Сандра Браун - Дитя четверга
"Возможно, я сама напрашиваюсь на неприятности, – подумала Эллисон, входя в здание, где помещалась ее лаборатория. – В моей власти никогда больше не встречаться со Спенсером Рафтом. Он относится к числу тех, кто способен урвать поцелуй у невесты своего лучшего друга, а затем смотать удочки. Дэвис говорит, что он долго не сидит на одном месте. Возможно, уже сейчас держит курс к тому месту, где пришвартовалась его яхта, чтобы отправиться на поиски новых приключений».
Эллисон нахмурилась, вспомнив его решительный настрой вчера вечером, когда он уходил. Спенсер не похож на человека, из которого фортуна может вить веревки. Он не из тех, кто полагается на волю случая. Спенсер – хозяин своей судьбы. И если способен поцеловать невесту друга, то что еще он может совершить?
Эта мысль настолько взволновала Эллисон, что она никак не могла сосредоточиться на опыте, который проводила уже несколько месяцев. Ставился важный эксперимент, выявляющий влияние наследственности и окружающей среды на умственное развитие человека. Эллисон знала о существовании взаимоисключающих теорий по этой проблеме. Она была убеждена – истина где-то посередине. Между теми, кто верил в генетическую основу, и теми, кто полагал, что определяющую роль играет воспитание. Сегодня же от этой животрепещущей проблемы ее отвлекли мысли о Спенсере. Лишь после обеда ей кое-как удалось сосредоточиться и записать результаты опытов в журнал.
– Умненький дурачок.
Услышав голос начальника, Эллисон обернулась. Было уже поздно. На полу появились длинные косые предвечерние тени. Доктор Хайден смотрел на крысу, которая жила отдельно от других в клетке.
– В самом деле, – гордо сказала она. – Это Александр Великий.
– Родился умным, – прокомментировал ученый. – Как вы. – Доктор Хайден ласково дотронулся до ее носа.
Придя на фирму Митчелл-Бернса, Эллисон стала работать с доктором Дирком Хайденом, которого боготворила. Он отличался внушающим уважение консерватизмом и свойственной гениям рассеянностью. Мог искать очки, находящиеся у него на лбу; на галстуке его легко обнаруживались следы пищи; халат, как правило, был чистый, но редко – отглаженный. Однако доктор Хайден – лидер в их области, и Эллисон была счастлива, что входила в его команду. У них были теплые отношения, и они взаимно восхищались друг другом.
Эллисон посмотрела на Александра Великого, сунула палец в клетку, чтобы погладить зверька. Лицо у нее было грустное и задумчивое.
– Похоже, вас не очень волнует то, что опыты подтверждают правильность вашей гипотезы, – сказал доктор Хайден.
– Почему же, я рада. Просто сейчас меня беспокоит и кое-что еще. Моя сестра лежит в хирургическом отделении.
В глазах доктора Хайдена отразилось беспокойство.
– Надеюсь, ничего серьезного.
– Нет-нет, ничего серьезного, – поспешила заверить его Эллисон. – Но естественно, я беспокоюсь.
Доктор Хайден ценил преданность Эллисон своему делу, но в то же время хотел, чтобы ее интересы не замыкались лабораторией. Подобная односторонность молодой женщины – нечто нездоровое. За годы работы с ней он стал относиться к Эллисон не просто как к одаренному коллеге.
– Что вы собираетесь делать дальше? – спросил доктор Хайден.
– Продолжить и углубить опыты.
– С нетерпением жду ваших конкретных предложений, – сказал он, держась за лацканы пиджака и раскачиваясь на пятках. – Жаль, что мы не можем провести эксперимент на людях, правда ведь?
Эллисон засмеялась:
– Это заветная мечта ученого – взять идеальную пару, в умственном и физическом отношении, спарить их, задокументировать рост зародыша. После рождения ребенка растить и воспитывать его по тщательно разработанной программе. Кто знает, может быть, к тому моменту, когда ребенок пойдет в первый класс, он будет читать и понимать Шекспира.
Доктор Хайден склонил набок голову.
– Вы можете быть вполне подходящей матерью для такого эксперимента. А потенциальный отец имеется?
Она засмеялась, сняла халат и, вешая его на крючок, сказала:
– Независимо от отца я вряд ли подойду для подобного опыта.
– Почему же? Вы образованны и умны, представляете собой великолепную особь в физическом отношении, и мне известны многие мужчины, которые согласятся со мной.
– Мужчины уважают во мне ученого. Вряд ли я для них интересна как женщина.
– А вы давали им шанс? Она закрыла дверцу шкафчика и обернулась к нему.
– Как протекает ваша сексуальная жизнь, доктор?
Он покраснел до корней волос.
– Простите. Я, кажется, вмешиваюсь не в свои дела. – Подойдя к Эллисон, он положил ей ладони на плечи. – Вы очень много работаете. Вам нужно больше отдыхать. Сходите куда-нибудь сегодня вечером… выпейте вина. Потанцуйте…
На сей раз Эллисон засмеялась вполне безмятежно. Вчера вечером она сделала выход, выпила вина, потанцевала – и вляпалась в невероятную историю.
– Я не отношусь к числу девиц, которые любят вечеринки. Однако спасибо за внимание и заботу. – Она похлопала его по щеке и направилась к выходу.
Едва Эллисон вошла в квартиру Энн, как зазвонил телефон.
– Алло!
– Энн, дорогая, привет! Это был Дэвис.
– Привет.
– Где ты была весь день? – Эллисон едва не брякнула: «На работе», но вовремя спохватилась. Энн была в отпуске. Она сказала Дэвису, что будет заниматься покупками, связанными с предстоящей свадьбой.
– Ходила по магазинам.
– Купила что-нибудь?
Вдруг он захочет взглянуть на покупки?
– Это будет послесвадебный сюрприз для тебя. – Похожа она сейчас своим жеманством на Энн?
– Угу… Нет сил ждать. – Эти слова Дэвис произнес страстным шепотом, после чего в полный голос добавил:
– У меня тоже есть для тебя сюрприз. Спенсер и я подъедем через пятнадцать минут и заберем тебя.
– Сюрприз? – Меньше всего ей сейчас нужны были сюрпризы. – Как, и Спенсер тоже?
– Да, я пригласил его. Надеюсь, ты не возражаешь?
– Нет, конечно. Мне будет приятно снова увидеть его.
Наверняка именно так сказала бы Энн. Правда, Энн никогда бы не позволила произойти тому, что случилось вчера. И ладони у Энн не покрылись бы нервным потом при упоминании имени мужчины и при мысли о том, что она снова его увидит.
Эллисон бросила взгляд на защитного цвета юбку, на столь же невзрачную блузку и туфли на низком каблуке.
– А форма одежды парадная или обычная?
– Конечно, обычная. Мы со Спенсером потом собираемся сыграть в теннис.
– Ладно. Я буду готова. Стало быть, пятнадцать минут?
– Да, душа моя. – Он чмокнул, изображая поцелуй, и повесил трубку.
То, что Эллисон увидела в зеркале, ее не слишком вдохновило. Надо было поторопиться, если она хочет перевоплотиться за пятнадцать минут. Она сбросила одежду и стала изучать содержимое гардероба Энн, который был настолько же пестрым, насколько одноцветным был ее. Энн умудрялась носить одежду всех цветов радуги и каким-то образом достигать потрясающего эффекта.
