Алисия Холлидей - Хорошие девочки получают все
Пока я поднимаю глаза, стараясь выглядеть соблазнительной и передавая телепатическое сообщение о том, что на мне нет трусиков, и одновременно пытаюсь точно понять, какую восхитительно порочную разновидность полового сношения он предлагает попробовать, мужчина необычно высоким голосом переводит вопрос: «У вас продаются гигиенические прокладки?» Затем его нога начинает звенеть.
– Вот дерьмо! – Падая с дивана, ударяюсь головой о кофейный столик.
Держась одной рукой за висок – вероятно, у меня сотрясение, – пытаюсь нащупать проигрыватель компакт-дисков, чтобы выключить запись урока итальянского языка (материал явно устарел – какой дурак в наше время будет спрашивать про гигиенические прокладки?). Потом понимаю, что звенит моя нога. То есть телефон лежит на полу, у ног, там, куда я его сбросила, разбуженная звонком, не давшим досмотреть прекрасный, хотя и немного странный сон. Хватаю его:
– Ну, и что вам от меня надо?
– Привет, я тоже рада тебя слышать, Кирби. Еще только семь, какого черта ты сидишь дома в такую рань? Так недолго остаться без премии «Трудоголик года»! – Джули смеется, и я почти вижу ее лукавое лицо.
Скучаю по ней.
– На этот раз я действительно облажалась, Джули. Та кого натворила… – Поднимаюсь с пола и направляюсь в кухню поискать льда – в голове пульсирует боль после столкновения с кофейным столиком и, судя по пустой по суде на столешнице, распития почти двух бутылок вина менее чем за четыре часа.
– Кирби, я не уверена, что правильно поняла: твои слова звучат весьма таинственно. Но кажется, ты что-то на творила?
– О-о-ой… Помнишь мою маленькую проблему в отношениях с начальством? – Я плечом прижимаю трубку к уху, роюсь в ведерке со льдом, заворачиваю пару кусков во влажное кухонное полотенце и прикладываю ко лбу. – Аи! – Вот это действительно больно.
Наверное, у меня на лице будет громадный черно-зеленый синяк, для полного счастья. Да уж, год начался – лучше некуда.
– Что значит «аи»? Что у тебя стряслось? Может, ты прекратишь наконец стонать и изложишь факты? – Могу поспорить, что именно новая работа в качестве пастуха для толпы подростков с играющими гормонами в одном из самых популярных реалити-шоу Америки превратила мою подругу в новую Джули с твердым и властным голосом.
– Ладно. Сегодня я умудрилась настроить против себя новую помощницу, уволить трех человек и поссориться с шефом. А еще я поставила свою работу на кон глупого пари.
Последовало молчание. Длительное.
– Джули? Эй, ты здесь?
Слышу ее дыхание. О нет! Если Джули приходится дышать по Ламазу,[13] значит, у меня неприятности. (Нет, она никогда не рожала; долго рассказывать.)
– Ты хотя бы выиграла?
– Что выиграла?
– Пари, Кирби! Ты хотя бы выиграла пари, сохранив работу? – Мы бы не дружили с двенадцати лет, если бы я не научилась определять значение ее интонаций.
Сейчас это был многострадальный, с трудом сохраняющий терпение голос. Подруга давала понять, что лучше мне поскорее рассказать всю историю или она разозлится.
– Э-э… не совсем. Но это легко. Просто в течение следующих четырех недель кто-нибудь должен назвать меня хорошей, славной, милой и тому подобное, или я не поеду в Италию, вот и все.
– Это действительно все? – Ее голос определенно становится громче.
– Ну, вообще-то нет. Я еще и потеряю работу. Но если… когда я одержу победу, Бэннингу придется передо мной извиниться. Публично. Перед всем отделом. Ха! – Я очень довольна поставленными мной условиями.
В конце концов, Джули моя лучшая подруга. Уж если в данной ситуации кто и будет на моей стороне, так это она.
И снова долгое молчание.
– Ты можешь заставить его отказаться от пари?
– Что? Не верю, что именно ты говоришь мне это, Джули. Ты же моя лучшая подруга! Или по крайней мере была, пока не стала знаменитостью и не забыла о тех твоих друзьях, кто не может похвастаться регулярным появлением на страницах «Энтертейнмент уикли». – Я с силой бросаю лед в раковину, разбивая фужер, который только что сама туда поставила, и злобно кричу: – А-а-ах!
– Я остаюсь твоей лучшей подругой, ты, глупая, обидчивая, вздорная особа! Теперь прекрати искать со мной ссоры, чтобы не рассказывать о случившемся, и выкладывай все.
Так я и сделала. Рассказала все, без обиняков и прикрас, что вряд ли улучшило мою репутацию. Джули глубоко вздохнула:
– Эх, Кирби, Кирби! Неужели ты думаешь, что можешь так говорить с людьми – особенно со своим начальником – и тебе за это ничего не будет? Неужели плохие отзывы в течение многих лет ничему тебя не научили? «Слишком агрессивна, не уважает начальство, не умеет работать в команде»? Удивляюсь, что он сразу тебя не уволил.
– Меня любит новый председатель совета директоров. Точнее, председательница. Говорит, я похожа на нее, какой она была в старые, добрые времена, – молодую и не обремененную сомнениями. – Ухмыляюсь, вспоминая неутомимую воительницу Матильду Джеймисон.
– Кирби, я бы не назвала это комплиментом, ну да ладно. Предположим, ее расположение спасло тебя от немедленного увольнения. Но твой шеф тут же обошел это препятствие, предложив «глупое пари», не так ли? Не слишком ли скоро ты перебралась из ранга всеобщей любимицы в черный список Стюарта?
Я понимаю, что скоро протопчу на ковре тропинку, и снова плюхаюсь на диван.
– Сегодня я уволила трех человек, практически всех оставшихся сотрудников моего отдела. Наверное, он немного удивлен этим.
Мы болтаем еще какое-то время, но у Джули не возникает никаких идей, кроме «никогда не доверяй мужчине по имени Бэннинг[14]». В любом случае после общения с ней становится легче, хотя, вешая трубку, я не припоминаю с ее стороны ни одной попытки убедить меня в том, что найти того, кто назовет меня хорошим человеком, совсем не трудно.
Озираясь и видя в раковине немытую посуду после завтрака, а на столе два пустых фужера и остатки пиццы, вздыхаю и думаю: не лучше ли пойти спать и разобраться со всем этим утром? Моя лень начинает побеждать в ожесточенной схватке с пуританскими принципами трудовой этики, присущими среднему классу, и тут раздается звонок в дверь.
Подавляю стон. Я никого не жду и уж точно не в настроении трепаться с кем-нибудь из моих чрезмерно общительных соседей. Каждый день кто-нибудь приглашает меня на барбекю, или на благотворительную вечеринку, или… впрочем, это, кажется, было прошлым летом. Но праздничные вечеринки и тусовки, посвященные совместной обрезке деревьев, последний месяц устраивались практически через день. Я, правда, не была ни на одной из них. На самом деле нет ничего хорошего в слишком тесных контактах с соседями. А вдруг вы кому-то не понравитесь? Тогда придется ловить на себе неодобрительные взгляды, подбираясь к общему столу. Гораздо лучше держать дистанцию и ограничиваться сдержанной улыбкой, когда проезжаешь мимо на своем автомобиле, по пути на работу.
