Его сладкая (по)беда (СИ) - Кей Саша

– И комары кусают за задницу, – огрызаюсь я от обиды, что мне такое решение по крыше и в голову не приходило.

– Беда, территория обработана от кровососов. Но я всегда готов накрыть твою задницу своим телом… – выдаёт главный кровосос, которого почему-то с участка не удалили.

Закатываю глаза. Неисправим. И как ему серьёзную должность-то доверили?

Вот так послушаешь и в жизни не поверишь, что он владелец какого-то там холдинга.

– Не надо жертв, мне ещё нужно успеть в шиномонтаж здесь у вас. Он до восьми. Так что любование звёздами отменяется.

Генералов поднимает брови:

– Не хочу тебя расстраивать, но по выходным у них обед с субботы по воскресенье… – травмирует меня он.

– Офигеть! Им, что, деньги не нужны?

Артём пожимает плечами:

– Сейчас лето, половина посёлка разъехалось по отпускам. Кому надо, сделают или в будни, или в городе.

– Скотство какое… – ною я.

– Так что времени у тебя достаточно, – ни капли не сочувствует мне Генералов.

– И всё равно не прельщает, – вру я. – Наши посиделки кончатся тем, что я сброшу тебя с крыши.

– Ну… – тянет он. – Если вместо того, чтобы насладиться красивым видом, попивая прохладительное, тебе хочется в мокром шмотье по самой духоте стоять в пробке на въезде в город…

Скунс.

И ведь правда. Сейчас там мясо на въезде. И кондёр не пашет. И Генералов наверняка заметил, что я с открытыми окнами ехала…

– Я обещаю вести себя хорошо… – заманивает он меня.

И персики я люблю… И трусы ещё мокрые…

– Если не будешь тянуть свои грязные лапы к комиссарскому телу, – сдаваясь, предупреждаю я.

– За невыполнимые задания не берусь, – невозмутимо отвечают мне.

– Тогда я буду защищаться, – ставлю Артёма в известность.

– О защите можешь не беспокоиться, я вооружён, – похабничает он и таки получает от меня подзатыльник.

Вздохнув, я обхожу крышу и выбираю себе гнёздышко.

Диван не подходит. Генералов точно плюхнется рядом и будет приставать.

Поэтому я выбираю одно из кресел-мешков. Клёвая штука. Надо домой купить. Спина расслабляется сразу.

Правда, я не учитываю, что эти кресла – вещь мобильная, и Артём легко подтаскивает второй поближе ко мне.

Видя, что он берётся за горлышко бутылки, я протестую:

– Я за рулём!

– Полфужерчика, – искушает он. – Только чтобы остыть.

Угу, где это видано, чтобы девушки остывали после шампанского?

– Не-не… Мне проблемы с ГИБДД не нужны.

– Брось, Беда. Когда это ты стала такая правильная? Как в девятом классе химозный джин из жестяной банки за углом школы во время школьной дискотеки пить, так ты рисковая… Чем тебе «Вдова Клико» не угодила? А часа за два всё выветрится.

«Вдова»?

Блин. Ни разу не пробовала. Любопытно же.

Ирод. Настоящий Ирод.

Поскрипев зубами, даю добро:

– Только чуть-чуть.

Я старательно настраиваю себя на собранный лад. Бдительность и ещё раз бдительность. Мы себе слово дали.

Но против воли умиротворяющая обстановка расслабляет.

Медленно спадающая жара, доносящийся откуда-то запах свежескошенной травы, удобное кресло, возможность вытянуть ноги, длинные жёлтые солнечные лучи, проникающие сквозь фужер, в который, пенясь, наливается шампанское.

– И что? У тебя всегда наготове бутылочка дорогого шампанского? Мажоришь? – прищурившись на Генералова, спрашиваю, принимая узкий фужер-тюльпан на длинной, тонкой ножке.

– Вчера после ветклиники съездил и купил, – честно отвечает Артём, не парясь, что выдаёт свои планы. Дамское бухлишко не покупают, чтобы барышню позлить. Его берут, чтобы её поиметь.

Фыркаю. Ну-ну.

Можно подумать, он меня плохо знает. Я всегда была упёртая, а со времён школы мой характер только закалился.

Генералов разваливается рядом, вытянув свои длинные ноги, слегка касаясь ими моих. Но я так удачно села, что мне лень шевелиться, а на мои говорящие взгляды Артём ни фига не реагирует.

Да ну его. Пусть сидит как хочет.

Отпиваю из бокала скептически настроенная.

Обычно всё, что так разрекламировано, того не стоит. И часто типа дорогие ви́на – обычный кисляк.

Но после первого же глотка наступает благодать.

Отличная «Вдова», надо перестать жмотиться и купить себе. Всё равно дом уплыл. Могу позволить себе шикануть и скрасить горечь утраты.

Пузырьки щекочут нос, на языке слегка ягодное послевкусие. Красота.

И хитрые глаза Генералова, отпивающего из своего фужера.

Ладно. За бассейн он расплатился. Так и быть.

Но большего ему не обломится.

– Ну что? Это же лучше, чем глотать пыль на трассе? – подкалывает меня Артём.

Не найдя аргументов для возражения, я просто показываю ему язык.

Несколько минут мы молча наслаждаемся, но ударившее в голову игристое настраивает меня на болтливый лад.

– Вот скажи мне, Генералов. Что такого в школе случилось, что ты стал до меня докапываться? Ведь нормально же общались, – я сверлю его взглядом. – До седьмого класса ты вёл себя, как нормальный человек.

– А в седьмом классе у тебя выросла грудь, – шокирует меня он.

Глава двенадцатая. Заигрались

Охренев, я молча таращусь на него во все глаза.

Как бы так подобрать слова, чтобы спросить? Хотя какого хрена?

Нечего с ним миндальничать!

– То есть ты вёл себя, как конченный придурок, только потому что у меня первой из класса появилась грудь? Я правильно тебя поняла?

– Ну да, – Артём пожимает плечами, будто это само собой разумеющееся.

Я превозмогаю лень и лягаю эту сволочь!

Чего я только не думала, какие только версии не строила, а тут такой дебилизм пубертатный!

– Ты хоть представляешь, какие девочки в этом возрасте ранимые? – наезжаю я. – Комплексами обрасти ничего не стоит!

– Беда, мне было тринадцать, – будто это всё объясняет.

– Я думала, ты меня считаешь страшной, потому что я пухлая была! И как это водится у подростков, докапывался из-за того, что я соответствовала канонам! – пытаюсь я пробудить в нём совесть.

Напрасно.

На наглой морде никаких сожалений.

– Да, ты всегда была сочная, – подтверждает он и получает ещё один пинок.

Из-за того, что я дрыгаюсь слишком резко, часть шампанского выплёскивается мне на ключицы и затекает под вырез футболки, выглядывающей из-под распахнувшегося халата. Я вытираю капли пальцами и успеваю заметить, как Артём неосознанно облизывается, глядя на это.

– Ещё скажи, что ты в меня тогда влюбился, – фыркаю я, уже чуть менее сердито.

Всё-таки меня греет неприкрытое желание Генералова.

И ему стоило бы прислушаться к интонациям в моём голосе, но он идиот и не врёт:

– Нет, но ты сидела у окна и по средам не носила лифчик. И мне твоя грудь покоя не давала.

По средам в седьмом классе была физра.

Первым уроком.

Это, видимо, чтоб детям противнее было.

Как вспомню, так вздрогну.

Но тогда я ещё могла позволить себе такую роскошь, как не взнуздываться в бюстгальтер, который был куплен, походу, на вырост и жутко натирал подмышкой.

Вот я и не связывалась с лифаком, когда нужно было лишний раз переодеваться.

Кто бы мог подумать, что такая несущественная мелочь определит наши отношения с Артёмом на целых три года. Кстати.

– Ну, хорошо, – проскрипела я, стараясь проглотить возмущение. Генералову стоило сказать, что чувства были, это хоть как-то могло бы меня примирить с его идиотским поведением и немного потешило бы моё самолюбие. – Ты был придурком в седьмом классе, но потом моя грудь никуда не делась, и всё же к девятому классу ты угомонился.

– К девятому классу я перестал быть девственником, – делая ещё глоток, ухмыляется Артём.

Офигеть! Вот это, я понимаю, раннее созревание…

– По лицу вижу, хочешь спросить, кто это согласился, – ржёт раскусивший меня Генерал.

– Вообще неинтересно, – не признаю́сь я. Вру, конечно.

– Ну-ну, – хмыкает он, но больше ничего не говорит.