Инга Берристер - Любовь одна
Ну вот, опять, — раздраженно сказала себе Дороти. У нее явно развился комплекс. Разве можно зацикливаться на столь давних обидах? Тем более, что у них с Дунканом ничего не было. Он ее не обманывал, не бросал. Да, он ее не любил. И считал ее чувства смешными. Ну так и что с того? Не у нее одной была безответная любовь. Другие девочки тоже влюблялись в ранней юности, страдали от безнадежного чувства, но потом с успехом перерастали свои бурные детские увлечения и строили отношения с мужчинами уже на другом, взрослом уровне. А вот Дороти почему-то не могла преодолеть этот внутренний барьер. И что ей, спрашивается, мешает?
Быть может, она просто слишком чувствительная и ранимая? Однажды она безумно влюбилась и хранила свои чувства в строжайшей тайне. А потом вдруг случайно узнала, что предмет ее девичьих грез не только знает о ее любви к нему, но еще и смеется над ней. И даже не то чтобы смеется, просто ему эта любовь не нужна. С тех пор прошло десять лет. Десять! Но Дороти по-прежнему боится любить. Боится, что человеку, которого она полюбит, ее чувства не будут нужны. Что он отмахнется от них, как oт какой-то досадной помехи…
Дороти решительно тряхнула головой. Ей не хотелось задумываться над причиной своего страха перед мужчинами. Все это — бред. В последние годы она убедила себя, что ей хорошо и одной, что независимой и самостоятельной молодой женщине, у которой есть свое дело, никто не нужен.
Ну сегодня и денек! И в довершении ко всем бедам у Дороти разболелась голова. Когда она вошла в офис, то, должно быть, действительно выглядела ужасно, потому что Эми, едва взглянув на нее, тут же участливо улыбнулась и предложила аспирин.
Дороти покачала головой:
— Не надо, спасибо. Боль проходит, но потом я себя чувствую совершенно разбитой. Вот посижу, выпью кофе — и все будет нормально.
— Ты осторожнее, — нахмурилась Эми. — Сейчас грипп жуткий ходит. Говорят, полгорода уже слегло. И начинается он как раз с головной боли.
— Только гриппа мне сейчас и не хватало, — простонала Дороти.
До четырех часов ей надо было подготовить пакет документов для одного из клиентов, ответить на телефонные звонки и подписать бумаги, которые Эми подготовила за время ее отсутствия. В четыре часа должна прийти на собеседование одна молодая женщина — вероятный кандидат на пополнение «банка кадров». Она в свое время закончила курсы секретарей, потом родила ребенка, какое-то время сидела дома, а теперь снова хотела устроиться на работу на полный рабочий день. Фирма Дороти и Тресси считалась лучшей в городе, поэтому к ним обращались не только те, кто хотели набрать персонал в свою компанию, но и те, кто хотели устроиться на хорошую работу. «Банк кадров» постоянно пополнялся, так что для расширение штата в компании Форбса у них уже были готовые кандидатуры.
Правда, не исключено, что после сегодняшнего «делового обеда» Дональд может распси-ховаться и обратиться в другую компанию. Ну и ладно, угрюмо подумала Дороти. Обратится так обратится, и черт бы с ним! Конечно, с точки зрения бизнеса, контракт с Форбсом был очень выгодным для их фирмы. Но Дороти уже дошла до того состояния, что готова была сама отказаться от этой сделки, лишь бы только позволить себе удовольствие послать Дональда Форбса далеко и надолго.
Около четырех позвонила Тресси и подтвердила, что завтра она выходит на работу.
— Как прошел обед с Дональдом Форбсом? — спросила она под конец.
— Отвратительно, — честно призналась Дороти.
— М-да… Мне ужасно неловко, что тебе пришлось ехать вместо меня. Я же знаю, что ты его на дух не переносишь. Но я положилась на твою дипломатичность и такт.
Дипломатичность и такт. Нет, что касается этих двух добродетелей, Дороти сегодня была явно не на высоте.
3
Ничего страшного. Никакой это не грипп. Она просто не может болеть, у нее нет на это времени.
Дороти не стала ужинать. Есть совсем не хотелось. Она только выпила кофе. На нее вдруг навалилась какая-то странная слабость. Было только восемь вечера, а спать хотелось ужасно. Что ж, никто не мешает ей лечь спать пораньше.
Горячая ванна сняла напряжение. Но усталость все-таки чувствовалась. Голова болела по-прежнему. В горле саднило еще сильнее. Ладно, решила Дороти. Сейчас она ляжет спать и завтра проснется как новенькая. Она вышла из ванной и завернулась в большое махровое полотенце.
И тут в дверь позвонили. Дороти нахмурилась, она никого не ждала. И ей не хотелось никого видеть.
Она выждала пару минут, надеясь, что тому, кто звонит, это быстро надоест и он — или она —уйдет, решив, что хозяйки нет дома. Но в дверь позвонили вновь. Дороти обреченно вздохнула и поплелась открывать. Такой у нее характер. Она не могла не обращать внимания на звонки в дверь или на телефонные звонки. Конечно, бывали такие мгновения — как, например, сейчас, — когда ей ужасно не хотелось ни с кем общаться, и тогда она действительно не открывала дверь и не брала трубку. Но потом всегда чувствовала себя виноватой. Как будто обманула кого-то…
Поэтому ей было проще впустить нежданных гостей или ответить на чей-то звонок. Тем более, что сейчас в дверь звонили действительно очень настойчиво.
Скорее всего, это Агата, соседка. Она частенько заглядывала к Дороти по вечерам, чтобы попить чайку и поболтать.
Прямо как была — босиком, прикрытая лишь полотенцем — Дороти спустилась на первый этаж.
— Простите, что так долго, — быстро проговорила она, открывая дверь. — я как раз была в ванной… — Она едва не подавилась словами. Потому что за дверью была не Агата. — Дункан, — выдавила Дороти, когда первое потрясение прошло. — Что ты здесь делаешь?
— Спасибо за теплый прием.
Дороти хотела захлопнуть дверь, но Дункан уже переступил через порог и вошел в прихожую. Высокий, широкоплечий… В маленьком холле тут же стало тесно. Рядом с Дунканом Дороти почувствовала себя просто малявкой. Сейчас, босиком, она едва доставала ему до плеча.
Ей вдруг стало жарко, ее будто накрыло обжигающей волной. Она б,ыла совершенно беспомощна перед этим наплывом самых противоречивых чувств, из которых преобладали ярость и страх.
Это несправедливо, думала Дороти. Дункан не должен ее волновать. Ее чувства к нему давно умерли. Она совершенно к нему равнодушна… Но зачем он пришел? И почему она его впустила?
Дункан внимательно смотрел на нее, и под его пристальным взглядом Дороти невольно поежилась. У нее было такое чувство, что он читает в ее душе, как в раскрытой книге. Ну да, она никогда не умела скрывать своих чувств. Вот и сейчас… Дункан наверняка заметил ее смятение.
Во рту у нее пересохло. Ей хотелось облизать губы, но она сдержалась. И так уже выдала себя с головой — своим растерянным молчанием, своим затравленным взглядом.
