Джеси Бартон - Все, что она хочет на Рождество (ЛП)
бирюзовом топе, ее волосы мягкими волнами спускались на плечи, а длинные серьги
сверкали на свету. Она надела браслеты на оба запястья, которые тоже сверкали от
потолочных светильников. Райли выглядела волшебно. Она выглядела как звезда. Черт
возьми, она и была звездой.
Вышел ведущий, и набитая битком секция сошла с ума. Итан никогда не видел
так много людей в спортзале школы. Как только разошлась новость о том, что Райли
вернулась домой, люди из окрестных городов приезжали толпами. Спортзал был
переполнен, учитывая, что это был бесплатный концерт. Итан слышал, команда Райли
установила большой экран и колонки на улице для толпы людей, которые не смогли
попасть внутрь, тем более после того, как начальник пожарной службы провел
тщательный подсчет количества людей в спортзале.
После того, как вышел ведущий, толпа начала аплодировать, их хриплые крики и
топанье ногами требовали, чтобы она вышла. Но когда погас свет, и на сцене стало темно,
воцарилась тишина. Над затемненной сценой открылся занавес, и свет прожектора упал на
Райли, сидящую на стуле с гитарой.
Райли начала играть, и мелодия была так знакома Итану, что он мог напеть ее во
сне. Одна из песен с ее первого альбома: песня потери и такой глубокой муки, что это
вызвало у него укол боли, пока она пела слова, которые разорвали его на части в первый
раз, когда он их услышал.
«После всего оказалось, что вечность значила для нас разные вещи.
Ведь любовь к тебе причиняет мне боль.
После всего, после всего этого, всех слез и всей боли
Я все еще люблю тебя после всего».
Ее голос поразил его глубоко в сердце. Когда Райли была моложе, Итан любил
слушать ее каждый раз, когда она играла на гитаре. Но тогда это была всего лишь она и ее
гитара в его подвале, или в его комнате, или в гостиной его родителей, или там, где они
собирались со своими друзьями. И позже, когда Итан купил ее компакт-диск, то был
сражен абсолютным волшебством от того, насколько невероятно Райли звучала.
Но зрелость ее голоса, слышать его вживую — было намного лучше по
сравнению с тем, что он помнил десять лет назад, за годы до вошедшего в моду айпода.
Это был ангельский голос, и Райли пела только для него, о нем, и даже когда она
проклинала его за проступок, что Итан совершил, это было чистым раем.
Даже Зои была восхищена, ее голубые глаза широко раскрылись, а обычно
жизнерадостный голос стих, когда она прижалась к его груди и смотрела на Райли, как та
перебирает струны песню за песней. Быстрое и веселое пение о чувстве свободы и танцах,
или медленные запоминающиеся мотивы, когда она пела о любви-ошибке — она окутала
своей музыкой Итана и его дочь, продолжая напоминать ему о том, что он потерял много
лет назад.
Каждая последующая нота укрепляла его в правильности выбора, позволившего
ей уйти, не пытаясь упорнее искать ее после того, как она ушла. Это то, что Райли хотела
выполнить, и если бы он должен был попасть в ловушку Аманды и потерять Райли для
того, чтобы это произошло для нее, тогда это того стоило.
Концерт длился полтора часа, и когда певица заканчивала нежной мелодией
крестьянской колыбельной, его малышка уснула в его объятиях. Но даже оглушительные
овации толпы, подаренные Райли, не могли разбудить Зои. Он сидел там, пока Райли
выступала на бис, не желая упустить момент последней песни, которую она пела. Когда
она спускалась со сцены, то остановилась, помедлила и засмотрелась, а слезы сверкали в
ее глазах, когда она смотрела вниз на Зои.
— Не думаю, что когда-либо видела нечто столь же прекрасное, — сказала Райли,
и ее пристальный взгляд встретился с ним.
Итан собирался ей сказать то же самое про ее музыку.
— Тебе нужно идти домой?
— Наверное.
— Ладно.
Он почувствовал, что Райли колеблется, что она хотела поговорить. Что он
действительно хотел сделать — это убраться отсюда. Его голова и сердце были наполнены
ею, ее музыкой и воспоминаниями о них. Задерживаться здесь — большая ошибка. Итан
нуждался в том, чтобы встряхнуться от пыли с прошлого и прочно держать свой рассудок
в настоящем, где Райли не существует.
— Останься. Пожалуйста.
Черт.
— Хорошо. Мне нужно просто уложить Зои.
Она кивнула.
— Приведи ее обратно в мою гримерную.
Итан поднял Зои и, последовав за Райли, уложил ребенка на диван в
импровизированной гримерке, устроенной для нее в помещении старшей школы, в
театральном отделении. Он накрыл Зои своим пиджаком и взял бутылку воды, которую
предложил ему один из сотрудников, потом сел на подлокотник дивана, пока Райли
прогоняла всех, кто хотел прорваться в комнату. Она закрыла за собой дверь и
повернулась к нему.
— Сегодня вечером было прекрасное выступление.
Она усмехнулась.
— Ты так думаешь? Спасибо.
— Мне всегда нравилось твое пение. Твой голос восхитителен.
Ее веки были закрыты, когда Райли отвернулась. Он не мог поверить, что ей
непривычна похвала. Наверняка, она получала ее все время.
— Я рада, что ты пришел сегодня.
— Я тоже. Зои тоже понравилось. Она улыбалась во время последней песни.
Райли пододвинула стул к дивану
— Для нее совсем поздно.
— Долгий день. Она была в восторге от всего. Я не могу выразить, как ценю твое
приглашение.
Она криво улыбнулась.
— Для Зои, конечно.
— Для нас обоих. Я тоже наслаждался концертом.
***
Это повисло на кончике ее языка, но почему же Райли не задавала вопрос,
который так хотела задать? Но в полуметре от Итана лежала на диване Зои и спала, как
ангел. Сейчас было не время.
Но никогда нет подходящего времени, чтобы задать вопрос, на который вообще
никогда не будет нужного ответа.
Потому что Итан предпочел Аманду, а она никогда не замечала приближение
этого. Райли тратила годы, обдумывая это в своей голове — все время они трое были
вместе. Так почему же она не углядела этого?
Довольно. Ей уже не восемнадцать лет. Аманда мертва, и нет смысла сейчас
