Дж. Дж. МакЭвой - Сладкая красотка
Первый: законно ли это?
Второй: в безопасности ли я?
И третий, самый главный: счастлива ли я, что нахожусь в такой ситуации?
Вот и все.
Выключив воду, я схватила полотенце и обернула вокруг себя, ступив на плисовый белый коврик в его ванной. Не хочу оставаться здесь дольше, чем необходимо. Надела свое платье, затем взяла еще одно полотенце для волос. Попыталась высушить их как можно лучше, хотя точно знала, что это бесполезно. Жаль, что Клео каким-то волшебным образом не положила мини-фен в мою сумочку. Однако зубная паста и щетка стали неожиданной находкой.
— О, Господи, — ахнула я, когда посмотрела на себя в зеркало. Волосы влажные, волнистые и в беспорядке, платье помялось, и в довершении всего хорошо видны темно-красные засосы, которые Тео оставил на шее и верхней части груди. Что еще хуже, я вспомнила, как получила каждый из них.
Коснувшись правой стороны шеи, сжала ноги вместе, когда вспомнила, как он целовал, сосал меня и резко входил, пока я крепко держалась за него.
— Прекрати, — прошептала я сама себе. Собрав все свои вещи и глубоко вздохнув, я открыла дверь ванной, но в постели уже никого не было. Единственными доказательством того, что мы были там, являлись смятые простыни, которые так и хотелось поправить.
Уходи, Фелисити.
— Точно, — пробормотала я и схватила свои туфли. То, что я добралась до спальни в них, уже было удивительно само по себе.
Я приоткрыла дверь и на цыпочках направилась к выходу.
— Ты пытаешься убежать, как грешник из церкви, — сказал Тео позади меня.
Так близко.
Я обернулась и тут же пожалела, что сделала это, потому что одет он был только в серые пижамные штаны. Мой пристальный взгляд перемещался по каждому кубику его пресса вниз к его…
— Разве не все мы грешники в церкви? — ответила я, пытаясь разобраться в своих мыслях, и выпрямилась.
— Туше́, — он отпил вино из своего бокала. — Но прежде, чем ты уйдешь, мне нужна твоя помощь кое в чем.
— Это ведь не повод для того, чтобы опять затащить меня в постель, да? — ляпнула я.
— Зачем мне нужен повод?
— Туше́, — я направилась в гостиную, где открывался вид на город. — Что тебе нужно?
— Как называется музыка, которую ты играла вчера вечером? — он сел на диван и взял свой планшет с журнального столика. Получив то, что хотел, сейчас он даже не взглянул на меня.
Мы оба получили.
— У нее нет названия.
— Номера произведения или имени композитора было бы достаточно, — сказал Тео, что-то быстро печатая.
— У нее нет номера, и предполагаю, что композитором являюсь я.
Он замер и наконец-то обратил свое внимание на меня.
— Ты написала ее?
— Нет. Я играла ее. У меня не было планов записывать музыку. Я просто поддалась чувствам.
— Это была комбинация нескольких произведений? — он посмотрел на меня так, словно не понимал, что я говорю.
— Не знаю. Разве не вся музыка комбинация из чего-то? Я вошла, увидела фортепиано, и мне захотелось поиграть, так что я сыграла то, что почувствовала. А что?
— Ты играла это раньше?
Я вздохнула. Он начинает раздражать меня.
— Нет. Если бы я говорила по-французски, было бы легче понять, что я говорю?
— Жди здесь, — он встал, положив планшет на диван, и вернулся в спальню.
— И мы вернулись к тому, что он командует мной, — пробормотала я, хотя он, безусловно, не переставал быть властным на протяжении тех коротких двадцати четырех часов, которые мы знакомы.
Положив сумку и туфли на пол, я села и облокотилась на спинку дивана. Он вернулся, держа листки бумаги и карандаш.
— Что, хочешь нарисовать меня?
— Не совсем, — он сел рядом со мной и вручил мне бумагу. — Как думаешь, сможешь вспомнить хоть какую-нибудь часть той музыки?
Я уставилась на нотные листы, и сердце бешено заколотилось в груди. Наконец, я убрала их в сторону и встала.
— Мне нужно идти.
— Где ты должна быть в час ночи?
— Через три часа я должна быть на работе. Мне нужно поспать, — ответила я, когда подошла к двери, но он преградил мне путь и прислонился к двери, скрестив руки на груди.
— Отойди, — потребовала я.
— Какая Богом забытая работа требует того, чтобы ты появилась там в четыре утра?
— Колл-центр по кредитным картам восточного побережья, и это достойная работа, — Богом забытая — это моя задница.
Однако он, казалось, не поверил мне и склонил голову набок.
— Сколько у тебя мест работы?
— Столько, сколько мне необходимо.
— Хорошо, — он отступил в сторону. — Просто признай, что не ты придумала ту музыку. Ничто не раздражает меня больше, чем лжецы.
— Я не лгу, — огрызнулась я.
Он пожал плечами и направился к дивану.
— Я все понял. Ты хотела произвести на меня впечатление. Хотя ты не должна заходить так далеко. Твоя игра была достаточно хороша…
— Эй, придурок, я уже сказала тебе, что не лгу. Значит, я не лгу. И меньше всего меня заботит, останешься ли ты под впечатлением или нет. Так или иначе, наши отношения закончены с этого утра. Но раз ты такой упрямый, то я докажу тебе, — подойдя обратно к дивану, я бросила свои вещи и потянулась за листами и карандашом.
Убрав волосы за уши, сделала глубокий вдох. Не могу поверить, что делаю это.
Я записывала ноты, как будто слышала их в своей голове. Также как раньше, в детстве, сейчас я могла слышать только это. Музыка бушевала во мне, как волны на пляже. Прижав руку к одному уху, игнорируя боль, я записывала каждую ноту так быстро, как только могла, перемещаясь от одного листа бумаги к другому.
— Фелисити. Фелисити? — он положил руки на мои плечи и я вздрогнула. На долю секунды я забыла, что он здесь. — Ты плачешь.
Я моргнула и, конечно же, в моих глазах были слезы. Отбросив карандаш, я вытерла лицо.
— Ох, Боже! Мне так жаль. Я в порядке, — я протянула ему листы. — Это все, что есть. Не знаю, что будет дальше. Я еще не играла ее до конца. Мне нужно идти.
Я побежала так быстро, как только могли мои ноги. Бежала от него и музыки. Надеюсь, это был последний раз, и я никогда не встречусь с ним и с музыкой снова.
1:57
— Убейте меня, — простонала я, уткнувшись в подушку на диване.
— Ох, да ладно. Это не могло быть так плохо, — Клео села на пол у моих ног. — Что произошло?
— Я плакала! — закричала я в подушку.
— Ты, что?
Посмотрев на нее, я увидела, что ее рыжие волосы собраны в пучок.
— Я плакала.
— О, Боже, почему? — простонал Марк, когда приподнял мои ноги и сел.
— Я продолжаю спрашивать себя о том же,— я перевернулась на спину и уставилась в потолок, качая головой от своей гребаной глупости.
