Дарио (ЛП) - Торн Оливия

— Наш дядя Фаусто — младший брат моего отца и его консильери на протяжении последних двадцати пяти лет — забрал себе половину территории и бизнеса семьи. Мы с братьями оставили себе остальное. И единодушно решили, что новым главой семьи станет Дарио, он же выбрал меня в качестве консильери, чтобы я вел дела вместо него до его возвращения.

— Но мы не спускали глаз с волков, отслеживая их планы по нашему уничтожению. Человек, убитый вчера вечером в вашем кафе, был одним из них. Мы знаем, что он работал на конкурирующую семью в Генуе, и установили его причастность к поджогу одного из наших складов.

— Нет нужды говорить, что нам показалось очень подозрительным его появление на нашей территории всего через неделю после возвращения Дарио. Ларс проследил за ним до вашего кафе и позаботился о нем. Но кафе твоего отца находится в глуши. Мы не можем понять, зачем ему было туда идти, разве что для того, чтобы встретиться с кем-то.

Я в шоке уставилась на него.

Никколо был необычайно откровенен со мной.

Может быть, это и не было полной правдой, но он не обязан мне ничего рассказывать. Я была их пленницей, а пленники не имеют права задавать вопросы своим хозяевам.

Никколо, казалось, прочитал мои мысли.

— Довольно много информации для переваривания, — сказал он с улыбкой.

— … да, — признала я.

— Дарио был очень недоволен тем, что ты ушла вчера вечером. Он решил, что ты заслуживаешь хотя бы частичного объяснения моего, как он выразился, дурацкого поведения.

Дарио?!

Дарио приказал Никколо извиниться?!

Это потрясло меня больше, чем все остальное, услышанное мной до сих пор.

Роберто заговорил.

— Итак, мы пытаемся выяснить, знал ли Умберто Фумагалли — вчерашний мужчина — вашего отца, и почему Фумагалли заинтересовался им… или это было простое совпадение, что он зашел в ваше кафе. Скажи, как давно твой отец владеет этим бизнесом?

— Сколько я себя помню — по крайней мере, с тех пор, как я была маленькой.

— А как он его купил? Ты знаешь?

— Не знаю…

— А сколько у вас бывало клиентов в день, можешь сказать?

Я нахмурилась.

— Что?

Никколо вздохнул.

— Роберто отвечает за деловые интересы семьи. Это его большая радость в жизни — спрашивать о всяких финансовых мелочах. Подшучивай над ним, если хочешь.

Далее последовал странный шквал вопросов: сколько денег мы зарабатываем в среднем за месяц. Каковы наши расходы. Есть ли ипотека на недвижимость. Кто наши поставщики кофе и продуктов (крошечный рынок в Менсано). Есть ли еще сотрудники, кроме меня и отца. (Их не было). Сколько к нам приходило местных жителей и сколько туристов.

Наконец Никколо отмахнулся от брата.

— Хватит, Уоррен Баффет! Твои вопросы до смерти надоели бедной Алессандре!

— Как скажешь, Макиавелли.

Никколо резко встал.

— Позволь мне провести для тебя экскурсию по дому, bella, пока Роберто снова не начал мучить тебя вопросами. Поторопись — я вижу, как он достает электронные таблицы!

Никколо оттащил меня от стола.

— Терпеть не могу, когда он так поступает, — ворчал он, а потом беззлобно добавил. — Похоже, Роберто не понимает, что не все разделяют его страсть к бухгалтерии.

— Почему он назвал тебя Макиавелли?

— А, это шутка по поводу моего имени. Ты знакома с философом эпохи Возрождения Никколо Макиавелли, автором политического трактата «Государь»? — спросил он, когда мы вошли в дом и стали пробираться по коридорам.

— Да, конечно.

Макиавелли был известен своими аморальными советами правителям: манипулировать и лгать, чтобы сохранить контроль над своими подданными.

— Да, все мои братья любят называть меня «Макиавелли». Раньше меня это раздражало — но, если ты собираешься быть консильери, могут быть прозвища и похуже.

— Вы с Робертом очень похожи. Близнецы?

— Да, близнецы, но разнояйцевые. Слава Богу, у меня нет точной копии его генов. У этого человека в ДНК записаны скучные финансовые отчеты.

— Я чего-то не понимаю…

— О? И что же это?

— Ты все время говоришь о своей семье и братьях… но Ларс не похож ни на кого из вас.

Никколо рассмеялся.

— Ну, это потому, что он не связан с нами кровным родством.

— Он работает на вас?

— Это нечто большее. Когда Дарио попал в тюрьму, те волки, о которых я говорил, не раз пытались сделать так, чтобы мой брат умер там. Ларс был его лучшим другом «внутри», как говорится, и дважды спасал Дарио жизнь. Полгода назад Ларс отбыл свой срок, и Дарио позвал его к нам, чтобы дать ему работу. Он фактически стал седьмым членом нашей семьи. И был рядом с нашим отцом до его смерти, папа любил его как сына за спасение жизни Дарио. С тех пор, как все пошло прахом, Ларс стал нашим самым надежным союзником.

Я нахмурилась.

— Даже больше, чем твой дядя?

— Ты видишь моего дядю где-нибудь поблизости? — язвительно улыбнулся Никколо.

— О. А сестры у вас есть?

— Нет, увы. У мамы было шесть мальчиков. Она всегда хотела девочку, но умерла, когда мне было восемнадцать лет. Дарио — самый старший, потом Адриано, за ним Роберто и я, потом Массимо. Валентино — младший, избалованный сорванец. Но с таким лицом, как у него, он получает от женщин все, что хочет.

Я был удивлена тем, как откровенен Никколо.

Но, судя по тому, что я видела, он никогда не делал ничего просто так.

И он как будто читал мои мысли.

— Возможно, ты сейчас подумаешь: «Боже, он дает мне очень много информации!» — сказал Никколо. — И да, на это есть причина. Точнее, несколько. У тебя есть вопросы, я уверен. Надеюсь, я ответил на самые важные из них. Потому что будет много других, на которые я не отвечу. Есть вещи, которые моя семья делает тайно… и будет лучше, если ты не будешь знать о них слишком много. Так что не спрашивай.

Мой желудок сжался. Несмотря на то, что его тон был гораздо мягче, чем накануне, зловещий подтекст остался прежним:

Не переступай черту.

Мы вошли в холл особняка.

— Кроме того, есть части дома, куда тебе вход воспрещен, — добавил Никколо. — Твоя спальня находится на третьем этаже. Все, что находится там — разрешено. Также, как и на первом этаже, если только дверь не заперта. В этом случае не суйся. Но второй этаж восточного крыла, — он указал на правую часть здания, — полностью запрещен. Не ходи дальше лестницы. Никогда. Понятно?

На этот раз его голос был не угрожающим, но твердым.

Мне сразу стало интересно, что там наверху, и почему это запрещено, но я только кивнула.

— Поняла.

— Хорошо. — Он улыбнулся. — Не стесняйся бродить по территории, но не выходи за ее пределы. Если тебе что-то понадобится, просто спроси.

— Как долго…

Я хотела сказать:

— Как долго вы будете держать меня здесь, — но подумала, что это прозвучит несколько враждебно.

А Никколо из кожи вон лез, чтобы быть…

Ну…

Менее угрожающим.

— … эээ… как долго я здесь пробуду?

— Это еще предстоит выяснить.

— Мне нужно будет постирать одежду.

Никколо пренебрежительно махнул рукой.

— Просто отдай ее Филомене — она об этом позаботится. Наверное, нам стоит купить тебе новые вещи.

— Зачем? — раздался позади меня глубокий голос. — Она все равно их не наденет.

Мое сердце заколотилось.

От страха… и, возможно, от чего-то еще.

Я обернулась и увидела Дарио. Он вошел в холл бесшумно, как кошка, и уставился на меня раздраженным взглядом.

— Я не принимаю подарков от мужчин, которые вторгаются в мое личное пространство, — прорычала я.

Дарио нахмурился.

— О чем ты говоришь?

— О платье!

Он посмотрел на меня с раздраженным взглядом «Я знаю ЭТО».

— Я говорю о чепухе с «вторжением в твое личное пространство».

Теперь я была в ярости. То, что он мог похитить меня и использовать в качестве заложницы, не означало, что он мог меня запугивать.