросительно поднял брови.
Он отпил шоколад.
— Это восхитительно! Промокнув рот салфеткой, он спросил:
— Вы добавили немного мускатного ореха? Миссис Уинтон…
Он осторожно поставил чашечку и повернулся к ней.
— Однажды я учил мальчика, который играл Баха, как ангел. Он мог стать величайшим органистом мира. Он удивил меня, став ведущим певцом «Контрол» — есть такая рок-группа. Они до сих пор выпускают альбомы, которые становятся хитами, и он уже мультимиллионер.
Марчелла стремительно подалась вперед.
— Марку никогда не потребуется пренебрегать своей музыкой, чтобы зарабатывать деньги! У меня хватит для него денег!
— Успокойтесь, — кивнул Кол. — Но сегодня молодые люди хотят сами зарабатывать деньги, вы не замечали? Поэтому Марк должен делать то, что он хочет. Я познал посредством своей значительной преподавательской практики, что вы можете подвести музыканта к музыкальному пюпитру, но вы не сможете заставить его играть…
Кол покончил со своим шоколадом, а она, не отрываясь, смотрела на него, взволнованная. Сказанные им слова зловеще висели в воздухе.
Марк приблизился к ним и спросил:
— Как насчет того, чтобы сыграть за свой ужин, мистер Феррер? Моя мама никогда не слышала вас…
Феррер встал, стряхнул крошки с колен.
— Вне стен школы я Кол, — поправил он Марка. Пирожные убрали с рояля и открыли крышку. Когда Кол сел за инструмент, среди гостей зашикали. Он мягко взял несколько аккордов.
— Какой замечательный звук! — похвалил он.
Как только Кол начал играть, Марк взял мать за руку. Он играл Гершвина так, что Марчелла никогда прежде не слышала. Он играл с утонченностью и уважением, привитым благодаря Дебюсси и Шопену. Он сделал собственные оранжировки некоторых мелодий, привнеся дополнительное звучание, которое изменило отношение Марчеллы к этой музыке. Она всегда считала Гершвина страстным романтиком, автором ностальгической музыки для кинофильмов или для воскрешения забытой эры коктейлей. Феррер играл хорошо известные пьесы с такой свежестью, что Марчелла не могла не восхищаться им. Она видела, как Марк смотрел на него. «Неужели Марк обожает этого человека?» — подумала она. Марку не хватало любящего, заботливого отца, но, конечно же, не было худшего претендента на роль отца, чем Кол Феррер.
