Развод. Цена моего прощения (СИ) - Ви Чарли

— Представляешь, нет, — рявкаю я.

— Села и успокоилась, — командует Кир. Я оглядываюсь, вижу удивлённые взгляды посетителей и сажусь обратно.

— Почему раньше молчала? — продолжает допрос.

— А как я должна была тебе рассказать о том, о чём не знала?

— Ясно.

Официант приносит заказ и как-то быстро сбегает.

— Ешь, — опять командует Кир.

— Есть сэр.

Мы молча жуём, не глядя друг на друга. Боже, что за сложный характер! И к чему были эти сотрясания воздуха, если он всё равно не поверил.

— Значит так, — говорит Кир, как только заканчивает обедать. — Сейчас мы едем к твоей матери…

— Нет.

— Я сказал «да». Мы едем к твоей матери. Я должен посмотреть, где жил Ваня. А потом едем домой. Всё ясно?

— Ясно.

Мы встаём и выходим из кафе. Машина уже готова. Кирилл недовольно осматривает колеса, но вариантов нет. Садимся.

Кто бы мог подумать, что он всё это затеял ради Вани. Неужели он действительно заинтересован в его судьбе. Но глядя на его суровое лицо со шрамом, ощущение, что ему всё равно. И меня внезапно озаряет.

А что, если он сам из детдома? Может, поэтому он такой грубый и общаться не умеет и «Дом ребёнка» спонсирует?

Смотрю на него внимательно. Пытаюсь представить себе, какой он был маленький, как Ваня и жил один без папы и без мамы. И мне становится его безумно жалко. Это же надо какой он сильный, не сломался, ещё и успешным каким стал. Если, конечно, моя догадка верна.

— Адрес.

— Строительная пять.

Наш посёлок небольшой, его можно за час объехать по периметру, а по диагонали и того меньше. За десять минут доезжаем до нужной улицы. Здесь находятся старые двухэтажки. Дома облезлые, район старый, неблагополучный. Везде растаявшая за день грязь чавкает под ногами, и на мои белые кроссовки быстро налипают комья земли.

Иду впереди. Хочется сбежать отсюда, но сзади идёт Кир и шагу в сторону сделать не даст. По привычке жду насмешку или издёвку, но он молчит. Заходим в подъезд. Здесь воняет мочой и сыростью. Поднимаемся по лестнице. Здесь ничего не изменилось. Только если всё стало страшнее. Дверь в квартиру приоткрыта. Толкаю её и ужасаюсь. Здесь невозможно жить. Пол покрыт толстой коркой грязи, даже краски не видно. Когда я жила, хотя бы иногда мыла. Я сжимаюсь в комок, не хочу идти дальше, но Кир толкает в спину.

— Иди.

Это что особая форма садизма?

Прохожу в зал. Советская стенка с разбитыми стёклами, обшарпанный разложенный диван, будто его с помойки притащили. А на диване мама сидит…или, вернее, то, что от неё осталось.

— Чё припёрлись? — шамкает она как старуха, а ведь ей сорок пять.

— По душу твою пришёл, — неожиданно басит Кирилл и надвигается на неё набычившись.

— Чевой-то?

— От сына отказалась?

— Забрали, суки. Не отказывалась я.

— Мой тебе совет Яга, забудь про него и даже не пытайся вернуть, иначе пздц тебе придёт.

Она молчит, смотрит на Кирилла снизу вверх отёкшими глазами. Меня трясёт. Бьёт озноб. Кишки скрутило до рези в желудке. Не хочу слушать их разговор и иду в свою бывшую комнату. Здесь, скорее всего, и жил Ваня. Немного чище, чем в зале. Подхожу к окну, смотрю в мутные стёкла. Картинки прошлого мелькают перед глазами. ДЕлаю шаг назад и слышу скрип половицы. Половицы, которую я использовала как тайник. А я и забыла об этом. Приседаю, корябаю доску, пытаясь подковырнуть. Она поддаётся с четвёртого раза. Открываю. Все мои сокровища тут. Камешки с берега необычной окраски, валентинка Артёма и моя тетрадь, в которую я записывала мысли и истории, делала зарисовки героев и мечтала купить компьютер, чтобы напечатать их и отправить в издательство. Достаю всё, рассовываю по карманам, а тетрадь прижимаю к груди. В комнату входит Кир.

— Что делаешь? — спрашивает тихо.

— Вещи…свои…забираю.

— Забрала?

— Да?

— Тогда пошли.

Киваю и иду вслед за ним.

Глава 15

Мать всё так же сидит на диване, только теперь выглядит пришибленной. Не знаю, что ей сказал Кир, но явно ничего хорошего. Мне её и жалко и в то же время обидно за своё неудавшееся детство, за то, что лишила меня нормальной семьи и будущего. Проходим мимо. Кир всё так же за моей спиной.

— Дай денег, — неожиданно напоследок звучит её скрипучий голос. Кир оборачивается и показывает ей фигуру из трёх пальцев.

— У тебя же есть деньги. Хочешь, чтобы я отстала от Ванюшки — дай денег.

— Я тебе уже сказал, что с тобой будет, если не отстанешь.

— Да мне всё равно, чё хошь со мной делай. Выпить хочу. Дай денег.

— Пошла на хер.

— А хочешь отсосу. У меня зубов нет, говорят, хорошо получается.

Я не выдерживаю и бегу из квартиры подальше от этого позора и ужаса. Мне страшно видеть, как из доброй женщины за десять лет она превратилась в деградированное существо, которое кроме, как о выпивке и думать ни о чём не может.

Выбегаю из подъезда и поскальзываюсь на первой попавшейся луже, падаю на колени. В бесстлье бью кулаками по луже, вода ледяная, пальцы ломит. Я вся грязная так же, как моя душа замарана пожизненно. Смогу ли я когда-нибудь смыть эту грязь? Реву и продолжаю стоять на коленях.

— Ну-ну. Нашла из-за чего рыдать.

Кир поднимает меня за подмышки и ставит на ноги.

— Успокойся. Не стоит оно того.

Прижимаюсь к его груди и обнимаю за талию. Мне сейчас нужны объятия как никогда. Как в детстве, когда мама обнимала и сразу всё плохое оставалось позади. Но Кир стоит как истукан, руки висят вдоль тела, он даже не пытается меня обнять. Господи, ну а я что хотела. Что он меня сейчас приголубит после всего, что он увидел? Отталкиваю его и иду к машине. Я одна. И мне никто не нужен. Только мой сын.

Открываю дверь и хочу сесть, но Кир останавливает меня.

— Подожди, сначала вытрись.

— Чем?

У меня с собой ни салфеток, ни бумаги. Кир достаёт из-под сиденья полотенце и вытирает мне руки. Хочу забрать его, но он не даёт. Молчит. А когда руки более менее чистые, наклоняется и вытирает мои штаны, как маленькому ребёнку.

— Всё можешь садиться.

Полотенце летит в рядом стоящую мусорку. Мы садимся. Машина трогается. И я чувствую радость, что, наконец, уезжаю отсюда.

Скорость и тишина — лучшие спутники в дороге, когда бежишь от своего прошлого.

Сама не замечаю, как сон накрывает меня.

*** ****

Просыпаюсь от визга тормозов. Острая боль в виске. Меня прижимает к стеклу, я даже не могу поднять руки, чтобы оттолкнуться. Открываю глаза и вижу перед собой освещённый кювет. Он приближается. Удар. Меня бросает вперёд, но ремень безопасности удерживает и откидывает назад.

*** ***

Башка болит. Хорошо же меня приложило об руль. Пытаюсь выбраться. Грудь взрывается болью. Пздц! Что за грёбанная дорога. Лена. Где Лена? Темно. Ни черта не видно. Протягиваю руку в сторону, ощупываю соседнее сидение. Никого.

Неужели вылетела? Бл*ть, угробил девчонку.

Ощупываю ремень безопасности, чтобы отщёлкнуть его. Глубоко вдыхать не могу. Дышу мелкими глотками, чтобы рёбра не бередить. Похоже, сломал при ударе. Надо выбираться. Толкаю дверь. Не поддаётся. Делаю ещё усилие. Больно то, как. Так. Передышка. Дышу. Раз, два, ещё раз. Дверь, наконец, поддаётся. Выползаю через раскрывшуюся щель и выпадаю на пожухлую траву. От простого движения бок болит и горит огнем. Что за хрень произошла? После очередной кочки машину повело. Да хрен с ним. Потом разберусь. Надо найти Лену.

Заставляю себя встать. Вытаскиваю из кармана телефон, включаю фонарик. Яркий свет ослепляет. Освещаю землю, внедорожник, свечу на передние сидения. Лена там на месте. На лбу кровь. Подлезть через салон не смогу, надо обойти. Карабкаюсь на обочину, ноги разъезжаются, от каждого движения боль в груди. То, что я мог бы сделать за несколько секунд, теперь барахтаюсь минут пять, но всё-таки забираюсь. Обхожу машину. Спускаюсь обратно в кювет с другой стороны. Дёргаю дверь. Поддаётся. Лена вываливается, повисая на ремне. Свечу на её голову. Вроде только кожа лопнула. Ничего заштопают. Главное, чтобы кости целы были.