Ким Болдуин - Разбивая лед
Брайсон прикусила язык, чтобы не расхохотаться. Арктические пилоты всегда становились слишком вспыльчивыми, если долго не поднимались в воздух. Для Скитера же это было, кажется, самым жестоким наказанием. И, несмотря на то, что на его счету аварий было куда больше, чем, к примеру, у Брайсон – включая целую дюжину вынужденных посадок и три крушения – это никогда не уменьшало его страсти к полетам.
– Что случилось на этот раз?
– Ничего, о чем стоило бы рассказать родным и близким. Все как обычно.
Впрочем, Брайсон и так знала, в чем дело: при посадке на полосы, усыпанные гравием, в теплое время года на пропеллер бросало камни, а это, в конечном итоге, могло бы привести к серьезным повреждениям. Каждый арктический пилот знает, что перед надвигающимися холодами все должно быть приведено в полый порядок.
– Слышала о Рэде Мердоке? – спросил Скитер, и его лицо помрачнело.
– Нет, а что случилось?
– Прошлой ночью ему пришлось совершить вынужденную посадку южнее Барроу. Говорят, его самолет обледенел и полностью вышел из строя. С тех пор никаких новостей. Он вез какого-то парня с собакой к ветеринару в Фейрбенкс.
На его месте могла быть и Брайсон. Эта мысль пронеслась в ее голове, но она тут же запретила думать себе о том, что было бы, если…
– Когда погода достаточно прояснится, я помогу его искать.
– Я уже сказал спасателям. Полечу с тобой, если ты не против.
– Не вопрос, – ответила Брайсон. Вторая пара наметанных глаз настоящего профессионала никогда не бывает лишней, особенно это касается тех случаев, когда надо прочесать сотни гектаров глуши в поисках маленького самолета. Дело усложнялось еще и тем, что самолет Мердока был отнюдь не приспособлен к арктическим полетам: это был тот же самый самолет, на котором три года назад летчик обрабатывал поля Айовы, – белый Хэвиленд DHC-2 Бивер. После такого снегопада заметить его с высоты было практически невозможной задачей. И оставалось только верить в то, что Мердок догадается развести костер или подать другой заметный издалека сигнал. Именно из-за вынужденных посадок, которые случались очень часто, Брайсон и выбрала красный цвет для своего Пайпера. Самолет Скитера был выкрашен в оранжевый и золотой. В условиях Крайнего Севера каждый боролся за выживание всеми возможными способами.
Скитер затушил сигарету и тут же закурил другую:
– Слушай, Брай, ты видела Ларса сегодня утром?
– Пока нет, а что?
– Да просто я увидел на сайте очень странное сообщение, – Скитер был одним из немногих жителей Беттлса, кто хорошо разбирался в компьютерах. Поэтому он и занимался поддержкой веб-сайта для Независимых Арктических Перевозчиков, базирующихся в Беттлсе. Брайсон и Скитер были двумя из четырех арктических летчиков, имена которых были на этом сайте, а Ларс был одним из шести проводников. – Очень странное. Всего одна строчка: «У Ларса Расмуссена есть жена? Ее зовут Мэгги?». Пепел от сигареты упал на стол, но Скитер не обратил на это никакого внимания.
– А от кого сообщение?
– Подписано «Карла». Ни фамилии, ни номера телефона… Ничего.
– Да уж, странно.
Скитер огляделся по сторонам, убеждаясь, что они все еще одни, и спросил шепотом:
– Как думаешь, у Ларса есть кто-то на стороне?
– У Ларса? – одна только мысль об этом заставила Брайсон расхохотаться. Нет, совсем не потому, что Ларс не мог понравиться женщине. Он был довольно привлекательным мужчиной: высоким, хорошо сложенным блондином, закаленным тяжелой работой. И лишь небольшие морщинки вокруг глаз могли подсказать, что ему уже за сорок. Впрочем, зачастую возраст только украшает мужчину. К тому же, Ларс был очень добрым и отзывчивым человеком – черты, которые так редко можно найти в местных мужчинах. – Да ты с ума сошел! Нет, это исключено. Он предан Мэгги.
– Тебе лучше знать, – Скитер пожал плечами.
– Ты ответил на письмо?
– Ага, – он поерзал на стуле, как будто ждал, что Брайсон не одобрит его поступок. – Написал, что так и есть. Но потом пожалел об этом: наверное, надо было сначала посоветоваться с Ларсом.
– Не думаю, что это может кому-нибудь навредить. Думаю, Ларс и сам разберется, – в голосе Брайсон звучала уверенность, хотя про себя она все же отметила, что было что-то странное в этом послании.
– В чем я разберусь? – раздался голос с лестницы, ведущей на второй этаж.
– Помнишь кого-нибудь по имени Карла? – спросил Скитер, двигаясь к стене и освобождая место для Ларса.
– Карла? – мужчина почесал щетину на своем подбородке. – Не припоминаю. Может быть, это кто-то из той большой компании женщин, которые сплавлялись по реке. А что?
Скитер рассказал о странном письме, на что Ларс пожал плечами:
– Нет, я не помню. За последние несколько месяцев женщин здесь было очень много. Странно, конечно, что она спросила про Мэгги. Может быть, это какая-то ее знакомая, которая пытается ее найти.
– Я буду держать тебя в курсе, если придут еще сообщения, – Скитер допил остатки своего кофе и потянулся за курткой. – Пойду, пожалуй. Проверю, есть ли какие-нибудь новости про Реда.
Брайсон и Ларс проводили взглядом его темную фигуру, которая скрылась в белой пелене снега.
– Ред Мердок? – в голосе Ларса слышалась такая скорбь, будто летчика не искали, а уже хоронили. Он не сказал больше ничего, но этого и так было достаточно: потеряться во время снежной бури, как правило, означало лишь одно.
– Он хороший пилот. И достаточно прожил здесь для того, чтобы знать, какие вещи нужно обязательно брать с собой в полет, – сказала Брайсон. В любое время года опытные пилоты возили с собой набор для выживания: палатку, спальный мешок, топливо, примус, еду и другие необходимые вещи. Все это помогало не только продержаться несколько дней в сложных условиях, но и провести несложный ремонт своего самолета прямо на льдине, в случае аварийной посадки.
Ларс взял руки Брайсон в свои:
– Я понимаю, что ты сейчас, наверное, вспоминаешь своего отца.
С того страшного дня прошло уже больше пяти лет, но все же воспоминания об отце и о том, что тогда произошло, доставляло Брайсон практически физическую боль, к горлу мгновенно подкатывал ком, а на глазах появлялись слезы.
– Он умер так же, как и жил. Знаешь, Ларс, когда мне становится особенно плохо, я утешаю себя тем, что он не страдал во время крушения. Ему всегда и все удавалось легко – даже умереть. Да, наверное, звучит страшно. Но все же это счастье, – Брайсон опустила голову. На Аляске всем было известно, какой мучительной была смерть летчиков, которым удалось выжить во время катастрофы: низкая температура была сильным и – что куда страшнее – невероятно жестоким противником. Отец же Брайсон погиб мгновенно, когда порывом ветра его самолет отбросило на скалы.
