Эмма Дарси - Повелительница грез
Луис открыл дверь, шагнул в коридор и исчез. Шонтэль пыталась собраться с мыслями. Все перемешалось. Она не знала, во что верить. И что ей делать, если с автобусом ничего не выйдет?
Возвращайся в гостиницу. Жди меня там вместе с братом.
Эти слова привели ее в чувство. Здесь ей больше делать нечего. Луис ушел. Глава 8
Алан сидел в холле отеля «Европа» в тревожном ожидании. Время от времени он поглядывал в сторону стойки регистрации, где отмечалась его группа. Стоило Шонтэль переступить порог, как он сразу очутился подле нее.
— Ты в порядке? — спросил он, внимательно разглядывая сестру.
— Да, все прекрасно, — ответила она и направилась к лифтам, давая понять, что не собирается ничего объяснять. — Мои вещи в номере?
— Конечно. Я подумал, что ты захочешь переодеться.
— Непременно. Дай мне ключ.
— Вот он.
— Спасибо. Я быстро.
— Шонтэль…
— Луис отправился за автобусом, — отрезала она, не желая отвечать на какие-либо вопросы.
— Сам Луис? — В голосе было крайнее изумление.
— Он сказал, что, если автобуса не будет к семи часам, это не его вина. Все уже готовы?
Алан кивнул, находясь под впечатлением от услышанного.
— Те, кто еще не оплатил счет, завтракают в столовой, — ответил он. — Советую и тебе подкрепиться, Шонтэль. У нас впереди трудный день.
Она нажала кнопку лифта. Ей повезло, двери открылись сразу.
— Ты позаботился о еде в дорогу? — спросила она, входя в кабину.
— Да, конечно! Я все устроил, Шонтэль…
— Скоро спущусь, — произнесла она, нажимая на кнопку.
Двери закрылись, оставляя за собой хмурое лицо Алана.
Шонтэль глубоко вздохнула. Насчет автобуса она предупредила. Ни слова об остальном. А что, если… Возможно, у Луиса есть свои причины думать о ней плохо… если его мать солгала и… если Клаудия Гальярдо была в сговоре с Эльвирой Розой Мартинес… Выяснить, где правда, а где ложь, было трудно.
В одном Луис, несомненно, был прав. Расскажи она ему тогда о своем разговоре с его матерью, сегодня все было бы по-другому. В этом была только ее вина, и она это признавала. Однако никакие обстоятельства, возможно заставившие его думать о ней плохо, не могли оправдать то, как он обошелся с ней этой ночью. Это было непростительно.
Сейчас ей ясно одно: у них нет будущего. Надо забыть обо всем, что было между ними. Она сомневалась, что сможет это сделать, но смириться с тем, что все кончено, она в силах.
Луис приедет на автобусе. При мысли об этом пульс ее вновь участился. Неважно. Луис будет здесь всего несколько минут, договорится с Аланом и исчезнет. Трагедии в этом нет. Всего несколько минут. Если он вообще появится.
Лифт остановился и двери открылись в тот момент, когда она прокручивала в голове весь этот сценарий. Она опять вспомнила о том, что в это самое время Луис, по его собственным словам, рискует жизнью, чтобы добыть им автобус. Так ли это? Действительно ли улицы настолько опасны? Вряд ли Алан пошел бы на риск, будь все и вправду так серьезно. Разумеется, он знал, что при выезде из Ла-Паса им придется столкнуться с некоторыми трудностями, однако они не пугали его. Что до Луиса, то уж он, член всеми уважаемой семьи Мартинес, был в состоянии справиться с любыми неприятностями.
Он рискует ради нее жизнью… Непостижимо. Зачем мужчине, не чувствующему к ней ничего, кроме презрения, ставить на кон свою жизнь лишь потому, что ей вдруг понадобился автобус? Ведь ему достаточно пошевелить пальцем, и все будет исполнено. Все это было непонятно.
Шонтэль достала чистые вещи, переоделась, сразу почувствовав себя лучше и бодрее. Красную футболку с надписью «Амигос туре» сменила темно-зеленая с аналогичной надписью. Наспех расчесав волосы, она приготовилась встретить новый день, каким бы тяжелым он ни был.
Проверив, не забыла ли она чего-либо в номере, Шонтэль спустилась в фойе и, оставив вещи на попечение Алана, направилась в столовую. Завтрак — вот что теперь ей было необходимо. Может, вечером у нее будет настроение подумать о будущем, но сейчас у нее нет времени. Большинство туристов уже позавтракали. Шонтэль поспешила к буфету. Не то чтобы ей очень хотелось есть, но она чувствовала себя как выжатый лимон и нуждалась в энергии.
Заказав фруктовый сок, пару круассанов, немного холодного мяса и сыра, она поискала взглядом свободный столик.
Без десяти семь она вернулась в фойе, чтобы помочь Алану ответить на вопросы встревоженных людей и настроить их на долгую поездку. От Ла-Паса до Санта-Круса примерно десять часов… если повезет. Там была возможность взять билеты на рейс до Буэнос-Айреса, а оттуда улететь домой, в Австралию.
Обстановка накалялась. Кто-то был подвержен приступам морской болезни, не подозревая, что это не единственная неприятность, которая может произойти с ними до тех пор, пока они не выбрались отсюда. Кто-то нервничал, опасаясь происходящего за пределами отеля.
Австралийцы не привыкли к военному положению. Большинство из них видели солдат только на парадах, а танки — лишь в качестве музейных экспонатов. Некоторые вслух ругали себя, обещая никогда больше не покидать родного дома. Глядя со стороны на этих людей, Австралию можно было смело назвать Страной счастливчиков, по крайней мере в данном случае.
Минуты шли. Напряжение росло. Многие перепроверяли свой багаж. Велев всем оставаться на месте, Алан направился к выходу, чтобы посмотреть, нет ли автобуса, который должен был подъехать к черному ходу. Шонтэль осталась с группой, постоянно улыбалась, что немного разряжало обстановку. Шли минуты, и волнение в ней росло. Если автобуса не будет, значит ли это, что с Луисом что-то произошло?
Несмотря на боль, что он причинил ей прошлой ночью, она вовсе не хотела, чтобы с ним что-то случилось. И тем более не желала ему смерти. А вдруг он действительно рисковал жизнью? Будет ли она виновницей? Нет. Это был его выбор. И инициатором сделки был он.
В памяти всплыл случай с братом Луиса, Эдуарде. Луис рассказывал, что Эдуарде стал жертвой политических волнений в Аргентине. Полиция схватила его ночью на улице, видимо приняв за одного из молодых манифестантов. Эдуарде бесследно исчез, пополнив списки без вести пропавших, с тех пор о нем никто ничего не слышал.
В Буэнос-Айресе она сама стала свидетельницей марша протеста женщин, называющих себя «Матери мая» и требующих вернуть им бесследно пропавших детей. Для них не имело значения, сколько лет прошло со времени исчезновения. Каждую неделю они приходили к дому правительства, неся фотографии своих сыновей, ибо никто до сих пор так и не дал им ответа. Ходили слухи, что многих исчезнувших попросту грузили в вертолеты и сбрасывали в море.
