Абигайль Кейси - Лабиринты ревности
— У меня сегодня праздник! — Заказчица нового сантехнического дизайна изящно проскользнула меж параллельных лазерных лучей и почти растворилась в полумраке большой комнаты.
— Какой, если не секрет?
Малыш всегда поддерживал разговор с клиентом.
— Я получила извещение, что мне присужден десятилетний грант по изучению вампиров.
— По изучению кого? — переспросил дизайнер, осторожно пятясь к дверям.
— Да вы не бойтесь, вампиры — это представители семейства рукокрылых.
— А я думал, вампиры только в ужастиках бывают на главных ролях.
— Я тоже раньше так же думала. Но как опытный спелеолог увлеклась хироптерологией.
— Чем, извините?
— Хироптерологией — то есть наукой о летучих мышах.
— Надо будет запомнить.
— И благодаря отчету о последней экспедиции в амазонские пещеры выиграла гранд.
Плоскогрудая и узкобедрая пещерная ученая, осчастливленная гарантированным будущим, преодолев еще пару лазерных диагоналей, включила верхний свет.
— Вот они, мои красавчики!
Проморгавшись, Малыш увидел не чучела отловленных вампиров и даже не муляжи кровососов, выполненные в натуральный размер, а всего лишь фотографии.
Разноформатные снимки занимали все стены и простенки — от пола и до потолка.
— Я бы расположил эту галерею не так кучно, — сказал Малыш убедительным тоном прожженного дизайнера. — Между экспонатами не хватает пространства.
— В спальне у меня то же самое, — улыбнулась специалистка по рукокрылым бестиям. — И на кухне тоже.
— У меня однокашник из колледжа десять лет коллекционирует писсуары. Так когда он их выставил на своем газоне, так сказать, в ряд, возмущенные соседи подали на сантехнического маньяка в суд за попрание достоинства женщин, и суд обязал его дополнительно собирать биде.
— А с вами не соскучишься.
— Есть немного.
— А вы знаете, кто изображен на этом фото?
— С подобными тварями мне еще не приходилось сталкиваться.
— Это не твари, это милейшие и нежнейшие создания. Очень привязчивые. Я одну мышку носила в кармане целый месяц. Так она улетала на всю ночь, а с рассветом возвращалась ко мне в карман.
— Карманный вампир… довольно прикольно.
— Это был обыкновенный фруктоед. Обратите внимание вот на этого представителя семейства листоносовых. По народному его называют Белоплечий старик.
— Почти как мафиози?
— Да, у многих видов очень занятные названия. Этот, к примеру, Большой голоспин.
— Шикарная кликуха.
— Это Щеленос.
— Ну и рожа уголовная.
— Это наш абориген. Серебристый вечерник.
— Типичный американец.
— Это Южный кожан, распространен от Великих озер до Техаса.
— Наверное, это какой-нибудь его наглый родственник однажды до полусмерти напугал нашу прабабушку, запутавшись в ее пышной седой шевелюре.
— Эта Ночница тоже встречается практически во всех континентальных штатах, включая и Аляску.
— Думаю, она точно бы выиграла конкурс «мисс Летучая мышь»… А это — ну вылитый бандит с Дикого Запада… — Малыш терпеливо продолжал осмотр странного вернисажа. — Ему только шляпы ковбойской не хватает.
— Ты угадал — это техасская знаменитость Бракенский складчатогуб.
— И чем же прославилась эта летающая смесь бульдога с носорогом?
— Где, по-вашему, находится самая большая в мире колония рукокрылых?
— В Штатах, разумеется.
— Да, на юге, возле Сан-Антонио, что в Техасе. Там в Бракенской пещере каждое лето скапливается более двадцати пяти миллионов особей.
— Сколько-сколько?
— Более двадцати пяти миллионов.
— Я горжусь техасскими рукокрылыми.
— Но все же они, конечно, герои, но с эмигрантским душком.
— Это как?
— Складчатогубы на зиму перелетают в Колумбию.
— Все двадцать пять миллионов?
— Да.
— Ну точно — мафия.
— И что интересно, из Колумбии возвращаются только самки.
— А мужской пол что, гибнет в кокаиновых разборках?
— Нет, самцы предпочитают оставаться в Мексике подальше от беременных жен и будущего потомства.
— Я их понимаю: карнавалы, гитары, сомбреро…
— Скорей всего, это связано с недостатком пищи для рожениц и будущего потомства.
— Плодятся как кролики?
— Нет, в основном на свет появляется один и весьма редко — два детеныша. Исключение составляет лишь наш Чикагский волосатохвост.
— Гангстер на гангстере.
— Да нет, вполне миролюбивое создание. Приносит за раз до трех-четырех малышек.
— И чем она их выкармливает?
— Как и любое млекопитающее — грудным молоком. У волосатохвостки аж четыре соска.
— Почти как у свиньи.
— Извините, но у свиньи восемь сосков.
— Я и говорю — почти.
— К тому же, как известно, представители отряда кабанообразных не летают.
— Зато хрюкают.
— И не обладают способностями к эхолокации.
— Я тоже.
— Знаете, не ожидала такого признания от специалиста по сантехническому дизайну.
— Давайте лучше вернемся к нашим баранам, вернее, мышам.
— Кажется, мы остановились на миграции из Колумбии.
— Дамы — в родной Техас, господа — в Мексику.
— Запомнили?
— Думаю, мексиканские невозвращенцы наверняка алименты не платят.
— Да, потрясающая тема для докторской диссертации.
— Но полуночным гулякам все равно не позавидуешь.
— Почему?
— Во-первых, они лишены сексуальных партнерш, а во-вторых, даже не могут увидеть своих новорожденных дочек и сыночков.
— Ничего, рукокрылые парни наверстают упущенное в зимний период, когда семьи воссоединятся.
Перешли к следующей стене.
— У, какой взгляд — аж мурашки по коже, — сказал Малыш, переходя к очередному портрету рукокрылой красавицы.
— О, это самый крупный из летающих вампиров. В прошлом году от их укусов погибло два десятка младенцев. Но родители сами виноваты. Надо было закрывать спящих деток противомоскитными сетками.
А вот этот бравый экземпляр когда-то входил в состав диверсионных подразделений. В годы второй мировой войны из них готовили отряды поджигателей-диверсантов. Планировалось выпускать их на японские города тысячами, с прикрепленными зарядами. Но тут ученые изобрели атомную бомбу, и надобность в рукокрылых диверсантах отпала.
— Да, с одной бомбой возни гораздо меньше, чем с оравой дрессированных летунов.
— И эффективность выше.
— Само собой.
— Правда, сейчас, по непроверенным данным, ведутся новые разработки по использованию подковоносов в роли ночных разведчиков для Афганистана.
