Беверли Марти - Любовь на Бродвее
Джаффи втянула воздух, как будто он ударил ее:
— Может быть, но существует более важная причина.
— Какая? Можешь объяснить?
Она обхватила обеими руками пустой стакан, глядя в него, как будто там содержались ответы на все вопросы жизни.
— Возьми комнату, — сказала она наконец. — Сходи в регистратуру и сними номер.
— Джаффи, разве это решит проблему? Я хочу, конечно, я сделаю, но…
— Помолчи, хорошо? Как ты только что сказал, я должна рассказать тебе остальное. Здесь я не могу. Поэтому, пожалуйста, сделай, как я прошу.
В регистратуре их записали как мистера и миссис Мэттью Варлей.
— У вас есть багаж, мистер Варлей? — спросил клерк.
— Нет. Мой офис на противоположной стороне улицы. Я адвокат. Неожиданно случилось так, что мне надо переночевать в городе. Моя жена присоединится ко мне чуть позже.
— Конечно, сэр. Восемьсот сорок шестой номер. Я позову посыльного проводить вас.
— Не надо, — сказал Мэтт, беря ключи. — Я найду дорогу.
Джаффи наблюдала за ним и пошла к лифту. Несколько человек уставились на нее, очевидно узнав, затем поспешно отвернулись. О внезапной смерти сына Джаффи Кейн было напечатано во всех газетах. Большинство присутствующих посчитали неприличным просить автограф в данный момент.
— Назначать тайное свидание с тобой — все равно что дать объявление в «Тайме», — сказал Мэтт, когда они вошли в комнату. Он бросил ключи на буфет, подошел к одному из окон и включил кондиционер. — Хочешь, я закажу чего-нибудь выпить?
— Нет, лучше сразу поговорим. — Джаффи села на край одной из двуспальных кроватей. Мэтт направился к ней, но она остановила его. — Сядь на другую. Думаю, там тебе будет лучше, когда я расскажу то, что должна рассказать. — Она развязала черную ленту, стягивающую волосы, и распустила их.
Мэтт снял пиджак и ослабил галстук, затем вытянулся на кровати напротив нее.
— Хорошо, мы оба разделись. Я готов. Только скажи, должен ли я оставить пару долларов на буфете потом или дать деньги сейчас?
— Хватит шутить, это не смешно.
— Я тоже так думаю, — тихо сказал он. — Так рассказывай, я буду молчать и слушать.
Джаффи сделала глубокий вдох.
— Пол работает с гангстерами. С парнем по имени Финки Аронсон. Это большая шишка в «Коза ностре».
Знаешь, что это такое?
Мэтт покачал головой, и она пояснила:
— По-итальянски это значит «Наше дело», но туда входят не только итальянцы. Под «Коза нострой» люди обычно подразумевают шайку гангстеров или синдикат.
Но для тех, кто знает их ближе, это название означает гораздо большее. Это братство, спаянное кровью, и, однажды попав туда, ты не можешь выйти. Впрочем, можно уйти с честью, как мой дед, после того, как отсидел в тюрьме. Но только потому, что он никогда не делал ничего такого, что могло бы разозлить их. Обычно тот, кто связывается с ними, остается зависимым до самой смерти.
— Кажется, ты довольно много знаешь о них.
— Это не новость, ты знаешь, что мне многое известно. Так или иначе, они владеют и телом, и душой Пола.
Аронсон и еще несколько человек, чьи имена я не знаю.
Они шантажируют его связями с нацистами. Пол слабый человек, он должен иметь успех, он старается примыкать к тем, на чьей стороне возможна победа. Они предложили ему легкие деньги, и он взял их. Это одна из причин, по которой я никогда не смогу развестись с Полом. Если он не захочет развода, они не позволят мне оставить его. Другая причина…
Джаффи замолчала, обхватила руками колени и пристально посмотрела на Мэтта. Он молчал.
— Другая причина состоит в том, что «Коза ностра» распоряжается и мною. Фактически Пол связался с мафией из-за меня. Я привела его к этому, хотя в то время и неосознанно.
— Из-за твоей семьи? — тихо спросил Мэтт. — Они владеют тобой из-за семьи? Ты это имеешь в виду?
— Не только. Они знают, что Пол сотрудничал с гестапо. Финки Аронсон сообщил мне факты. И если он опубликует их, я не смогу выйти ни на одну сцену в мире, учитывая то, что обо мне говорили в прошлом, хотя сейчас наконец это прекратилось.
Мэтт хотел что-то сказать, но она подняла руку, остановив его:
— Подожди, ты еще не все услышал. Несколько лет назад ты спрашивал меня, работаю ли я на мафию, и я ответила, что нет. Тогда это было правдой, но после этого я вынуждена была помогать им. — Джаффи заплакала, и по щекам потекли слезы, но она продолжала:
— Вот почему я оказалась в Мексике. Я стала курьером Аронсона. Этот шарлатан-доктор продавал им чистый героин, и я трижды перевозила его через границу. Во второй раз мы встретились с тобой. Вот что доставляли люди на катере, Мэтт. Чистый героин, который я потом везла в Америку, чтобы Финки Аронсон и его банда могли продавать эту дрянь и превращать людей, особенно подростков, в наркоманов. Разве это не ужасно?
— Почему? — Голос его стал хриплым и резким. — Почему ты делала это?
— Потому что Полу необходимо было полмиллиона, чтобы поправить свои дела, и это был единственный способ добыть деньги. Но не только ради этого. В это время мое положение тоже было довольно тяжелым, и он убедил меня, что, если мы окажемся банкротами и все увидят наш провал, это вряд ли будет способствовать моему возвращению на сцену. Не могу сказать, что было более важной причиной — мои проблемы или Пола.
Но я бы соврала, если бы не сказала, что тоже была заинтересована в деньгах.
Да, чуть не забыла, в тот вечер, когда я не явилась на церемонию награждения «Тони» и выступала в Лас-Вегасе, все это было сделано тоже для Аронсона. Только тогда он шантажировал меня фотографией моего отца в 1930 году. Отец был запечатлен на демонстрации вместе с так называемым Союзом молодых коммунистов.
Аронсон угрожал послать фото Маккарти или в Комитет по расследованию антиамериканской деятельности.
— Это другое дело, — тотчас сказал Мэтт. — Это я могу понять. Почему же, черт побери, ты не рассказала мне сразу, когда это произошло?
— Потому что тогда я должна была бы рассказать с самого начала, как Аронсон вовлек меня в свои дела. — И Джаффи поведала о финансировании «Маленького чуда» и о Винни Фальдо.
— Парни, которые угрожали тебе смертью и порезали твою одежду? спросил Мэтт.
— Они самые. Однако чуть позже Фальдо продал мой долг Аронсону. Это не какой-то документ, не подписанный контракт, но для них это имеет такое же значение.
— Скажи мне, Джаффи. — Теперь его тон стал жестким, холодным и резким, какого она никогда не слышала от Мэтта. — Ты рассказала мне всю правду?
— Почти, — прошептала она. — Все, что имеет значение. Но только не о мафии, потому что я знала, что ты будешь смотреть на меня так, как смотришь сейчас. Это другая история, о которой тебе тоже следует знать.
