Дарья Лаврова - Текила-любовь
За соседний стол с двумя женщинами села девочка. Она была постарше той, что с лошадью. Лет шестнадцать, уже загорелая, в прозрачной темно-зеленой тунике и такой же панамке на голове. Два мальчика того же возраста осторожно постучали по стеклу и засмеялись. Девочка повернула голову и улыбнулась.
Настя встала из-за стола и вышла из столовой. Навстречу ей, громко крича и смеясь, бежали два светленьких мальчика-близнеца в льняных кепках, которые продавались в Угличе.
* * *Вечером, когда уже стемнело, Настя смотрела на закат. Солнце медленно опускалось в облака, похожие на цветущую сирень – розовую, лиловую, белую. Дорожка на водной глади – малиновая. Прохладно. Настя неохотно куталась в кофту и отгоняла комаров. С противоположной палубы доносились радостные крики и звук баяна. Посмотрев ещё раз на берег, Настя пошла туда. Несколько модных бабушек и дедушек, группа китайцев и пьяная парочка вовсю развлекались: весело отплясывали на палубе, пели песни и всё время смеялись. Она подошла ближе. Мужчина с баяном стал играть «цыганочку», и Настя не удержалась. Танцевали все, а после Наташа взяла Настю за руку и попросила научить её танцевать так же. Дальше играли какой-то вальс. Модная загорелая бабушка в длинном ярко-желтом платье и белых туфлях на высоком каблуке легко кружилась в танце с Димастым и всё повторяла: «Вальс я могу танцевать бесконечно!..»
* * *Оставшуюся неделю Настя провела в компании Наташи и Димастого, сидя в баре на нижней палубе, одну за другой опустошая кружки пива и постепенно приходя в себя. Иногда в голове проносились слова из старого анекдота – а жизнь-то налаживается! Текилы в баре не было. Ольга смотрела на это сквозь пальцы: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы своих не заводило и не вешалось…» Настя так и не научила Наташу танцевать «цыганочку», но это было второстепенное. На заключительном концерте Димастый и Наташа танцевали твист, как Ума Турман и Джон Траволта в «Криминальном чтиве».
«Всё будет так, как должно быть…» – часто звучал в голове голос Машки. Настя не любила эту фразу. Чувствовалась в ней какая-то безысходность и отчаяние. «А как должно быть всё? Почему бы ему не быть так, как хочу я? И кто определяет то, как должно быть?» – думала Настя, глядя ранними вечерами на высокие зелёные берега и уютные деревеньки. «Через неделю едем с Анхен в Алушту, через две недели наступит осень, универ, клубы и текила… И будет всё хорошо, и некогда будет грустить. Всё будет хорошо…» – мечтала Настя, выходя ранним утром на голубую палубу, залитую южным солнцем.
4
– Ты так и не подошёл бы ко мне?
– Я наблюдал за тобой, было интересно…
– Что тебе интересно? Ты даже не спрашиваешь, как у меня дела…
– Как у тебя дела? – Макс сделал неестественно заинтересованное лицо.
– Отлично! – прохрипела Настя, натянуто улыбаясь. – Лучше не бывает!
– Я рад за тебя, – впервые за этот вечер Макс улыбнулся ей.
Настя дотронулась до его руки, но он отдёрнул её.
– Насть, не надо, давай не будем!
– Ну почему? – спросила она, заглядывая ему в глаза. В глубине души она знала, что из этого разговора ничего хорошего не выйдет, но глупое бесплодное упрямство заставляло её довести дело до конца.
– Потому что ничего не получится. Два раза в одну реку, знаешь ли…
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. Я вижу, что не могу быть с человеком… Откуда в тебе столько эгоизма? Откуда эта стервозность? И эти твои постоянные приколы, подколы… Это невыносимо! Ты притворяешься жертвой, униженной и оскорблённой…
– Может, хватит? Слушать противно! Ты начал в июне и всё продолжаешь! Тебе не надоело? – Её голос начал дрожать.
– Насть, есть столько хороших молодых людей. Появится человек, которого будет всё устраивать в тебе. А в любовных проблемах виноваты мы оба, так что пойдём, вернёмся ко всем – мы уже долго тут сидим.
– И что теперь будет? – спросила Настя, нерешительно подняв глаза на Макса.
– Я не против общаться с тобой, если ты хочешь, – ответил он, зачем-то пожав плечами, и сунул руки в карманы.
Настя не ответила, а он смотрел на неё ничего не выражающими глазами.
– Пойдём…
– Нет… – прошептала Настя. – Я не хочу…
– Пойдём, – твёрдо сказал он.
– Макс, обними меня…
– Нет, Насть…
– Ну, пожалуйста, только один раз… – Она вцепилась в его рубашку, пытаясь прижаться к нему.
– Настя, не надо! – раздраженно сказал Макс и оттолкнул её.
– Не отталкивай меня.
– Пойдём.
– Не пойду!
– Тогда я пойду один.
Максим ушёл, оставив Настю сидеть на парапете. Первые секунды она смотрела ему вслед. Потом поднялась и, догнав его, схватила за руку, но Макс молча выдернул её. Настя шла за ним, опустив голову и еле слышно всхлипывая, как сопливый ребёнок за рассерженной матерью.
– Знаешь, есть такой психологический приём… – вдруг заговорил Макс. – Если посмотреть человеку в затылок и мысленно сказать: «Остановись», – он остановится и вернётся. Главное, чтоб он не знал об этом.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Настя.
– Просто так сказал. Можешь попробовать, если хочешь…
Она выпрямилась, посмотрела Максу в затылок.
– Остановись, – тихо произнесла она.
– Я знаю, что ты на меня смотришь. Так не получится.
– Ты издеваешься надо мной?
– Нет. Зачем мне над тобой издеваться?
Дальше они шли молча. У дверей дискобара «Матрица» Максим остановился и закурил. Настя вернулась к Аньке, которая ждала её на том же месте и нервно жала на кнопки мобильника.
* * *Ещё с вечера Настенька настраивала себя: что бы ни случилось, что бы Максим ни говорил – я буду спокойной, холодной и рассудительной. Никаких слёз и истерик. Тем не менее с каждой его фразой, с каждым грубым словом Насте всё больше хотелось ответить ему так же: нагрубить, нахамить, задеть его, дать ему сдачи.
Как она ни пыталась справиться с собой, все попытки шли коту под хвост. Чем сильнее хотелось быть «хорошей девочкой» – тем хуже ей это давалось. Насте нравилось язвить Максу, говорить гадости, но в то же время, глядя на него, такого загорелого, в лёгкой рубашке, ей жутко хотелось обнять его, прижаться к нему, как раньше, как год назад, когда все ещё было хорошо.
«Дура. Нереальная идиотка». – Настя прокручивала в памяти, что было полчаса назад. Она знала, что это «обними» ничего не изменит, но ей, как наркоманке, хотелось снова ощутить его тепло, пусть даже и в последний раз, пусть даже после будет ещё больнее.
«Конечно, Макс, ты издеваешься надо мной, – мысли в голове Насти опережали одна другую. – Ни одна нормальная девушка не падёт так низко, как я. Ненавижу себя, а тебя – ещё больше. Себя – за то, что, оказывается, всё ещё люблю, а тебя за то, что позволяешь мне унижаться перед тобой. Моя планка опустилась ниже канализационных труб, по которым скачут бурые крысы, – ниже просто невозможно. Я уничтожена и растоптана».
