Жестоко и прекрасно (ЛП) - Лейн Терри Э.

— Кейт.

Я несколько раз моргаю, только сейчас сообразив, что Энди разговаривает со мной.

Два симпатичных парня быстро прощаются и уходят.

Произношу непроизвольно:

— Не надо было их отпускать. Супермен здесь, — я указываю большим пальцем в сторону Дэниела, — он спасет положение и отвезет нас домой.

Когда Энди превращается в одного вместо двух, я вижу, как его брови изгибаются.

— Супермен, да?

Взгляд на Дэниела подтверждает, что трое из них согласны, поскольку их улыбки сияют, как у девушки в рекламе зубной пасты.

Я похлопываю Энди по груди, и когда я чувствую твердую мышцу под своей ладонью, я поглаживаю ее еще несколько раз.

— Не надо ревновать. Ты настоящий Бэтмен, и все знают, что Бэтмен самый сексуальный из всех.

— Не все, — заявляет Мэнди. Кажется, она пьяна, и мне почти стыдно за нее. — Без обид, Бэтмен, но мне действительно нравится Тор. Итак, если ты действительно Темный рыцарь, не могли бы ты познакомить меня с этим двойником Криса Хемсворта, который только что ушел? Как же его звали …?

Она говорит быстро и бессвязно, но каким-то образом получается понятно.

— Ребята, такси ждет.

— Дэниел, придержи лошадей, — протягивает Мэнди, переключая внимание на нашего коллегу. — Подожди… ты действительно похож на Кларка Кента.

Мы даем пять, но промахиваемся. Это странно. Мы пытаемся снова, и терпим неудачу. Я начинаю ржать, потому что это чертовски смешно. Она качает головой и решает сделать шаг в сторону Дэниела. Я пытаюсь сделать тоже самое, потому что его лицо такое кислое, что можно подумать, что он проглотил лайм. Однако Энди не отпускает меня.

— Я позабочусь о том, чтобы она благополучно добралась до дома, — заявляет Энди.

Дэниел выпрямляется, его суперсила позволяет ему превратиться из трех в пять. Не могу не прокомментировать это.

— Ты в меньшинстве, — говорю я Энди или никому. Я не уверена.

Энди смотрит на меня сверху вниз, но в его глазах нет смеха. Когда его лицо становится размытым, как в фильме ужасов, я бормочу:

— Ты не Бэтмен, не так ли? Ты нечто другое?

— Я нечто, — бормочет он в ответ. Затем его голос берет басы и усиливается. — Она со мной. Ты можешь отвезти ее подругу домой.

Океан снова прибывает, и я опираюсь на Энди, прижавшись щекой к его груди. Его грубое шерстяное пальто касается моей замерзшей щеки, но я придвигаюсь ближе, желая услышать его сердцебиение. Мне нужно знать, что он жив, а я не вижу какой-то безумный сон.

— Я не уверен, что это хорошая идея. Мы коллеги, и я не знаю, кто Вы, — говорит Дэниел.

Голос Энди звучит приглушенно в одном ухе и четко в другом.

— Кейт и я… у нас общее прошлое. Я гарантирую, что она в безопасности со мной. Я отвезу ее домой.

Информация, которой мне нужно поделиться, дает мне силы снова встать на ноги.

— Да, мы собираемся поужинать и вспомнить старые времена. Я имею в виду новые времена. И мы планируем позавтракать. — Я смеюсь, прежде чем задумаюсь.

— Я давно не завтракала, — рассеянно говорю я. И еще более мягким голосом, потому что я должна поделиться этим секретом только с Мэнди, я добавляю, — Ты знаешь, для чего завтрак является кодовым словом.

Я хихикаю и не могу остановиться, хотя ненавижу хихикать.

— Завтрак, — Мэнди поднимает большой палец вверх. Должно быть, что-то попало ей в глаз, потому что один из них закрыт, а на лице странное выражение. — Позвони и расскажи мне обо всем утром. Я тоже не завтракала, а колбасу люблю.

Она все время хихикает, когда Дэниел заталкивает ее в машину, и я чувствую, как мир переворачивается. Энди поддерживает меня. Затем Дэниел кричит:

— Кейт, ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

Я хочу кивнуть, но меня начинает тошнить.

— Вы оставляете меня в хороших руках. Ты знаешь, он врач.

Дэниел потерял своих клонов и коротко кивнул мне, прежде чем сесть в такси рядом с Мэнди. Когда они уезжают, я удивляюсь, почему мне стыдно из-за того, что я сказала. Я была честна. Но эта мысль уходит, когда меня накрывает новая волна морской болезни.

— Моя машина здесь.

— Теперь есть машины в океанах? Думаю, мне нужно немного Драмамина. Я не очень хорошо себя чувствую.

Мы останавливаемся, и Энди смотрит на меня.

— Сколько ты сегодня выпила?

Я пытаюсь пожать плечами, но мои плечи словно свинцовые гири.

— Ты что-нибудь ела сегодня вечером?

Картошка фри приходит мне на ум первой. Неприятное бульканье в животе заставляет отодвинуть образы еды. Я качаю головой и говорю сквозь сжатые губы.

— Я не могу об этом говорить.

— Ладно, хорошо, давай отвезем тебя домой.

Энди ведет меня вперед, и у меня начинают болеть ноги. Я останавливаюсь и пытаюсь снять каблуки, но руки Энди останавливают меня.

— Кейт, милая, сейчас слишком холодно ходить босиком.

— У меня болят ноги, — жалуюсь я, но он снова заставляет меня встать прямо.

— Здесь недалеко, обещаю.

— Не думаю, что у меня получится. Спастись. Я просто останусь здесь, чтобы умереть.

Я стряхиваю его руки, пытаясь позволить гравитации притянуть меня к земле.

Энди усмехается, а потом поднимает меня.

— Полегче, ковбой. Ты перевернул мир с ног на голову.

Он говорит так тихо, что я не уверена, что действительно слышала, как он это сказал.

— Ты перевернула мой мир с ног на голову.

Нормальным голосом, я почти уверена, что мне приснились эти и другие слова, он говорит:

— Мы почти у цели.

Он заставляет меня чувствовать себя Золушкой, и я жду, когда волшебство исчезнет. Он не должен быть таким милым со мной.

— Почему ты всегда пытаешься позаботиться обо мне?

Он смотрит на меня. И когда он перестает двигаться, его слова не синхронизируются с открытием и закрытием рта.

— Потому что я… — Какое бы направление не приняли его мысли, все меняется. — Мы не будем говорить о прошлом, верно?

Я не отвечаю, потому что где-то сквозь облако опьянения я вспоминаю, что таков план. Я пытаюсь сосредоточиться на том, чтобы добраться до его машины, не облевав его. Когда мы подъезжаем к общественному гаражу, единственное, что я позже вспомню о его машине, это то, что она гладкая и блестящая. Он помогает мне опуститься на маслянистое кожаное сиденье, и я закрываю глаза, радуясь, что меня не стошнило ни разу за всю дорогу сюда.

Когда мои ресницы раздвигаются, я понимаю, что я дома. Темно, и я не помню, как я сюда попала. Что я действительно замечаю, так это то, что я все еще полностью одета, и моя одежда воняет алкоголем. Вонь заставляет меня поперхнуться, но мне удается встать. Тот факт, что я качаюсь на ногах, говорит мне о том, что алкоголь все еще течет по моим венам. Должно быть, я пробыла дома не очень долго. Мне приходится держаться за стену, чтобы сделать несколько шагов. Звонкая боль в ногах предупреждает меня, что я все еще на каблуках. Я сбрасываю их, прежде чем выйти из комнаты в поисках туалета. Я не стала включать свет из-за страха вызвать ослепляющую головную боль. Первая дверь, которую я открываю, оказывается шкафом. Я качаю головой и кружусь, пока мой мир продолжает вращаться вокруг меня. Я иду по коридору, пока, наконец, не захожу в ванную.

Возясь со свитером, я вспоминаю про тонкий пояс на талии. Я отлично провожу время расстегивая его вместе со стягиванием свитера через голову. Выполнив задание, я иду дальше, расстегивая юбку. В итоге я гоняюсь за молнией сзади, как собака за своим хвостом. Наконец, я сдаюсь и срываю ее. Мои стринги — легко, но бюстгальтер доставляет мне адские мучения. Когда я, наконец, раздеваюсь, я хватаюсь за ручку душа и жду теплой воды. Я открываю дверь и останавливаюсь, потому что что-то не так. Затем я вспоминаю ночь с Энди и Дэниелом. Я моргаю, но иду в душ, надеясь избавиться от путаницы с помощью пара.

Стоя там секунду, я вспоминаю опустошенный взгляд Дэниела. Интересно, как я встречусь с ним на работе в понедельник и как переживу гнев Мэнди. Она предупреждала меня.