Фальшивое свидание - Мерфи Моника

– Он может заглянуть раньше, особенно не получив ответа по поводу своего презента, – предполагает Кэролайн с понимающей улыбкой. – Держу пари, он так и сделает.

– Ни за что. – Я мою руки, хватаю горсть нарезанных оливок и рассыпаю их по толстому слою сыра. – Уверена, что он дал мне сутки на подумать, а поскольку я не успела, он перешел к следующей жертве.

Это же похоже на него, верно?

– Значит, ты все-таки думаешь, что он на тебя запал, – самодовольно заявляет Стелла.

Я делаю паузу, осмысляя ее слова. И чтобы понять, что сказала сама.

– Я не это имела в виду, я… я просто думаю, что у него нет времени на всякую ерунду. Если этот подарок был посланием или испытанием для меня, то я его уже провалила.

И это же хорошо, верно? Тогда он оставит меня в покое. Может быть, даже перестанет приходить в «Блаженство». Я хмурюсь – на самом деле мне грустно от мысли, что он больше не придет в наш магазин, и я приказываю себе смириться.

– Ну я прямо разочарована, – вздыхает Кэролайн. В ее голосе действительно улавливаются нотки грусти. – Я надеялась услышать грязную историю о том, как ты появилась в его офисе, а он раздел тебя прямо на столе.

В моей голове мгновенно всплывает соответствующая картина. Я. Совершенно голая и распростертая на его большом столе. Он стоит передо мной в одном из безупречных костюмов, выражение его лица непроницаемо, и он упивается мной. Он протягивает руку, его ладонь мягко ложится на внутреннюю сторону моего бедра, он отодвигает его в сторону, и… я на мгновение закрываю глаза, борясь с образом. Стараясь не замечать, как сильно бьется мое сердце, и что меня бросило в жар, и дело не в старенькой духовке.

У меня слишком яркое воображение.

– В ближайшее время я не планирую оказываться голой на столе у Джареда Гейнса. – Я нервно смеюсь. – Точнее, вообще не планирую.

– Ага-ага. Сходи к нему завтра, – предлагает Кэролайн. Стелла маячит у нее за спиной и указывает на меня пальцем.

– Выскажи ему все, что думаешь. Кажется, ему нравится, когда ты дерзишь.

Они смеются. Я притворяюсь, что тоже смеюсь. Кладу трубку, не дав им сказать больше ни слова. Вытерев лоб тыльной стороной ладони, резко выдыхаю и оглядываю беспорядок, который устроила на кухне и который всегда сопутствует готовке энчиладас.

Я готовлю их по старому рецепту нашей мамы и, хотя с каждым разом его модернизирую, изо всех сил стараюсь, чтобы они получились такими же, как у нее. Пока ни разу не получилось, как надо.

К большому разочарованию брата и сестры.

На кухню внезапно врывается Энди. Как будто почувствовав, что я о ней думаю. Ее взгляд останавливается на мне.

– Ты в порядке?

Я киваю, изо всех сил стараясь улыбнуться, хватаю форму для выпечки, полную энчиладас, и направляюсь к духовке.

– Конечно. Просто в пылу готовки. У вас там все в порядке?

– Мы умираем с голоду. Меня послали узнать, когда будет готов ужин. – Энди наклоняет голову, внимательно наблюдая за тем, как я запихиваю форму для выпечки в духовку и с громким хлопком захлопываю дверцу. – Ты вся раскраснелась. Щечки покраснели и грудь тоже.

Боже, неужели фантазии о том, как Джаред прикасается к моему обнаженному телу, вызвали такую реакцию? Это просто смешно.

– Здесь жарко, – замечаю я. И это не ложь. В комнате так душно, что я открываю маленькое окошко над раковиной и мою руки, кажется, в пятидесятый раз за последний час. Энчиладас и чистые руки – вещи несовместимые.

– И то верно. – Ее лицо светлеет, когда в комнату входит Брент. – Привет! Не знала, что ты сегодня дома.

– Я тоже не знал, но я ненадолго, – сообщает он, положив на стойку коробку. – Это было на крыльце.

– Спасибо. – Я достаю кастрюлю, ставлю ее на плиту, иду в крошечную кладовку и достаю с полки пачку риса. В любой другой вечер я бы приготовила свой (то есть мамин) рис по-мексикански, но это слишком долго. Так что сегодня на гарнир рис с макаронами [4].

– Поужинаешь с нами?

Очень надеюсь, что Брент не захочет. Мне кажется, я приготовила не так много, чтобы и на него хватило.

– Не-а, я иду гулять с пацанами. – Он улыбается мне, открывает дверцу холодильника, берет бутылку воды и захлопывает дверцу. – Буду поздно.

Ничего нового.

– У тебя что, нет никакой домашки? Эссе не надо писать? К тестам не надо готовиться?

– У меня все под контролем. Поверь мне. – Он чмокает Энди в щеку и быстро обнимает меня. – Не ждите. Увидимся позже, красотки.

С этими словами он исчезает так же внезапно, как и появился. Я слышу, как подружки Энди приветствуют его, когда он проходит через гостиную, а когда заходит к себе в комнату, хихикают. Наверняка они все в него влюблены. Не знаю почему, он же мой брат – я его никогда с такой стороны не рассматривала.

– Его никогда нет дома. – На лице Энди разочарование. Она сильно любит Брента, но он едва находит для нее время. Он для нее как хороший родитель. Он водит ее в крутые места и покупает вредную еду. А я – скучная сестра, которая следит за тем, чтобы она ела овощи, убирается в ванной и делает уроки. Иногда мне кажется, что Энди меня не так любит.

Это разбивает мне сердце.

– Знаю. Но он занят работой и учебой. – Прозвучало так, будто я его оправдываю. Я поджимаю губы. – Позови его в кино на выходных, как вы делали раньше.

Как делали мы все вместе.

– Каждый раз, когда я его зову, он соглашается, но потом что-то случается, и он не может пойти, – с горечью говорит она, качая головой. – Всегда нарушает обещания. Я устала быть отвергнутой.

Добро пожаловать в реальный мир, сестренка.

– Ужин будет через двадцать минут, – сообщаю я. Энди улыбается, готовая что-то сказать, но тут ее зовет одна из подружек, и она уходит в гостиную, чтобы якобы готовиться к тесту по химии.

Честно говоря, я думаю, они просто сплетничают. Но не важно.

Я ставлю вариться рис и вспоминаю о посылке, которую принес Брент.

С любопытством вытираю руки о полотенце и рассматриваю коричневую коробку небольшого размера. Судя по этикетке, это FedEx. Напечатаны мое имя и адрес, и обратный адрес тоже указан. Посылка из Монтерея, но адрес мне незнаком. Кроме адреса нет ни имени, ни названия компании.

Странно.

Я с подозрением беру ножницы, разрезаю скотч и осторожно вскрываю коробку. Внутри коробки еще одна, коричневая, с белой надписью Christian Loubutin.

У меня дыхание перехватывает, когда я понимаю, что в коробке. Туфли. И не просто туфли. Лабутены. Безумно дорогие. Я бы их в жизни себе не смогла позволить. Кто, черт возьми, прислал мне такой дорогой подарок?

Хм. У меня закрадывается подозрение.

Я медленно снимаю крышку с коробки и разглядываю белую папиросную бумагу, скрывающую содержимое. Чтобы не сжечь рис, подхожу к кастрюле и наскоро перемешиваю его, вытираю руки, возвращаюсь к коробке, отодвигаю бумагу, под которой оказываются туфли.

Черные. Лакированная кожа. С открытым носком, на небольшой платформе. И, конечно, знаменитая красная подошва, благодаря которой сразу понятно, во что вы обуты.

Они великолепны настолько, что хочется закрыть рукой рот, чтобы радостный вопль не вырвался наружу. Даже трогать страшно. Боюсь испачкать – я весь вечер готовила.

Но, господи, я должна это сделать. Примерить их. Посмотреть, как они на мне смотрятся, прежде чем положу их обратно в коробку и отправлю обратно сами знаете кому.

Потому что эти туфли мне прислал сами знаете кто.

Я же не дура.

Ни за что не оставлю их себе, но примерю обязательно. Возможно, это мой единственный шанс надеть настоящие лабутены хоть на несколько минут. Я снимаю свои старенькие туфли Victoria’s Secret, которые купила за пять баксов на прошлое Рождество (не говорите Марло, что я их ношу!), и надеваю одну из туфель.

Идеально. Даже не сомневалась.

Поворачиваю ногу, восхищаясь тем, как она выглядит, и у меня вырывается вздох чистого счастья.