Юлия Михуткина - Совместный номер. Противостояние (СИ)
После процедур я снова возвращаюсь на работу. В квартиру я не пойду. Нет, только не туда, где всё это происходило. Там я просто сойду с ума одна, запечатанная в 4 стенах. И я работаю почти до полуночи, возвращаясь в квартиру только для того, чтобы поспать, а утром с рассветом снова уехать. Теперь надо всё начинать заново, заново себя отстраивать и латать.
Но на следующий день боль ни капли не меньше, и обычно так любимая мною работа становится невыносимой, меня всё гнобит и еле дожидаюсь вечера, чтобы сбежать в зал к Эльзе. Даже не знаю, зачем еду и смогу ли что-то сегодня сделать. Из рук просто валится всё.
Первое прикосновение к холодному металлу пилона отдается дрожью во всем теле и по нему словно проходит разряд тока. Звучит музыка, я начинаю крутиться, слегка откинув голову назад и воспоминания захлёстывают, как нежданное цунами, накрывают с головой… Я устраиваюсь в клуб, знакомлюсь с Коннором в зале театра, флиртую с ним на лестнице, отшиваю в клубе, встречаю на крыльце университета, танцую для него в «Ночной стреле», первый поцелуй возле ринга, как он берет мою руку в свою первый раз на сцене, наш первый номер, он бережно вытаскивает мою лодыжку из лент, несёт на руках по аэропорту, наш первый раз в моем номере… Разбегаюсь, стараясь прогнать всё всколыхнувшееся во мне с новой силой, но мои попытки напрасны. Залезаю на пилон, делая два трюка в связке почти под потолком и снова перед глазами возникают всё новые картинки: он на коленях передо мной на крыльце моего дома, его трепетные ласки в моей постели, летящие бинты со стола в порыве желания в его комнате, вечеринка у Алекса, признания Коннора о Роуз, как я его оставляю, покидая его дом в такси… клетка в Лас-Вегасе, наш поцелуй в мексиканском полицейском участке, та сальса в клубе, его поддержка во время моей операции, а потом как я рыдала, глотая пыль вслед удаляющейся чёрной Бентли…
Тогда я думала, что это и есть конец, и сбежала, потому что не могла оставаться в доме, воспоминания меня выжимали по капле, причиняя жуткую боль. Всё было слишком свежо и слишком больно.
Меня отправили подальше от дома для смены всего, жить дальше, забыть его, но он… Ему ничего не помешало перелететь с континента на континент, преодолевая тысячи километров и мучить меня, снова. Наша страстная и безумная ночь в его первый приезд, в которой мне казалось, что мы сошли с ума, слетели с катушек, в которой я полностью была охвачена его властью и напором, меня долго мучила, напоминая о себе не только физической болью, но и душевной. Но в этот раз намного больнее. Больнее, что всё повторилось, а он ничего так и не осознал.
И воспоминания последних дней, нашей последней ночи меня добивают. Я резко слетаю с пилона вниз головой, держась ногами за шест, расставив руки в стороны, и останавливаюсь всего в паре сантиметров от пола. Вот и вся моя история…
И это не свободный полёт птицы, который я ощущала в себе раньше. Нет, это - крик души. Такое фееричное и быстро закрутившее начало, высокий взлёт и резкое падение оземь, с сердцем, разбитым на мелкие осколки. Я думала, что выдержу это, пронесу в себе, но я слишком поверила в себя. Я больше не могу сдерживать всё, что до этого момента сидело во мне, больше не могу.
Опираясь руками о пол, мягко соскальзываю с пилона и сажусь, рыдая и уткнувшись лбом в пилон. Я оказалась не настолько сильной, чтоб удержать всё в себе, пережить, переступить. Он меня всё-таки сломал, растоптал, измучил.
И я рыдаю, громко, надрывно, выпуская на волю с каждым всхлипом и вздохом все самые болезненные воспоминания, выплёскивая всю свою боль, раздирающую и выворачивающую на изнанку. Моя каменная стена самосохранения от Коннора Брайанта громко пала, в этом противостоянии он одержал победу: полную, безоговорочную и разрушительную, такие как он пленных не берут.
Ощутив чьи-то руки, взявшие меня за спину, открываю глаза, точнее, разлепляю и вытираю их руками от слипшейся потекшей туши на ресницах. И мне не важно, что выгляжу я ужасно и нелепо, меня просто рвёт на части душевная рана, которую разбередили вновь, но теперь с еще большей силой. Эхом в голове проносится «потому что люблю тебя, дура». Хочется кричать, выть от боли, стучать кулаками об пол, но станет ли от этого легче? Я готова делать что угодно, лишь бы освободиться от этого непосильно тяжелого для меня бремени, этой боли, впившейся глубоко под кожу и дергающей за все нервные окончания до ломоты в костях, только зная, что есть шанс вынуть это из меня и больше не истязать. Но это только мои призрачные попытки хвататься за реальность, искать выход, цепляясь за надежду, которой нет – с этой раной мне жить и её затягивать. И с каждым новым разрывом добавлять новые швы поверх старых. Нет. Нет. НЕТ! Хватит! Больше никаких разрывов не будет, больше не будет ничего. ТОЧКА. БОЛЬШАЯ И ЖИРНАЯ. Никаких отступлений и многоточий, это для меня уже слишком.
Ricky Martin feat Christina Aguilera – Nobody wants to be lonely
***
С последних событий прошло уже чуть более трёх месяцев. О Конноре я больше ничего не слышала, он, как пропал, так больше и не появлялся.
И всё-таки жильё я поменяла, вопреки своим ожиданиям. Теперь у меня своя просторная и светлая квартира, в соседнем районе и не омраченная никакими плохими событиями в моей жизни. Всё заново. На работе я уже занимаю полноценную должность редактора, сама, без натяжек Коннора.
Дома тоже дела идут неплохо. Мама взялась за работу текстовым корректором на дому, Кэвин сейчас уже на летних каникулах и помогает маме. Я пообещала ему, что заберу его в Нидерланды, но перед этим я сдам экзамены, получу диплом, и мы съездим в Майами. Объявился и Брент, он жив, а тот человек, который завладел имуществом Ройзов – под следствием.
За окном только светает, а у меня уже чемоданы собраны, маме звонок сделан, и я еду в аэропорт за полтора часа до рейса. В отдельном пакете лежат подарки, среди которых тот самый делфтский фарфор, маленькие сувенирные кломпы, бабушкина шаль, несколько головок голландского сыра и куча всякой мелочи из соседних стран: Дании, Бельгии и Германии, которые я посетила за эти месяцы.
Проверив и закрыв квартиру, сажусь в такси, по дороге с удивлением отмечая, что не была дома уже полгода. Я снова увижу маму, бабушку, Кэвина и Рэйч. Внутри становится тепло при одном упоминании о любимых и родных людях. Однозначно с Рэйч пойдём куда-то развлекаться. Я конечно уже подружилась с нашими из Wolters и мы пару раз бывали в клубе, но это же Рэйч. Кроме того у нас есть большой повод напиться, мы уже устали одиноко цокать бокалами через мониторы и камеры.
