Тихие Клятвы (ЛП) - Рамсовер Джилл

Я заставила себя широко улыбнуться, надеясь задобрить этих людей, которые станут моей новой семьей.

— Не беспокойся о том, что ты ничего не говоришь. Коннер все объяснил. Мы просто очень рады, что он освоился и что ты стала частью нашей семьи. — Удивительно, но я почувствовала, что она была искренна. Взглянув на ее мужа, я поняла, что он не в восторге от этой ситуации, но он, к счастью, промолчал.

— Хорошо, ма. Не надо ее пока душить, — сказал Коннер с оттенком добродушного раздражения. — Давайте присядем.

— Конечно. Скоро у нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга получше, — просияла она и отошла к своему месту за длинным столом.

Шестнадцать мест — одиннадцать заняты моими итальянскими гостями, пять — Коннером и его четырьмя гостями. Немного однобоко, но только потому, что тетя Этта привела Пип и других своих детей. Я была рада, что она это сделала. Мне было необходимо их общество, пока я плыла этим неизведанным курсом.

Коннер указал мне на наши места в центре стола, и мы все расселись по своим местам. Мой отец и Джимми сидели рядом друг с другом напротив нас, Умберто — рядом с отцом, а жена Джимми — рядом с ним. Пип позаботилась о том, чтобы она сидела с другой стороны от меня, что я оценила, но из-за близкого присутствия Коннера, который постоянно отвлекал меня, я не могла сосредоточиться ни на чем, что бы кто не говорил. К счастью, я не сталкивалась с многочисленными попытками завязать со мной разговор, кроме тех, кто сидел в непосредственной близости. И по большей части разговор продолжался без моего участия. Я не заметила, как вспотела. Я с удовольствием воспользовалась возможностью передохнуть и сбежала в туалет.

Как только я встала, Умберто последовал моему примеру. Наши резкие движения привлекли всеобщее внимание, и все разговоры прекратились.

— В туалет, милая? — спросил отец с напускной слащавостью, от которой мне захотелось блевать.

Я кивнула, взяв со стола свою сумочку.

Коннер поднялся на ноги. То, что было простым походом в туалет, вдруг стало похоже на сцену, и я пожалела, что не оставила свою задницу на месте.

— Я с удовольствием провожу ее, — предложил Коннер, глядя на Умберто.

Я еще не принадлежала ему. Это было не его дело — вмешиваться, что вызвало вспышку паники в моих венах. Я перевела взгляд на отца, боясь его реакции. Но, к моему облегчению, он выдавил из себя жесткую, но любезную улыбку.

— Конечно, боюсь, что в последние месяцы я был чересчур заботливым. Уверен, ты можешь меня понять, учитывая обстоятельства. Я уже потерял одного драгоценного члена своей семьи; я не мог допустить, чтобы потерять еще одного. — Его глаза ненадолго вернулись к моим, чтобы убедиться, что я уловила его тонкую угрозу.

Я опустила взгляд, чтобы никто не видел ненависти, кипящей в моих глазах, и отошла от стола. У меня были более насущные проблемы, чем мой засранец отец. Я несколько дней мысленно готовилась к тому, чтобы выстоять против обаяния Коннера, а он уже заставил меня покраснеть от одного его взгляда. Я должна была быть сильной, потому что каждый мой шаг отдалял меня от безопасности свидетелей. Туалет находился на цокольном этаже. Когда мы спустимся вниз по лестнице, мы будем совершенно одни.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Рука Коннера метнулась вперед перед дверью в уборную, стальная преграда, мешающая мне сбежать.

Это было именно то, чего я боялась. Я знала, что он не упустит такой возможности, не проявив своего превосходства, чтобы заставить меня извиваться.

Я никогда не чувствовала такого жара, который он пробуждал во мне. Он лизал мою кожу, пока река мурашек не забурлила в моих венах. У меня и раньше были влюбленности, но это было по-другому. Вязкая. Неукротимая. Как бы сильно я ни хотела остаться незатронутой, это было невозможно. Мое тело реагировало на него так, как будто оно уже было его собственностью.

Тело и разум — не одно и то же. Ты должна помнить о своей цели, Эм.

Я вызывающе подняла подбородок, мои ноздри раздувались от его пьянящего запаха.

Его холодный взгляд держал меня в плену, глаза были в дюйме от моих. — Твой отец будет проблемой?

Мои губы разошлись в удивлении.

Я ожидала намеков и манипуляций. Такая прямая постановка вопроса ударила в самое сердце моего беспокойства и заставила меня пошатнуться.

Я покачала головой и попыталась увернуться от его руки. Коннер вклинился своим телом перед дверью, полностью преградив мне путь и прижав нас грудь к груди. Я резко втянула воздух, затем защитно сузила глаза.

Его ничуть не обеспокоило мое раздражение. Если уж на то пошло, его напряженность только еще больше усилилась в тускло освещенном коридоре цокольного этажа — злодейский шторм, угрожающий разрушить меня до основания.

— Защита — это одно. У меня такое чувство, что это нечто большее, и я думаю, что должен знать, не будет ли это проблемой. — Его глаза немного сузились, разница между напряжением и дикой свирепостью в одном крошечном подергивании мускула. — Он когда-нибудь причинял тебе боль? — Слова были смертельно спокойными.

О Боже. Почему он это делает?

Ему нужно было перестать задавать вопросы, а мне нужно было перестать думать, что его вопросы означают, что ему не все равно. Вероятно, все это было связано с контролем и властью, а не со мной. Я должна была остановить это. Сейчас. Лучший способ добиться этого — не выглядеть испуганной девочкой.

Сделав небольшой шаг назад, я открыла свой клатч и достала ручку, затем взяла его руку в свою, ладонью вверх. Она оказалась гораздо шире, чем я ожидала. Грубые и твердые мышцы. Руки, знающие тяжелую работу, например, выжимание жизни из врага.

Я мысленно отругала себя, чтобы сосредоточиться, и написала три буквы по всей поверхности его ладони.

Нет.

Отпустив его, я с вызовом посмотрела вверх. Коннер шагнул вперед, поставил свою ногу между моих бедер и повернул нас так, что моя спина оказалась прижатой к стене рядом с дверью. Я не стала извиваться или отвечать, зная, что не могу показать сомнение или слабость, если собираюсь отмахнуться от его вопросов.

— Не такая хрупкая, как они предполагали, не так ли? — промурлыкал он надо мной.

Я взяла его галстук в руку, медленно потянула его вниз, пока наши носы почти не соприкоснулись, и медленно покачала головой из стороны в сторону. Его руки легли по обе стороны от моей головы, и он прижался своей щекой к моей, его щетина создавала восхитительное трение о мою кожу.

— Хорошо, потому что я и близко не нежен. — Эти слова были черным обещанием, сырым, требовательным и совершенно пьянящим.

На лестнице над нами раздались шаги, заставив меня опомниться.

Я напряглась, глаза расширились. Коннер не сдвинулся с места. Я прижала ладони к его груди, бешеный взгляд устремился на ноги, которые вот-вот должны были появиться в поле нашего зрения. Оглянувшись на него, я прижала ладони к его груди, ненавидя злодейскую ухмылку, расплывшуюся по его лицу.

Наконец, когда в запасе оставалось всего несколько секунд, он отступил и позволил мне скрыться в ванной. Глубоко вдохнув, я подошла к раковине и прислонилась к старой туалетной стойке.

Черт возьми, это было близко.

Если бы мой отец или Умберто увидели Коннера так близко ко мне, я не уверена, что бы произошло. Папа знал, что я выхожу замуж за этого человека, но считал это обузой. Смог бы он пересмотреть свое мнение, если бы знал, что между мной и Коннером возникла химия? Если бы Умберто пошел против Коннера, чтобы защитить мою честь, ирландцы отказались бы от сделки?

Без Коннера я снова стала бы пленницей в доме своего отца. Я не могла этого допустить. Он убил бы меня, если бы я ему не пригодилась или он решил, что я представляю слишком большую опасность. Я должна была сделать так, чтобы ничто не помешало помолвке.

Тяжелый вздох дернул меня за плечи, когда дверь в ванную распахнулась. Я обернулась, ожидая увидеть Коннера в дверном проеме, но меня встретило сияющее лицо Пиппы.