Луанн Райс - Дотянуться до звезд
— Ну женщина, которая прибирается в доме, — сказал она.
— В некотором роде, — рассмеялся он, словно она брякнула какую-то нелепость.
Эми пыталась не расстраиваться. Он был богатым врачом — он мог позволить себе горничную! Он не носил обручальное кольцо, и когда она однажды спросила его, был ли он женат, он сказал, что нет. Значит, он жил один, и ему был нужен человек, который позаботился бы о нем. И почему бы Эми не стать этим человеком?
— Я люблю прибираться, — сообщила она.
— Правда?
— Это, конечно, не хобби, но у меня неплохо получается. Для меня «Мистер Клин» пахнет все равно что духи — почему, думаешь, мне так нравится в твоем офисе? Много ли ты знаешь людей, которым не противны запахи врачебных кабинетов?
— Это редкое качество, — сказал он. — И я действительно ценю его.
Свернув от береговой линии, он выехал на так называемую скоростную автостраду. В Хоторне было три вида дорог: красивые и ровные возле гавани, шоссе из центра города длиною полтора километра и жуткого вида улицы рядом с болотами, там, где жила Эми.
— Я могу приходить пару раз в неделю, — сказала она.
— А как насчет учебы?
— Все будет в порядке.
Доктор Макинтош выруливал на ее улицу. Дома здесь были небольшими и перекошенными. За двориками почти никто не ухаживал. Сломанные холодильники подпирали стены ветхих гаражей. Стаями бегали бродячие кошки, половину которых Эми старалась спасти. Это был район, где дети не делали домашние задания, а родители и не заставляли их. В воздухе воняло кислятиной и затхлостью.
— Ты же знаешь, что я хочу помочь тебе, — сказал он, смотря на ее дом. — Тебе плохо там, Эми? Хочешь, я позвоню мисс Арден?
— Нет, — выдавила из себя Эми.
— Я знаю, ты беспокоишься за свою маму. Возможно, будет лучше, если ты какое-то время поживешь в другом месте, а мы попробуем помочь ей.
— Я не уеду, — сказала Эми. Она страшилась одной этой мысли. Ее мама могла умереть без нее. Заснуть и не проснуться. Или она пострадает от рук Бадди, своего приятеля. Или — и это было ужаснее всего — ее мать могла навсегда сбежать вместе с Бадди.
— У тебя есть друзья? Девчонки, с которыми ты играешь?
Эми пожала плечами. Он все равно не понял бы. Ее ближайшей подругой была Эмбер Дигрэй, но Эмбер курила и бритвой расписывала себе ноги. Эми боялась ее. Остальные школьники недолюбливали Эми. Ей казалось, что она несла на себе отпечаток своей жизни, и когда хорошие дети смотрели на нее, то видели ее мать, в депрессии свалившуюся на кровать, раздраженного Бадди, неумело наигрывавшего «Полуночного бродягу» на своей дорогой электрогитаре, и нового пса Бадди, забившегося в угол клетки.
— Я спрашиваю, — сказал доктор Макинтош, — потому что знаю кое-кого, кто тебе понравится. Это молодая мать с дочерью. Ты когда-нибудь была нянькой?
— Нет, — ответила Эми. Кто бы ее пригласил? К тому же Эми был нужен только один друг — доктор Макинтош. Он уже знал ее и не считал неопрятной грубиянкой. Он был добрым и забавным, и она доверяла ему.
— Это моя невестка с племянницей, — сказал доктор Макинтош.
Эми удивленно выдохнула. Она и не подозревала, что у него была семья! Внезапно она ощутила сразу и страстное любопытство, и ужасную ревность.
— Джулия — инвалид. За ней требуется серьезный уход, и иногда Диана сильно устает. Они живут неподалеку — я уверен, ты им понравишься.
— Правда? — спросила Эми, радуясь его словам о том, что она может кому-то понравиться, и слезы подступили к ее глазам.
— Конечно, — ответил он.
Эми нервно сглотнула. Он сказал, инвалид. Была ли Джулия похожа на тех детей со скобками и костылями, слуховыми аппаратами и очками? Эми пару раз видела таких ребят и сама испытывала знакомые ей чувства, которые, наверное, испытывали и они, — отстраненность, непохожесть на других и жгучую боль.
— Раньше меня называли особенной… — начала Эми, желая рассказать что-то о своих родителях, когда они были молоды, когда Эми была их любимой малюткой в темно-синей детской коляске, когда они жили в рыбацком парке, где в воздухе витали свежесть и ароматы соленой воды, весенних цветов и рыбы.
— Ты прекрасна в своем естестве, — сказал доктор Макинтош.
«Моя мама в депрессии… она плачет и спит дни напролет… никто не хочет приходить ко мне в гости… Я так одинока!»
Эти мысли метались в голове Эми, но поскольку ей не удалось озвучить их, она выскочила из машины доктора и, не оборачиваясь, побежала домой по зацементированной дорожке.
Диана мастерила игрушечные домики для детей других людей. Тим занимался ловлей омаров, и Диана обустроила магазин в их доме на пристани. За те тринадцать месяцев, что они прожили вместе, ее игрушки впитали в себя запах ракообразных. К тому времени заказы поступали ей отовсюду. Она давала рекламу в журналах, привлекая родителей, романтиков и любителей Новой Англии. Остальное за нее делали слухи, передававшиеся из уст в уста. В ее домиках было много пространства для игр. Их украшали мелкие блестящие детали, голубятни, карнизы, остроконечные крыши и двери со сценами из Библии; ее компания называлась «Дом, Милый Дом».
Полис медицинского страхования Дианы оплачивал несколько часов еженедельной терапии и услуги сиделок. Если Джулия оставалась одна, то могла весь день пролежать в позе эмбриона. Она съеживалась, подбирая под себя ноги и руки, подобно цветку на закате в эпизоде с замедленной съемкой из документальных фильмов о природе. Специальные процедуры помогали, но Диана не выносила присутствия в доме посторонних. Она предпочитала возиться с Джулией самостоятельно. Никто не любил Джулию так, как Диана.
Многие советовали Диане поместить Джулию в лечебное учреждение. Например, в детскую больницу Святой Гертруды или «Фреш-Понд Мэнор». Они говорили Диане, что Джулия будет обузой любому человеку, даже святому. Иногда Диана чувствовала уколы совести, воображая, что те люди думали, будто она выпрашивала у них сочувствия за свою самоотверженность и преданность. Она спрашивала себя: разве в подобном месте о Джулии не позаботятся как следует? Разве там не будут разминать ее тельце, менять ей подгузники, кормить и наблюдать за ее состоянием? Разве у Дианы не появится больше свободного времени для себя, чтобы она могла отдохнуть и потом со спокойным сердцем навещать Джулию?
Но Джулия постоянно нуждалась в массажах. Иначе ее мышцы сводило судорогами. Ее кишечник сжимался, и это вызывало у нее запор. И только Диана знала, какие растирания ей нравились. С детским маслом на загрубевших ладонях Диана облегчала страдания своей малышки. Джулия любила круговые движения у лопаток. Ей нравилось легкое надавливание рядом с грудной клеткой, в области почек, но она ненавидела прикосновения к своим шрамам.
