Преданная (СИ) - Акулова Мария

– Брат. Старший.

Тарнавский кивает.

– Тоже звонишь ему вот так? – Спрашивает, подбородком указывая на телефон. Я улыбаюсь и мотаю головой.

– Нет. Владик не такой, как вы. Это скорее он мне позвонит. У нас разница небольшая. Он работает в родном городе. Механиком. А я…

– А ты молодец, Юля.

Совсем немного раскрывшись, чувствую себя одновременно глупо и свободней. Понимаю, что Тарнавский добился своего.

Улыбаюсь. Прокашливаюсь и снова ерзаю.

– Я принесла резюме.

Сообщаю, хотя он не спрашивал.

– Давай.

Достаю из сумки, протягиваю и с волнением слежу, как лист в файле берут из моих рук красивые мужские пальцы. Тарнавский изучает его недолго и без явных эмоций.

Просто скользит взглядом по моему не фееричному послужному списку. Я достичь высот никак не успела бы, а все равно неловко.

Судья откладывает. Смотрит на меня. Вокруг нас сгущается серьезность.

– Я не уверена, что вам поможет такой сотрудник, как я…

– Почему? – Я очень благодарна Тарнавскому, что он не расценивает мое сомнение, как попытку повысить собственную ценность. Спрашивает, немного сведя брови.

– У меня совсем нет опыта. Да и процесс я не очень люблю, если честно…

Судья расслабляется, отмахивается и откидывается на спинку кресла.

Телефон снова жужжит – даже не смотрит.

– Я видел твою зачетку, Юль. Мне Василенко поставил тройбан и сказал, что из меня максимум получится какой-то замшивый следак. А у тебя – красивая пятерочка.

В разговоре пауза. Что ответить-то? Приятно. Воодушевляет. А для него – ужасная ошибка.

– Давай попробуем… – не дождавшись, Вячеслав предлагает. Я молчу. Ему быстро надоест меня подталкивать? – Ты можешь не дотягивать как юрист, Юля. Я тебя научу. Отпуск дам. С сессией помогу. Но мне нужна абсолютная лояльность. Изменишь парню…

Глаза расширяются, я на опережение ляпаю:

– У меня нет парня.

Перебив, чувствуя себя глупо. Тем более, что судья-Тарнавский равнодушно отмахивается.

– Без разницы. Заведешь, изменишь – твой выбор. Изменишь мне – пожалеешь.

Пульс учащается. Судя по строгому тону – это не шутка и не попытка запугать. Так и будет.

В прямом взгляде читаю, что преданность – это и есть единственное условие.

Еще понимаю, что предложение Тарнавского – это в большей степени помощь мне, чем его нужда. Я ему правда понравилась. Как человек. Он решил дать возможность сделать мощный старт.

И вот сейчас я еще могу встать и уйти. Он поймет, а я и не собиралась устраиваться помощницей судьи. Но почему-то не ухожу.

– Думать некогда, Юль. Да или нет.

Тарнавский подталкивает. Я до боли впиваюсь ногтями в кулак. Где же ваше терпение, господин судья?

Раз. Два. Три, Юля.

Три. Два.

– Юль…

– Я буду преданной, – обещаю и как в обрыв лечу.

Глава 6

Глава 6

Юля

«Крысиные» будни далеко не так кинематографичны и романтичны, как можно было бы предположить.

Последнюю сессионную и первую рабочую неделю я мотаюсь между университетом и судом. Тарнавский меня не грузит. Даже несколько раз спрашивает, как дела. Это когда замечает. Но и замечает далеко не всегда.

Наверное, это к лучшему для всех.

Когда я отдаюсь в его власть полностью, дает парочку мелких задач.

Было бы наивно ждать сходу сложных и юридических. К документам меня пока никто не подпускает. Я знакомлюсь. С работодателем, судом, его сотрудниками.

Из важного: сняла дурацкую картину. Еще веду переговоры с подчиненными руководителя аппарата суда (если цитировать Тарнавского – ленивого козла-Петровича) о решении вопроса с кондиционером.

С непосредственным начальником почти не общаюсь. Он преимущественно занят.

Мой максимум на данный момент – не мешать.

Вячеслав Евгеньевич позволил мне несколько раз поприсутствовать на судебном заседании. Прошлый секретарь Денис, с которым Тарнавский не сработался, вяло ввел меня в курс суддейских дел.

Мне было сказано, что в любой непонятной ситуации я могу звонить и уточнять, но чувствую, что нет. В чем была причина разногласий между судьей и прошлым помощником я напрямую не уточнила. Подозреваю, она на поверхности: Денис – медленный и ленивый. А пинать бесконечно у Тарнавского нет времени.

В этом я уже убедилась. Со временем у моего судьи беда.

Я бы хотела, чтобы главным переполняющим меня чувством был энтузиазм, но в реальности – настороженность и тревожность.

Отличница во мне хочет угодить. Хороший человек – спетлять. Будущий юрист – не упустить возможность.

На этой неделе я каждый день прихожу на работу к восьми тридцати, Тарнавский пролетает мимо ближе к десяти. Здоровается, спрашивает, все ли хорошо, заверяет, что помнит о своем обещании вдумчиво со мной поговорить… И забывает, захлопнув дверь в свой кабинет.

Иногда раньше уходит он. Иногда я. Слава богу, ни единого шанса на хотя бы какую-то важную информацию у меня нет. Разве что…

Я сверлю взглядом широкий монитор стационарного компьютера, чувствуя себя бестолковым элементом мебели. Заданий на сегодня господин судья мне не давал, сама я ничего не придумала. В возможность тета в кабинете Тарнавского не верю, потому что кабинет занят. Там…

Елена. Та самая рыжая девушка, которая вышла из его автомобиля.

Вот про нее я знаю, пожалуй, больше, чем хотела бы. Спасибо прекрасным сотрудницам из судебной канцелярии. Не могу сказать, что я нашла здесь кого-то себе по душе. После истории с Лизой поиски дружбы вообще на паузе. Может быть я ужасный, слабый человек, но отделить подругу от ее отца не могу. Опасаюсь и ее тоже.

Она шлет мне фотографии из Греции. Я отвечаю реакциями вяло и с задержкой. Спрашивает, как там моя стажировка. А я не могу отделаться от мысли, что наше общение отныне токсично.

Сейчас телефон снова жужжит. Я бросаю взгляд на экран и не открываю. Даже предпросмотр сделать не тянет. Мне не интересно.

И что за дверью происходит тоже лучше не думать.

Но если верить разговорчивым сотрудницам канцелярии, мой Тарнавский закрутил интрижку с Еленой из соседствующей с судом прокуратуры.

Елене двадцать восемь. Она не замужем и совсем не против. Он… Что он – никто не знает. Но ебет. Это под сомнение не ставится.

Взгляд сам собой соскальзывает на часы. Шестнадцать тридцать семь. Они внутри уже тридцать минут.

Я искренне не знаю, что прокурорше может быть нужно в кабинете судьи хозяйственного суда в профессиональном плане. Поэтому… Я тоже почти уверена, что ебет.

Оставляю вот это «почти» как люфт для веры в чудеса. Во мне ее совсем немного, но а вдруг?

Из-за двери не разносятся двузначные звуки. Только иногда смех. Смазанные слова. Я различаю тональности. Подташнивает от ее сладкого голоса. Его — низкий — делает больно.

Я не стану рыдать в подушку, что у моей безответной любви есть личная жизнь. Я бы и себе хотела, честно, но сейчас либидо на нуле. Стресс.

Паранойя не позволяет даже гуглить со стационарного компьютера не касающиеся работы вещи. Об играх я вообще молчу.

Чтобы не циклиться на мыслях о том, что за дверью, откидываюсь на кресле и беру в руки телефон.

Открываю переписку с Лизой. Без горящих глаз и эмоциональной отдачи просматриваю новую серию фотографий возле бассейна. Строчу безразличное:

«Круто, Лиз»

Она очень быстро читает. Я даже на это злюсь.

«Зай, ты на меня обижена? За что? Я извинюсь»

Шумно выдыхаю и откладываю мобильный. Основания ладоней вжимаю в глазницы. Становится темно-темно. Борюсь с чувством вины и гашу злость.

Собираюсь снова взять мобильный и написать, что не обижена, но застываю с протянутой к мобильному рукой.

Ручка той самой двери едет вниз. Из кабинета выходит Елена.

Я смотрю на нее. Она – в ответ. Улыбается. Светится. Мне безосновательно хочется назвать ее наглой сучкой. В голове я это и делаю. В реальности просто слежу, как она закрывает дверь за своей обтянутой юбкой-карандашом задницей. Подходит к зеркалу в моей приемной. Поправляет помаду. Волосы. Тянет подол ниже.