Кара Колтер - Подари мне волшебство
Внутри ангар был просто огромным, но явно недоделанным. Голые стены визуально расширяли и без того большое пространство. Около двери на прилавке находился кассовый аппарат, за которым стояла миссис Меррифилд, мать Ханны. Эта сторона амбара была занята рождественскими украшениями и конфетами ручной работы, холщовыми мешочками с какао и разными сортами чая.
Если его воспоминания верны – а Сэм был практически на сто процентов в этом уверен, – в следующей секции размещались длинные столы, где можно было посмотреть, как изготавливаются венки. А позади было огромное пространство с небольшой эстрадой в дальнем конце и скамейками вокруг нее. Там была детская игровая площадка со старомодными игрушками: деревянные лошадки-качалки, старинная железная дорога с поездом и несколько маленьких наряженных елочек.
Несмотря на огромные размеры, в тот день амбар был переполнен, и в воздухе витало праздничное настроение. Большая пузатая печь источала тепло, в ее центре стоял большой кувшин с какао. На эстраде выступал церковный хор, исполнявший рождественские хоралы, музыка заполняла все огромное пространство.
Корзины, наполненные омелой, заготовки под венки, украшения и подсвечники ручной работы из хвойных веточек занимали все свободное место. Смесь ароматов кедра, сосны и ели была тем пьянящим запахом Рождества, которого Сэм никогда не ощущал дома.
Сэм вспомнил, что там еще была дюжина наряженных елок, выставленных для конкурса. Одна была украшена исключительно в фиолетовых тонах, другая была посвящена разным хобби – она была украшена миниатюрными удочками, блестящими латунными пулями и винтовками. Люди, представившие елку, декорированную белоснежными ангелами, выиграли главный приз – восьмифутовую голубую колорадскую ель, но выигрыш пожертвовали людям, которые в силу жизненных обстоятельств не могли позволить себе покупку рождественского дерева.
Сэм ни за что на свете, даже под страхом расстрела, не признался бы, что его семья – одна из тех, кто не может себе позволить елку. Когда сегодня в разговоре Ханна между делом упомянула, что на их Рождественской ферме всегда в запасе были деревья для малоимущих, Сэм снова ощутил тот же жгучий стыд, что и много лет назад. И дело было не только в елке.
Глава 7
Церковный хор удалился на небольшой перерыв, но Сэм с друзьями остались, попивая горячее какао и громко разговаривая. Один из ребят начал было что-то говорить об эльфе, но Сэм взглядом его остановил. Казалось, никто из его друзей и не заметил, что Сэм внезапно притих и практически не участвовал в общем веселье.
Сэму казалось, что он постепенно проникается духом Рождества: ароматы, счастливые люди, снующие туда-сюда, руки, полные покупок в праздничных обертках. Ему чудилось, что недавно стихшая музыка все еще звучит в его ушах. Двое мальчишек, вытянувшись на полу, играли в железную дорогу, а маленькая белокурая девочка в нарядном платьице осторожно раскачивалась на деревянной лошадке.
В воздухе витало счастье…
Так вот что такое Рождество, печально думал Сэм. Ему совершенно не хотелось покидать это место.
Суровый мужчина средних лет, отец Ханны, насколько знал Сэм, зашел в ангар и посмотрел прямо на Сэма и его друзей. Видимо, бесплатный горячий шоколад действительно предназначался лишь тем, кто что-то покупал на Рождественской ферме.
Он и его друзья поняли намек и быстро ушли. Сэм, устыдившись своего поведения, извинился перед ребятами и быстро нырнул обратно в ангар. Он купил единственную вещь, которую мог себе позволить, – веточку омелы за пять долларов. Это все, что было у него в кармане.
Сейчас Сэм размышлял о том, что, наверное, с тех самых пор он и не пьет какао, потому что оно навсегда приобрело для него горький привкус стыда.
– Собираешься коллекционировать рождественские поцелуи хорошеньких девушек? – лукаво подмигнула ему мать Ханны и тщательно упаковала веточку омелы, словно это была самая крупная и дорогая покупка сегодняшнего дня.
Сэм опустил голову, пробормотал «да, мэм» и даже подумал было, что это неплохая идея, но на практике он ее так никогда и не осуществил.
Безумие, но у него дома до сих пор хранилась та самая засохшая веточка омелы, и даже после развода и нескольких переездов он абсолютно точно знал, где именно она лежит. Эта веточка служила символом того, что он что-то впитал в себя в тот памятный день: музыку, ароматы и празднично наряженные елки, звон колокольчиков и смех детей, игравших с железной дорогой.
И все же то, что он тогда сделал, до сих пор казалось ему правильным поступком, достойным того, чтобы гордиться. И, как ни странно, до самого сегодняшнего дня это было его лучшим рождественским воспоминанием в жизни.
– Ты не обязана продавать эту ферму, если не хочешь, – мягко сказал он Ханне.
Сэм увидел, что в глазах Ханны тоже мелькнули воспоминания о прошлом, куда более яркие и сильные, чем его собственные, потому что из этого состояла ее каждодневная жизнь, а не один короткий миг, как у него.
– Конечно же я хочу ее продать. – Ханна упрямо смотрела ему в глаза. – И я абсолютно серьезно хочу понимать, что ты намерен сделать с пони.
– В настоящий момент я, если честно, подумываю сдать эту лошадь на мыловарню.
Ханна старалась выглядеть суровой, но все равно не удержалась и хихикнула. Она испугалась, что может подойти к опасной черте и зайти слишком далеко, поэтому плотно сжала губы в упрямую линию.
Они оба молчали. Сонная ферма, припорошенная пушистым снегом, создавала впечатление, будто они одни в целом мире. Сэм подозревал, что это место для Ханны мало что значит, хотя ему оно казалось тихой гаванью посреди шумного и вечно спешащего хаоса. Неужели она совсем не скучала по ферме?
– Много ли мест осталось на земле, в которых чувствуешь себя так же умиротворенно, как и здесь? – тихо и задумчиво произнес Сэм. – Мест, в которых такая же пронзительная тишина, такое же звездное небо и такая же первозданная красота?
Ханна нервно сглотнула, а потом заговорила почти спокойным голосом, но все же спокойствие было каким-то вымученным.
– Осторожнее, Сэм. С каждым твоим хвалебным словом цена только возрастает.
– Да.
Красота момента была внезапно нарушена звуком плохо отрегулированного дизельного двигателя. Они оба резко повернулись в сторону дороги, ведущей к ферме. Фары автомобиля выхватили их фигуры из темноты и ослепили.
– Это еще кто? – спросил Сэм.
– Должно быть, мистер Дьюи. Он живет чуть дальше. Наверное, он нас здесь заметил и решил все выяснить. Это хорошо. Надеюсь, я смогу достучаться до его здравого смысла. Я уверена, он не бросит меня в беде накануне Рождества.
