Арина Ларина - Дюймовочка крупного калибра
Мужчин под часами было столько, что разбегались глаза. К сожалению, выбирать было нельзя, поскольку далеко не все пришли на свидание именно к Симе. А жаль.
Она выбрала бы вон того рослого блондина… Нет, к нему уже подгребла какая-то пухлая кнопка… Целуются. Не то. Тогда вон того здоровяка в кашемировом пальто и при галстуке. Вполне респектабельный и надежный. Мужчина не должен быть красавцем, он даже имеет право не понравиться с первого взгляда, но он должен затронуть в женском сердце что-то такое, что не позволит его отпустить, что будет волновать и будоражить. Настоящая любовь необязательно начинается с первого взгляда, она может начаться даже не с первых слов, а лишь тогда, когда человек раскроется полностью. Как непрезентабельный зеленый бутон среди густой травы вдруг однажды явит миру нежные лепестки цветка, так и истинная сущность мужчины может скрываться в неинтересной оболочке без широких плеч и красивых глаз, но зато однажды она, эта сущность, тоже предстанет перед избранницей во всем великолепии…
Нет, кашемировый тоже уходил с ярко накрашенной теткой. Снова не судьба. Ну и ладно. Может, у него характер поганый или совести нет. Или еще какие дефекты, не совместимые с семейной жизнью.
Серафима придирчиво оглядела мявшихся у стены мужчин, запоздало сообразив, что не спросила у кавалера имя. Единственной приметой, которую он назвал, была темная куртка. Как назло, под это описание подходила добрая половина ожидавших. Сима же на вопрос, как ее узнать, легкомысленно и самонадеянно чирикнула, что будет самой роскошной девушкой под этими часами. Теперь она опасливо сравнивала себя с представительницами женского пола, крутившимися в непосредственной близости, волнуясь, что ее мужчину по ошибке уведет другая.
– Добрый вечер, – проникновенно шепнул кто-то рядом. Сима оглянулась: рядом стоял брюнет весьма ординарной внешности, с жесткой щеточкой усов над тонкими губами, внимательными глазами и взлохмаченной копной коротких волос. Голос она не узнала и вполне допускала, что брюнет мог ошибиться.
– Добрый, – настороженно кивнула Серафима. – А пароль?
– Вы самая роскошная девушка под этими часами? – улыбнулся брюнет, весело прищурив глаза. И Сима вдруг стыдливо подумала, не помешают ли усы целоваться.
Не помешали.
Правда, ничего больше она ему и не позволила, твердо отстранив провожатого от дверей подъезда. Рыцарь, не ожидавший от женской ручки такой силы, едва не кувырнулся в сугроб.
– Антон, я не такая, – посуровела Серафима, поперхнувшись глупостью и банальностью фразы.
– Тогда еще один поцелуй, – пылко вцепился в ее шарф Антон. – Только один.
Одним они, конечно, не ограничились, но расстались более-менее удовлетворенные знакомством.
– Богиня, – прошептал он на прощание.
– Ну дак, – смущенно хихикнула Сима, захлопывая дверь. Теперь оставалось лишь ждать: телефон и адрес у Антона были.
–Позвонит – хорошо, нет – тоже не смертельно, – спокойно рассудила Сима. – Мужчина – как шоколад: вредный, но вкусный. Иногда для здоровья полезнее посидеть на «одинокой» диете, чем дежурить в прихожей со скалкой, обыскивать карманы и по ночам проверять эсэмэски в мобильнике кавалера. Что ни делается – все к лучшему.
Серафима была мудра, как никогда. И по-женски последовательна. Поэтому ждать звонка она начала, едва расставшись с Антоном. Сима поминутно поправляла трубку на домашнем аппарате, хваталась за мобильный, в общем, вела себя как мышь в террариуме. Бабушка понимающе закатывала глаза и изнывала от любопытства. Перед сном, подловив Серафиму ползущей вдоль плинтуса и инспектирующей целостность провода, Анфиса Макаровна шепотом спросила:
– Он кто?
– Да так.
– А откуда взялся?
– Откуда и все.
– У вас серьезно? – Бабуля, наткнувшись на глухую оборону, начала рыть подкоп.
– Пока никак.
– А чего ты тогда, как клоп, по плинтусу ползаешь, провод щупаешь? Или это у него «пока никак», а у тебя как раз серьезно?
– Ну, бабушка! – взвыла Сима. – Я не знаю. Мы просто погуляли.
– Ай, ладно тебе. – Бабушка знала, что ничего «просто» не бывает. – Я в окно видела, как вы подходили, а потом тебя нет и нет, вот я и спустилась проверить. Слышала, как вы там об дверь снаружи терлись.
– Да? – опешила Сима, но все же нашлась: – А чего ж тебе тогда сразу у меня не спросить, когда дети будут?
– В такой-то мороз? – ухмыльнулась Анфиса Макаровна. – Насчет детей мне все пока ясно, а вот простуда на губе запросто может вскочить. Ты мне скажи, порадоваться за тебя уже можно или еще рано?
– Не знаю я, – сдалась Серафима.
Несмотря на подробнейший пересказ истории знакомства, бабушка осталась недовольна.
– Что за легкомыслие в твои-то годы? Где живет – не знаешь. Женат или нет – не уверена. Кем работает – непонятно. Сколько получает – загадка. И кто ты после этого?
– Кто? – опешила Сима.
– Свистушка. Малолетняя. Очень безответственный подход.
– Да я вообще не собиралась к нему подходить! Больно надо!
– Ну да. Ты собиралась подползать, – язвительно намекнула бабушка на недавний Симин демарш вдоль плинтуса. – И нечего тут стесняться. Одинокая женщина так же аномальна, как верблюд на льдине. Лучше ошибаться, чем вообще ничего не делать. Когда к чему-то стремишься, есть шанс хотя бы раз не ошибиться, а если просто сидишь квашней, то и шансов нет.
– И какие выводы?
– На какие ума хватит, такие и выводы, – туманно отреагировала бабуля. – Иди спать.
На работу Серафима шла, как на свидание. А как же? Мало ли, вдруг Антон вечером опять захочет встретиться?
Да и вообще, начав новую жизнь, надо менять привычки.
Первым нововведением стала зарядка. Попрыгав под звон посуды в серванте и пару минут помахав ногами, Сима подумала, что не в зарядке дело. Тем более что делать ее было холодно и лень. Надо было стать ярче и привлекательнее не только в своих глазах, но и в глазах окружающих. То есть накраситься и приодеться.
Первым Симу оценил сосед Юра. Реакция ей понравилась: Востриковский открыл рот и замер, вжавшись в почтовые ящики.
– Ну как? – пробасила Серафима, имея в виду себя.
– Хорошо, – выдавил Юрик, имея в виду светскую беседу про погоду и самочувствие. На самом деле ни в погоде, ни в самочувствии ничего хорошего не было. На улице свирепствовала яростная метель, а самочувствие у Юры было близко к простудному, так как он уже сорок минут маялся в холодном подъезде, ожидая Серафиму. Сима всегда была для Востриковского эталоном женщины, поэтому никаких особых изменений в ее внешности он не заметил.
Удовлетворенно хмыкнув, Серафима проплыла мимо.
